Проспект Карла Маркса (Петрозаводск)

Проспект Карла Маркса Петрозаводск
Здание Министерства внутренних дел Республики Карелия
Общая информация
Страна	Россия
Регион	Республика Карелия
Город	Петрозаводск
Исторический район	Центр
Протяжённость	1,4 км
Прежние названия	Участок проспекта от Онежской набережной до Пушкинской улицы (до 12.06.1918 года): Церковная улица, Петропавловская улица, Соборная улица. Участок проспекта от Пушкинской улицы до площади Ленина (до 12.06.1918 года): Санкт-Петербургский тракт, Нагорная линия, Береговая улица, Петербургская линия, Английская улица, Мариинская улица. Проспект (после 12.06.1918 года): Проспект Карла Маркса, Улица Маршала, Улица Маннергейма, Главная улица, Проспект Карла Маркса.
Почтовый индекс	185 035
Номера телефонов	+7 (8142) XXX XXX
Список улиц Петрозаводска

Культурное наследие Российской Федерации, объект № 1002318000

Проспе́кт Ка́рла Ма́ркса (карел. Karl Marksin prospektu, фин. Karl Marxin valtakatu) — проспект в центральной части города Петрозаводска. Проходит от Онежской набережной до площади Ленина через площадь Кирова. Нумерация домов ведётся от набережной Онежского озера. Является одной из самых старых улиц города.

Застройка проспекта между двумя площадями включена в список памятников архитектуры и взята под государственную охрану как пример ансамблевой застройки 1950-х годов. Кроме того, здание Музея изобразительных искусств Карелии, памятники Карлу Марксу и Фридриху Энгельсу, Петру I являются памятниками федерального значения.

Вдоль проспекта располагается три городских парка и бульвар, что делает его одной из самых озеленённых улиц города.

Названия

За свою более чем двухсотлетнюю историю проспект неоднократно менял свои названия; как единая улица сформировался 23 октября 1918 года.

Участок проспекта от Онежской набережной до Пушкинской улицы с конца XVIII века данный участок именовался Петропавловской улицей, затем Церковной улицей и, наконец, Соборной улицей. Все названия связаны с Петропавловским собором, а также появившимися позднее Воскресенским храмом и Святодуховским собором. Храмы располагались на данной улице.

Участок проспекта от Пушкинской улицы до площади Ленина также сменил ряд названий. Сначала это была часть Санкт-Петербургского тракта (название связано с начинавшимся в этом месте трактом на Санкт-Петербург).

В декабре 1776 года улица получает название Нагорная линия. Его улица получила из-за своего расположения — на высоком берегу реки Лососинка.

В дальнейшем улица именовалась Береговой улицей, затем — Петербургской линией, в память о ранее проходившем здесь Санкт-Петербургском Почтовом тракте.

В 1786 году в Петрозаводск приехала группа английских специалистов во главе с Карлом Гаскойном, которых поселили на Нагорной линии. С тех пор улица получает новое название — Английская улица.

В июне 1884 года и в июле 1885 года Петрозаводск посетили великий князь Владимир Александрович и его супруга великая княгиня Мария Павловна. В честь этого значимого события в жизни города Петрозаводская городская дума решила переименовать Английскую улицу в Мариинскую улицу, в честь великой княгини.

После Октябрьской революции многие названия улиц города были изменены. 12 июня 1918 года Соборная улица и Мариинская улица объединены в проспект Карла Маркса — в честь немецкого философа, экономиста и «вождя мировой революции».

Во время Советско-финской войны 1941—1944 годов город оккупировали финляндские войска. Осенью 1941 года штаб Военного управления Восточной Карелии дал указание о финнизации названий улиц. Так, 3 ноября 1941 года проспект Карла Маркса по предложению начальника Петрозаводского района был переименован в улицу Маршала (название связано с маршалом Маннергеймом). 1 декабря 1942 года по решению разведывательного отдела бывший проспект Карла Маркса получает название улица Маннергейма. 31 декабря 1942 года в перечень переименованных улиц вносятся поправки, бывший проспект получает название Главная улица. Активно новое название стало использоваться лишь с апреля 1943 года.

После освобождения города 28 июня 1944 года улице было возвращено прежнее советское название — проспект Карла Маркса.

