Проспект Академика Сахарова (Москва)
| Проспект Академика Сахарова Москва | |
 Начало проспекта Академика Сахарова. | |
| Общая информация | |
|---|---|
| Страна | |
| Город | |
| Округ | |
| Район | |
| Ближайшие станции метро |
|
| Почтовый индекс |
107078 |
| Номера телефонов |
+7(495)207-хх-хх |
| [www.openstreetmap.org/?lat=55.77083&lon=37.64444&zoom=15&layers=M на OpenStreetMap] | |
| [maps.yandex.ru/map.xml?mapID=100&slices=1&mapX=9033&mapY=11393&descx=9033&descy=11393&scale=10 на Яндекс.Картах] | |
| [maps.google.com/maps?ll=55.77083,37.64444&q=55.77083,37.64444&spn=0.03,0.03&t=k&hl=ru на Картах Google] | |
Проспе́кт Акаде́мика Са́харова (название с 1990 года[1]) — проспект в Центральном административном округе города Москвы на территории Красносельского района. Пролегает с юго-запада на северо-восток от Тургеневской площади до улицы Маши Порываевой. Нумерация домов начинается от Тургеневской площади.
Содержание
Происхождение названия
Проект прокладки нового проспекта был разработан в 1960-х—1970-х годах авторским коллективом под руководством П. П. Штеллера. В авторский коллектив входили архитекторы В. Нестеров, П. Скокан, Р. Гвоздев, Ю. Африканов, Б. Бодэ, А. Гутнов, инженеры-экономисты Г. Маркус, М. Старосельская, инженеры-транспортники М. Могилянская, Н. Лавров и другие[2]. Строительство проспекта было закончено в 1985 году, тогда проспект был назван Новокировским, учитывая его близость к станции метро Кировская (ныне Чистые пруды) и улице Кирова (ныне Мясницкая).
Переименован в 1990 г. в память о выдающемся физике и общественном деятеле Андрее Дмитриевиче Сахарове (1921—1989), который родился, работал и умер в Москве. В 1974 году Лидия Корнеевна Чуковская предсказала появление такого названия, заявив: «Я уверена, хотя и не доживу до этого, что скоро в Москве будет площадь Солженицына и проспект Сахарова».[3]
В 2010 году на проспекте была установлена мемориальная доска, на которой академик Сахаров упоминается только как создатель «новых видов вооружения». О его общественной и диссидентской деятельности на доске не сообщается.
История
Ещё в 30-х годах XX века стало понятно, что Мясницкая улица не справляется с транспортным потоком. По Генплану 1935 года для разгрузки улицы предусматривалось прорубить параллельный широкий проспект от площади Дзержинского до Комсомольской площади. Так как в то время Мясницкая стала называться улицей Кирова, новый проспект было решено назвать Новокировским. Дома, строившиеся в 30—70-е годы рядом с будущим проспектом, в частности, Дом Центросоюза, имели дополнительный фасад на проектируемую магистраль. К середине 70-х годов была снесена часть домов, мешавших прокладке проспекта; было решено начать создание проезжей части, работы завершились к Олимпиаде-80. В то же время начали проектировать продление проспекта к центру города, но в связи с распадом СССРК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4494 дня] этот проект не был осуществлен.
Комплекс банковских зданий на проспекте проектировала мастерская № 4 Моспроекта-2 (руководители — архитекторы Д. Бурдин, В. Нестеров, А. Тальковский). Авторами зданий Международного банка экономического сотрудничества (МБЭС) и Международного инвестиционного банка (МИБ) стали архитекторы той же мастерской — И. Дьяченко, Т. Иткина, Л. Корнышева, А. Львов, С. Фирсов, Д. Бархин, Т. Синявская и другие. В разработке здания Внешторгбанка участвовали архитекторы мастерской № 8 Моспроекта-1 Ю. Кубацкий, Л. Совцова, инженер Г. Зильбер. Строительство комплекса банковских зданий осуществлено в 1980—1986 годах[4].