История застройки

XVIII век

История жилой застройки проспекта начинается с 1760-х годов. Именно тогда по распоряжению командира Александровского завода Аникиты Сергеевича Ярцова на берегу реки Лососинки началось строительство жилых домов для заводского начальства и специалистов. Было выстороено восемь домов длиной по 12 саженей на каменном фундаменте.

С изменением статуса города, ставшего в 1784 году губернским городом, в них стали заселять чиновников. На улице жил Гаврила Романович Державин — правитель наместничества Олонецкой губернии.

В 1786 году Екатерина II принимает решение о переезде в Петрозаводск шотландских («английских») специалистов во главе с Карлом Гаскойном. Губернская администрация переезжает на Круглую площадь, а улицу передают шотландским («английским») специалистам. Именно с этого времени улица стала называться Английской.

В 1787 году началась перестройка этих деревянных зданий, закончившаяся в 1793 году, часть домов была выложена кирпичём и оштукатурена.

В 1790 году по проекту архитектора Ф. Крамера на улице был построен Гостиный двор, на долгое время ставший центром торговли в Петрозаводске. Гостиный двор занимал большой квартал вплоть до Сенной площади.

В 1793 году купец Стахей Жданов начал строительство первого частного дома, рядом со зданием Гостиного двора.

XIX век

После отъезда Гаскойна и многих шотландских специалистов к 1810 году часть помещений на Английской улице была отдана под административные нужды. В 1830 — 1840 годы, кроме жилья заводских чиновников, на Английской был военный суд, заводской госпиталь, счётное отделение заводского правления, почта. В 1843 году в доме купца Жданова разместилось Горное правление Александровского завода. В 1863 году здание горного правления было продано городу, и там разместились городская управа, полиция, брандмейстер и городской пристав. В 1858 году напротив Гостиного двора было построено каменное здание гауптвахты (ныне дом № 19), а 1895 году в этом здании разместилась Алексеевская публичная библиотека. В 1885 году улица была переименована в Мариинскую в честь великой княгини Марии Павловны. В 1895 году при здании городской управы была построена пожарная каланча.

Фотографии Мариинской улицы конца XIX — начала XX веков.

Вид с пожарной каланчи на Гостиный двор и Кафедральный Святодуховский собор.	Открытка на французском языке с изображением Мариинской улицы. На переднем плане — здание городской управы.

XX век

В 1905 году вдоль Мариинской улицы был устроен бульвар.

В 1911 году в здании бывшей гауптвахты открылся кинотеатр «Сатурн». В разное время здесь размещались телефонная станция, Алексеевская библиотека, кукольный театр. В 1960-х годах здание было сильно перестроено, а в 2006 году на этом же месте построено новое здание кукольного театра.

В 1912 году было построено здание Общественного собрания со зрительным залом на 550 мест. Позже там размещался кинотеатр «Триумф», затем Русский драматический театр, Финский драматический (ныне — Национальный) театр. Здание сильно перестраивалось в 1965 и 2003 годах.

Проспект сильно пострадал во время войны: здание гостиного двора было полностью разрушено, от многих зданий остались только фасады. В конце 1940-х — в начале 1950-х годов началась реконструкция проспекта. В ходе реконструкции, проходившей в два этапа, часть проспекта от площади Кирова до площади Ленина была расширена на 9 метров. Новые здания строились вторым рядом за существующими, которые затем сносились. При расширении проспекта был создан второй ряд зелёных насаждений вдоль домов, что с учётом существующего бульвара на незастроенной стороне превратило проспект в большой бульвар.

Проспект Карла Маркса и соседние улицы
Карта Openstreetmap.org, март 2010 г.