Новейшая история
24 декабря 2011 года на проспекте прошёл митинг «За честные выборы», собравший, по разным оценкам, от 30 до 120 тысяч участников[5]; впоследствии крупные протестные акции проводились на проспекте Сахарова 12 июня и 15 сентября 2012 года.
Здания и сооружения
По нечётной стороне:
- Дома по левой стороне проспекта (если смотреть от центра) начиная от Докучаева переулка[6] имеют нумерацию по улице Маши Порываевой.
По чётной стороне:
- № 9 — Внешэкономбанк;
- № 12 — центральный аппарат партии Наш дом — Россия (1995—2004), ныне аналитический центр Правительства РФ.
- № 14, корп. Б (между № 16 и 22 по линии улицы) — жилой дом Метростроя (1937)[2].
- № 16 — изначально здание, спроектированное Д. Ф. Фридманом и В. И. Вороновым, предназначалось для размещения Управления Метростроя. В 1935—1936 здание было передано Наркомату оборонной промышленности. В 1939 году дом занял Наркомат (затем Министерство) авиационной промышленности СССР (как и дом № 22)[2].
- № 22 — как и дом № 16, здание строилось для Метростроя (архитекторы Д. Ф. Фридман, В. И. Воронов, Г. Блюм, Г. Сигалин). Здесь планировали разместить общежитие и гостиницу Метростроя. С 1930-х годов здание занимал Наркомат оборонной промышленности, затем Министерство авиационной промышленности СССР. В 1986—1988 годах по проекту мастерской № 2 Моспроекта-2 (руководитель — архитектор Е. Г. Кокорев) к дому сделали пристройку, выходящую фасадом на Садовое кольцо (современный дом № 26)[2].
- № 37 — Дом Центросоюза (ЦСУ) (1929—1936, арх. Ле Корбюзье, при участии П. Жаннере, Н. Я. Колли).
Транспорт
- Станции метро:
- железнодорожный транспорт
- станция Каланчёвская МЖД
- в непосредственной близости от проспекта — Ленинградский, Казанский и Ярославский вокзалы
Напишите отзыв о статье "Проспект Академика Сахарова (Москва)"
Примечания
- ↑ Имена московских улиц. Топонимический словарь / Агеева Р. А. и др. — М.: ОГИ, 2007.
- ↑ 1 2 3 4 Рогачев А. В. Проспекты советской Москвы. История реконструкции главных улиц города. 1935—1990 гг.. — М.: Центрполиграф, 2015. — С. 407—409. — 448 с. — ISBN 978-5-227-05721-1.
- ↑ Давид Самуилович Самойлов. [prozhito.org/search/diaries/%5B188%5D/date/1974-01-21/dateTop/-/keywords/-/locations/-/mentioned_persons/-/tags/-/langauges/%5B1%5D/ 21.01.1974] // [books.google.com/books?id=rcBiAAAAMAAJ Перебирая наши даты]. — Вагриус, 2000. — С. 403. — 538 с. — ISBN 9785264002212.
- ↑ Рогачев А. В. Проспекты советской Москвы. История реконструкции главных улиц города. 1935—1990 гг.. — М.: Центрполиграф, 2015. — С. 428—430. — 448 с. — ISBN 978-5-227-05721-1.
- ↑ [newsru.com/russia/26dec2011/sakh.html Крупнейший за 20 лет митинг протеста в Москве поразил даже организаторов. Наблюдатели насчитали свыше 70 тысяч, но некоторые говорили и о 100 тысячах. На митинге присутствовали различные оппозиционные силы.]