1А 3А 6 8 10 12 14 16 19 18 20 22 24 Парк Победы <center> Парк Онежского тракторного завода <center> Парк культуры и отдыха</center> <center> Стадион «Юность»</center> Координаты начала проспекта (Онежская набережная): 61°47′28″ с. ш. 34°23′31″ в. д.61.79111° с. ш. 34.39194° в. д. / 61.79111; 34.39194    Координаты конца проспекта (площадь Ленина): 61°47′16″ с. ш. 34°21′58″ в. д.61.78778° с. ш. 34.36611° в. д. / 61.78778; 34.36611

Достопримечательности проспекта

От набережной Онежского озера до площади Кирова

Памятник Петру I и Петровский сквер

Памятник императору Петру I, основателю города Петрозаводска, расположен в Петровском сквере в самом начале проспекта на пересечении с набережной Онежского озера. Памятник был открыт 29 июня 1873 года на Круглой площади в связи с празднованием 200-летия со дня рождения Петра I, а также 100-летия основания Александровского завода. Скульптор — Иван Николаевич Шредер. При закладке памятника Владимиру Ильичу Ленину в августе 1930 года монумент был демонтирован (по другим данным, памятник был демонтирован ещё в 1918 году). Памятник хранился в Губернаторском саду. В 1940 году памятник был установлен в сквере у краеведческого музея (ныне собор Александра Невского). В 1974 году была проведена реставрация монумента, а в 1978 он был перенесён в сквер на набережной Онежского озера (с 28 ноября 2012 года скверу присвоено название Петровский сквер). В начале 2000-х годов с памятника несколько раз пропадала шпага (восстановлена) и буквы на табличке. В 2007 году была установлена новая ограда. В настоящее время он по праву считается одним из символов Петрозаводска.

Парк Культуры и Отдыха

Парк расположен между проспектом Карла Маркса, площадью Кирова, рекой Лососинкой и набережной Онежского озера. Площадь — 13 га. Он является самым старым в городе. Именно на его месте получил своё начало Петрозаводск. Пётр I не раз приезжал в слободу и построил там дворец, а вокруг разбил сад. Сейчас парк находится в запущенном состоянии.

Прибрежный парк

Прибрежный парк (бывший парк Победы) является одним из самых молодых в городе. Он расположен между Пушкинской улицей, улицей Еремеева, набережной Онежского озера и проспектом Карла Маркса. Общая площадь — 14 гектаров. В XIX веке здесь был оживленный портовый район, однако во время войны он был разрушен. Тогда было решено разбить на этом месте парк. Основные посадочные мероприятия на территории парка производились в 1950-х — 1960-х годах усилиями жителей города. В 1977 году была установлена скульптура Михаила Коппалева «Мелодия».

Водный вокзал, дом № 1А

Речной (водный) вокзал построен в 1975 году по проекту архитектора Ефима Давыдовича Розенфельда. Здание было построено на оценку «Отлично», о чём сообщает мемориальная доска. Вокзал до перепрофилирования располагал двумя залами ожидания с кассами. Кроме того, в здании расположены гостиница «Фрегат» и одноимённый ресторан. В 1990-е годы один из световых залов был сдан в аренду. В конце 2000-х годов вокзал закрыт, в его помещениях открыл ресторан-клуб «Дас Капитал».

Гостиница «Маски», дом № 3А

Здание гостиницы на 50 мест было построено в 1999 году по проекту петрозаводского архитектора Эрнста Воскресенского. Оно является трёхэтажным, каменным, выполненным в форме круга. У здания есть прямоугольная пристройка, в котором располагается малая сцена Музыкального театра Республики Карелия на 120 мест. Кроме того, в нём расположены туристическое бюро и кафе на 40 человек. Строительство здания вызвало протест у православной церкви, так как на его месте до революции находился Воскресенский собор.

Площадь Кирова

Площадь Кирова расположена на пересечении проспекта Карла Маркса, улиц Куйбышева, Луначарского и Пушкинской улицы. До революции площадь носила название Соборная. В советские годы она была площадью Свободы, затем площадью Республики. В 1936 году переименована в площадь имени Кирова.

Первыми сооружениями на территории современной площади были две деревянные церкви: Петропавловская с высоким шпилем и Святодуховская (позже Воскресенская), построенные в начале XVIII века. В 1777 году Петровская слобода получила статус города, и городская администрация начала реализацию первого городского плана застройки. Согласно ему, площадь вокруг храмов становилась почти квадратной, а также планировалось строительство каменного Кафедрального собора. В 1790 году было построено здание народного училища, которое позже станет Мужской гимназией (ныне Музей изобразительных искусств). В 1840 году был построен дом купца Сывороткина, которое позднее было приобретено мужской гимназией для размещения директора. По соседству в 1858 году было построено здание пансиона, в котором позже разместилась Женская гимназия (ныне здание ансамбля «Кантеле»).

Далее началась застройка другой стороны площади. В конце XIX века там были построены здания Петрозаводского ремесленного училища и уездного народного училища. В 1859 — 1872 годах на площади был возведён крупнейший в городе Святодуховский кафедральный собор, а в 1881 году воздвигнут памятник Александру II. После революции памятник императору снесли, в 1924 году сгорели Воскресенский и Петропавловский соборы. В 1936 году Святодуховский кафедральный собор был взорван. В том же году на его месте был установлен памятник Кирову.

В 1955 году по проекту архитектора Саввы Бродского было построено здание Музыкального театра, а в 1965 по проекту того же архитектора реконструировано здание Финского театра.

В настоящее время существуют планы дальнейшей реконструкции площади.

Дома № 6, 8, 10, 19, находящиеся на площади Кирова, входят в адресный список проспекта Карла Маркса.

Музей изобразительных искусств Республики Карелия	Дом «Кантеле»	Национальный театр Республики Карелия	Карельский театр кукол

Дом «Кантеле», дом № 6

 памятник архитектуры (региональный)

Здание Женской гимназии было построено в 1858 году по проекту губернского архитектора Тухтарова. Первоначально в здании размещался пансион, куда набирали детей из семей бедных дворян и чиновников для подготовки будущих канцеляристов. В 1861 году пансион был перестроен под Мариинское женское училище, отделку которого произвёл за свой счёт губернатор Арсеньев. Через десять лет училище было преобразовано в женскую гимназию. В 1872 году здание было реконструировано по проекту архитектора В. Г. Михайловского. В советские времена в здании размещались учебные заведения и общежитие пединститута. В 1987 году в здании бывшей гимназии стал размещаться ансамбль «Кантеле». В рамках празднования 90-летия Республики Карелия в 2010 году здание было полностью реконструировано. Его площадь увеличилась в 2,5 раза. В нём появились зрительный зал на 100 мест, репетиционные классы, мастерские, оборудована студия звукозаписи.

Музей изобразительных искусств, дом № 8

 памятник архитектуры (федеральный)

В 1788 году началось строительство каменного здания народного училища, а 21 апреля 1790 года оно было торжественно открыто. На тот момент это было самое крупное здание в городе. После упразднения в 1796 году Олонецкой губернии училище было переведено в другое помещение, а в здании разместились городские присутственные места. В 1802 году здание бывшего училища горело, и было восстановлено только в 1810 году. В восстановленном здании была открыта мужская гимназия. После Октябрьской революции здесь разместилась казарма, затем сменилось несколько учреждений, а ныне это Музей изобразительных искусств Республики Карелия.

Здание Дирекции гимназии, дом № 10

Здание построено в 1840 году петрозаводским купцом 2-й гильдии Г. М. Сывороткиным на участке, приобретённом у мужской гимназии. Вскоре после смерти купца в 1875 — 1877 годах дом был приобретён мужской гимназией. На верхнем этаже разместилась квартира директора гимназии, а на нижнем — квартиры для двух помощников классных наставников. В 1918 году в здании была открыта первая в городе музыкальная школа. В советское время здание стало использоваться для административных целей. В настоящее время в нём располагается Государственный комитет по обеспечению жизнедеятельности, предупреждению и ликвидации чрезвычайных ситуаций.

От площади Кирова до улицы Кирова

Памятник Карлу Марксу и Фридриху Энгельсу

На пересечении проспекта с улицей Куйбышева, у дома № 14, 10 мая 1960 года установлен памятник Карлу Марксу и Фридриху Энгельсу, которые запечатлены в момент беседы. Авторы этого памятника — украинские скульпторы Е. И. Белостоцкий, Э. М. Фридман и П. Ф. Остапенко. Скульптурная группа отлита из бронзы на Мытищинском заводе художественного литья, а пьедестал для неё высекли из шокшинского малинового кварцита.

Жилые дома № 12 и 14

Построены в 1953 — 1956 годах по проекту архитектора Лазаря Юделевича Тарлера в стиле неоренессанса. Дом № 12 выходит южным фасадом на проспект Карла Маркса, а северным — на улицу Куйбышева. Главный фасад здания с восьмигранными башенками выходит на площадь Кирова. Дом № 14 соединён с домом № 12 аркой.