- ↑ судя по Яндекс-картам
Ссылки
- [www.mom.ru/Yp/Chm/A/prospekt_Akademika_Sakharova206_67.htm Проспект Академика Сахарова на www.mom.ru]
- [www.sosedi-online.ru/krasnoselskij/map/?location=%CA%F0%E0%F1%ED%EE%F1%E5%EB%FC%F1%EA%E8%E9 Интересные места и события на карте]
| ||||||
Отрывок, характеризующий Проспект Академика Сахарова (Москва)
Княжна Марья выбежала на крыльцо, на цветочную дорожку и в аллею. Навстречу ей подвигалась большая толпа ополченцев и дворовых, и в середине этой толпы несколько людей под руки волокли маленького старичка в мундире и орденах. Княжна Марья подбежала к нему и, в игре мелкими кругами падавшего света, сквозь тень липовой аллеи, не могла дать себе отчета в том, какая перемена произошла в его лице. Одно, что она увидала, было то, что прежнее строгое и решительное выражение его лица заменилось выражением робости и покорности. Увидав дочь, он зашевелил бессильными губами и захрипел. Нельзя было понять, чего он хотел. Его подняли на руки, отнесли в кабинет и положили на тот диван, которого он так боялся последнее время.Привезенный доктор в ту же ночь пустил кровь и объявил, что у князя удар правой стороны.
В Лысых Горах оставаться становилось более и более опасным, и на другой день после удара князя, повезли в Богучарово. Доктор поехал с ними.
Когда они приехали в Богучарово, Десаль с маленьким князем уже уехали в Москву.
Все в том же положении, не хуже и не лучше, разбитый параличом, старый князь три недели лежал в Богучарове в новом, построенном князем Андреем, доме. Старый князь был в беспамятстве; он лежал, как изуродованный труп. Он не переставая бормотал что то, дергаясь бровями и губами, и нельзя было знать, понимал он или нет то, что его окружало. Одно можно было знать наверное – это то, что он страдал и, чувствовал потребность еще выразить что то. Но что это было, никто не мог понять; был ли это какой нибудь каприз больного и полусумасшедшего, относилось ли это до общего хода дел, или относилось это до семейных обстоятельств?
Доктор говорил, что выражаемое им беспокойство ничего не значило, что оно имело физические причины; но княжна Марья думала (и то, что ее присутствие всегда усиливало его беспокойство, подтверждало ее предположение), думала, что он что то хотел сказать ей. Он, очевидно, страдал и физически и нравственно.
Надежды на исцеление не было. Везти его было нельзя. И что бы было, ежели бы он умер дорогой? «Не лучше ли бы было конец, совсем конец! – иногда думала княжна Марья. Она день и ночь, почти без сна, следила за ним, и, страшно сказать, она часто следила за ним не с надеждой найти призкаки облегчения, но следила, часто желая найти признаки приближения к концу.
Как ни странно было княжне сознавать в себе это чувство, но оно было в ней. И что было еще ужаснее для княжны Марьи, это было то, что со времени болезни ее отца (даже едва ли не раньше, не тогда ли уж, когда она, ожидая чего то, осталась с ним) в ней проснулись все заснувшие в ней, забытые личные желания и надежды. То, что годами не приходило ей в голову – мысли о свободной жизни без вечного страха отца, даже мысли о возможности любви и семейного счастия, как искушения дьявола, беспрестанно носились в ее воображении. Как ни отстраняла она от себя, беспрестанно ей приходили в голову вопросы о том, как она теперь, после того, устроит свою жизнь. Это были искушения дьявола, и княжна Марья знала это. Она знала, что единственное орудие против него была молитва, и она пыталась молиться. Она становилась в положение молитвы, смотрела на образа, читала слова молитвы, но не могла молиться. Она чувствовала, что теперь ее охватил другой мир – житейской, трудной и свободной деятельности, совершенно противоположный тому нравственному миру, в который она была заключена прежде и в котором лучшее утешение была молитва. Она не могла молиться и не могла плакать, и житейская забота охватила ее.
Оставаться в Вогучарове становилось опасным. Со всех сторон слышно было о приближающихся французах, и в одной деревне, в пятнадцати верстах от Богучарова, была разграблена усадьба французскими мародерами.
Доктор настаивал на том, что надо везти князя дальше; предводитель прислал чиновника к княжне Марье, уговаривая ее уезжать как можно скорее. Исправник, приехав в Богучарово, настаивал на том же, говоря, что в сорока верстах французы, что по деревням ходят французские прокламации и что ежели княжна не уедет с отцом до пятнадцатого, то он ни за что не отвечает.