Дома являются четырёхэтажными, построены из кирпича. Первые этажи домов рустованы; здесь расположены магазины и кафе. Остальные этажи — жилые. Верхние этажи ограничены богато декорированным карнизом и украшены ритмичным рядом декоративных композиций.

Торговый дом «Карелия-Маркет», дом № 16

В 1930-е годы здесь было построено здание типографии им. Анохина и ассигнационный банк. После войны это было одно из немногих сохранившихся зданий. Однако в 1957 году оно почти полностью сгорело, и в 1967 году на его месте по проекту Л. Ротинова и В. Архипова был построен трёхэтажный универмаг «Карелия», хорошо вписавшийся в застройку 1950-х годов. На тот момент он был самым крупным универмагом в городе (торговая площадь составляла 2940 м²). В 2001 — 2002 годах здание было сдано в долгосрочную аренду. В эти же годы была проведена реконструкция здания, в ходе которой торговая площадь увеличилась до 3963 м², за счёт складских помещений на третьем этаже. В 2006 — 2007 годах была произведена ещё одна реконструкция здания.

Здание Национального театра и театра кукол, дом № 19

История здания Национального театра и театра кукол, несмотря на его современный вид, насчитывает более 150 лет. В 1858 году напротив Гостиного двора было построено каменное здание гауптвахты. В 1895 году в этом здании разместилась Алексеевская публичная библиотека. По соседству в 1912 году было построено здание Общественного собрания со зрительным залом на 550 мест. Позже там размещался кинотеатр «Триумф», а в советское время — Государственный театр драмы. Архитектор Савва Бродский в 1965 году перестроил оба здания, стоящие рядом, в единый театральный комплекс. В левом крыле разместился Финский драматический театр, а в правом — театр кукол. В 1995 — 2006 годах проходила масштабная реконструкция здания, в ходе которой оба театра были оснащены современным оборудованием, была увеличена площадь помещений, а крыло с театром кукол приобрело совершенно другой вид. На фасаде Театра кукол в 2006 году установлены четыре скульптуры: Мореплавателя, Скомороха, Феи и Путешественника.

От улицы Кирова до улицы Дзержинского

Министерство внутренних дел Республики Карелии, дом № 18

Здание построено в 1949 — 1951 годы по проекту архитектора М. Ф. Вячеславиной. До 1981 года в нём размещался Исполнительный комитет Петрозаводского городского Совета народных депутатов, а с 1982 — Министерство внутренних дел Карельской АССР.

Здание построено в стиле неоклассицизма. Возведено из кирпича, отштукатурено. Первый этаж облицован гранитом. В лоджии главного фасада поставлен портик. Маленькая площадь, расположенная перед главным фасадом, ориентирована в сторону площади Кирова.

Памятник сотрудникам органов внутренних дел, погибшим при исполнении служебного долга

Открыт в 2008 году перед домом № 18. Открытие было приурочено к 85-летию образования Министерства внутренних дел Республики Карелия. Инициатором создания памятника выступил Совет ветеранов внутренних дел и внутренних войск Республики. Автор памятника — скульптор, заслуженный деятель искусств Республики Карелии Ченка Шуквани. На постаменте из чёрного гранита он изобразил фигуру орла. Монумент создавался на пожертвования сотрудников министерства и ветеранов, при поддержке Главы Республики Сергея Катанандова и директоров крупных предприятий.

Жилой дом № 20

Здание построено в 1950 — 1953 годах по проекту архитектора М. Ф. Вячеславиной в стиле неоренессанс. Возведено из кирпича, отделано декоративной крошкой. В 1950-е годы торец здания был связан аркой с домом, расположенным по улице Дзержинского. На первом этаже расположены магазины; на втором, третьем и четвёртом этажах — квартиры. Первый этаж дома рустован, а верхние украшены ритмичным рядом декоративных композиций.

От улицы Дзержинского до площади Ленина

Жилой дом № 22

Здание построено на пересечении проспекта с улицей Дзержинского в 1950 — 1952 годах по проекту архитектора Марины Георгиевны Старченко в стиле неоренессанса. Здание представляет собой асимметричную композицию, образованную четырьмя четырёхэтажными объёмами с вальмовыми крышами: двумя вытянутыми крыльями разной длины и центральной частью с вогнутой стеной, обращенной на угол между проспектом и улицей. Фасад центральной части имеет симметричную композицию с размещением на оси главного входа, балкона 4-го этажа, восьмигранного чердачного окна и фигурного фронтона. На первом этаже здания расположены магазины, в центральной части — кафе, а на втором, третьем, четвёртом этажах — жилые квартиры.

Здание Кареллеспрома, дом № 24

Здание построено в 1954 — 1956 годах в стиле неоклассицизма по проекту архитекторов А. И. Власова и Э. О. Эвартау. Оно занимает угловое положение в планировочной структуре проспекта, выходя фасадом восточного крыла на проспект, а фасадом западного крыла на улицу Андропова. Построено из кирпича. Отличительной чертой здания является развитый ордер и обилие лепных деталей.

Первоначально в здании размещался Совнархоз КФССР. С 1965 года — лесопромышленное объединение «Кареллеспром». В настоящее время в здании размещается Министерство по природопользованию и экологии и Министерство экономического развития Республики Карелия.

В 1960-х годах к восточному крылу здания был пристроен дополнительный объём. Автор пристройки — архитектор Эмилия Андриановна Тентюкова.

На месте этого здания стоял дом первого губернатора Олонецкой губернии Гавриила Романовича Державина, о чём сообщает мемориальная доска.

Жилые дома № 14, 16	Жилой дом № 20	Жилой дом № 22	Здание Министерств экономического развития и лесного комплекса Республики Карелия

Площадь Ленина

Площадь расположена на пересечении проспекта Карла Маркса и улицы Фридриха Энгельса. За свою более чем двухсотлетнюю историю площадь сменила более десятка названий, а в 1969 году переименована в площадь Ленина.

В 1770-х годах на территории площади было построено 8 каменных административных зданий (шесть отдельных двухэтажных зданий и два флигеля). В них стали размещаться заводская канцелярия, горный командир, лаборатория, школа, аптека. В 1782 году в Петрозаводск из Олонца были переведены присутственные места и по указу Екатерины II здания на площади было велено передать из горного ведомства гражданской администрации. В 1784 году Петрозаводск стал губернским центром и в связи с этим здания на площади подверглись реконструкции. 6 из 8 зданий путём встроек между ними были объединены в два длинных корпуса. После реконструкции в юго-западном здании разместились губернатор и вице-губернатор, а в северо-восточном — генерал-губернатор, присутственные места и казённая палата. В начале XIX века здания сильно пострадали от пожаров и обветшали. В 1830-е — 1840-е годы на площади велись работы по укреплению архитектурных конструкций зданий, постройке каменных тротуаров, забора, соединившего кордегардии с полукруглыми корпусами, удлинению угловых флигелей, частичной перепланировке помещений. После реконструкции в юго-западном здании размещалась резиденция губернатора, в северо-восточном — присутственные места. В 1873 году в центре площади был воздвигнут памятник Петру I архитектора Шредера. После революции 1917 года в зданиях разместились исполнительный комитет Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов Карельской Трудовой Коммуны и его отделы, совнарсуд, ревтрибунал, отделение госбанка и военный комиссариат. Памятник Петру I демонтировали, а на его месте в 7 ноября 1933 года воздвигли гранитный памятник Ленину. В 1969 году, на площади был построен мемориальный комплекс «Могила Неизвестного солдата» с Вечным огнём Славы. В 1990-х годах в юго-западном здании был размещён Карельский государственный краеведческий музей, а в северо-восточном — министерство культуры и по связям с общественностью Республики Карелия и Республиканский центр Национальных Культур.

Мариинский бульвар и Парк Онежского тракторного завода

Вдоль проспекта расположен Мариинский бульвар, начинающийся от мемориала Неизвестному солдату и продолжающийся по крутому склону, ведущему к реке Лососинке. Идея создания бульвара вдоль всей Мариинской улицы принадлежит вице-губернатору Петрозаводска К. М. Шидловскому и датируется 1905 годом, когда здесь была высажена аллея тополей. Позднее практически все тополя были заменены липами, которые украшают бульвар по настоящее время.