Княжна пятнадцатого решилась ехать. Заботы приготовлений, отдача приказаний, за которыми все обращались к ней, целый день занимали ее. Ночь с четырнадцатого на пятнадцатое она провела, как обыкновенно, не раздеваясь, в соседней от той комнаты, в которой лежал князь. Несколько раз, просыпаясь, она слышала его кряхтенье, бормотанье, скрип кровати и шаги Тихона и доктора, ворочавших его. Несколько раз она прислушивалась у двери, и ей казалось, что он нынче бормотал громче обыкновенного и чаще ворочался. Она не могла спать и несколько раз подходила к двери, прислушиваясь, желая войти и не решаясь этого сделать. Хотя он и не говорил, но княжна Марья видела, знала, как неприятно было ему всякое выражение страха за него. Она замечала, как недовольно он отвертывался от ее взгляда, иногда невольно и упорно на него устремленного. Она знала, что ее приход ночью, в необычное время, раздражит его.
Но никогда ей так жалко не было, так страшно не было потерять его. Она вспоминала всю свою жизнь с ним, и в каждом слове, поступке его она находила выражение его любви к ней. Изредка между этими воспоминаниями врывались в ее воображение искушения дьявола, мысли о том, что будет после его смерти и как устроится ее новая, свободная жизнь. Но с отвращением отгоняла она эти мысли. К утру он затих, и она заснула.
Она проснулась поздно. Та искренность, которая бывает при пробуждении, показала ей ясно то, что более всего в болезни отца занимало ее. Она проснулась, прислушалась к тому, что было за дверью, и, услыхав его кряхтенье, со вздохом сказала себе, что было все то же.
– Да чему же быть? Чего же я хотела? Я хочу его смерти! – вскрикнула она с отвращением к себе самой.
Она оделась, умылась, прочла молитвы и вышла на крыльцо. К крыльцу поданы были без лошадей экипажи, в которые укладывали вещи.
Утро было теплое и серое. Княжна Марья остановилась на крыльце, не переставая ужасаться перед своей душевной мерзостью и стараясь привести в порядок свои мысли, прежде чем войти к нему.
Доктор сошел с лестницы и подошел к ней.
– Ему получше нынче, – сказал доктор. – Я вас искал. Можно кое что понять из того, что он говорит, голова посвежее. Пойдемте. Он зовет вас…
Сердце княжны Марьи так сильно забилось при этом известии, что она, побледнев, прислонилась к двери, чтобы не упасть. Увидать его, говорить с ним, подпасть под его взгляд теперь, когда вся душа княжны Марьи была переполнена этих страшных преступных искушений, – было мучительно радостно и ужасно.
– Пойдемте, – сказал доктор.
Княжна Марья вошла к отцу и подошла к кровати. Он лежал высоко на спине, с своими маленькими, костлявыми, покрытыми лиловыми узловатыми жилками ручками на одеяле, с уставленным прямо левым глазом и с скосившимся правым глазом, с неподвижными бровями и губами. Он весь был такой худенький, маленький и жалкий. Лицо его, казалось, ссохлось или растаяло, измельчало чертами. Княжна Марья подошла и поцеловала его руку. Левая рука сжала ее руку так, что видно было, что он уже давно ждал ее. Он задергал ее руку, и брови и губы его сердито зашевелились.
Она испуганно глядела на него, стараясь угадать, чего он хотел от нее. Когда она, переменя положение, подвинулась, так что левый глаз видел ее лицо, он успокоился, на несколько секунд не спуская с нее глаза. Потом губы и язык его зашевелились, послышались звуки, и он стал говорить, робко и умоляюще глядя на нее, видимо, боясь, что она не поймет его.
Княжна Марья, напрягая все силы внимания, смотрела на него. Комический труд, с которым он ворочал языком, заставлял княжну Марью опускать глаза и с трудом подавлять поднимавшиеся в ее горле рыдания. Он сказал что то, по нескольку раз повторяя свои слова. Княжна Марья не могла понять их; но она старалась угадать то, что он говорил, и повторяла вопросительно сказанные им слона.