Парк Онежского тракторного завода («Ямка») располагается в естественном понижении рельефа между проспектом Карла Маркса, рекой Лососинкой, площадями Ленина и Кирова. Он является своеобразным продолжением бульвара. Площадь парка — 6,6 га. С XVIII века это место было песчаным карьером, затем — свалкой шлаков Александровского завода. В 1934 году разбит парк, решённый в ландшафтном стиле. В настоящее время существуют проекты по его дальнейшему благоустройству.

Стадион «Юность»

Стадион расположен к востоку от парка Онежского тракторного завода. Его площадь равна 50 тысячам м². Здесь расположены футбольное поле, баскетбольные и волейбольные площадки, беговые дорожки, скейтпарк, запасное поле и административное здание. Стадион был построен в 1930 году. В 2006 — 2009 годах проводилась масштабная реконструкция стадиона.

Транспорт

Проспект Карла Маркса является важной транспортной артерией города. Несмотря на это, автобусное сообщение осуществляется только на участке от Пушкинской улицы до улицы Кирова и в только одном в направлении (в сторону площади Ленина). На проспекте существует всего одна автобусная остановка (у жилого дома № 12), на которой останавливаются следующие маршруты — 8, 12, 15, 17, 18, 20. История автобусного движения на проспекте начинается с 1918 года, когда в городе был создан первый автобусный маршрут. Он начинался от Гостиного двора, проходил по проспектам Карла Маркса, Фридриха Энгельса, Ленина, шоссе Первого Мая и заканчивался у железнодорожного вокзала (ныне Товарная станция). Впоследствии в этом же году маршрут был закрыт, восстановливался на нерегулярной основе в 1922 году, а с 1927 года автобусы от Гостиного двора стали ходить регулярно.

Троллейбусное движение на проспекте осуществляется только в пределах площади Кирова. Кроме того, маршруты троллейбусов пересекают магистраль по улице Куйбышева (№ 1 от улицы Хейконнена до Кемской улицы, № 4 от Октябрьского проспекта до улицы Лыжной и № 6 от Товарной станции до улицы Корабелов).

В начале проспекта расположен водный (речной) вокзал с 6-ю причалами. Отсюда единственная внутригородская теплоходная линия вела на Бараний берег (закрыта в 2009 г.), а суда на подводных крыльях типов «Метеор» и «Комета» во время навигации отправляются на Кижи, Сенную губу, Великую губу, Шалу. Сюда же прибывает большое количество туристических теплоходов.

Проспект в искусстве и филателии

• Карельский художник Зиновий Ефимович Львович написал две картины, изображающие проспект: «Проспект Карла Маркса» (1953) и «Новый город» (1960).
• Художник Алексей Иванович Авдышев написал картину с изображением проспекта в 1957 году.
• Изображения дома № 22 на проспекте Карла Маркса присутствует на марке «Петрозаводск» из серии «Столицы автономных советских социалистических республик» 1960 года выпуска (на илл.).
• Изображение памятника Петру I присутствует на марке к 300-летию города Петрозаводска 2003 года выпуска.

Ссылки и литература

• Соломонов А. Р. Проспект Карла Маркса. — Петрозаводск, 1959
• Карельский государственный краеведческий музей. Улицы и площади старого Петрозаводска / Ред. А. М. Жульников. — Петрозаводск: Издательство «Скандинавия», 2003. — 500 экз. — ISBN 5948040208.
• С. Н. Филимончик, М. Л. Гольденберг. История Петрозаводска: Учебное пособие / Худ. Т. В. Лалиашвили. — Петрозаводск: Карелия, 2003. — 5000 экз. — ISBN 5754508301.
• Е. Е. Ициксон, [licey.onego.ru/2003-04/L-4-14-5.html Статья «Нагорная, Английская, Мариинская»] // Лицей : Республиканская ежемесячная газета. — Петрозаводск: Издательский Дом «Карелия», 2003. — № 4.
• Карелия: энциклопедия: в 3 т. / гл. ред. А. Ф. Титов. Т. 2: К — П. — Петрозаводск: ИД «ПетроПресс», 2009. С. 439—464 с.: ил., карт. ISBN 978-5-8430-0125-4 (т. 2)

Отрывок, характеризующий Проспект Карла Маркса (Петрозаводск)

Казак слез с лошади, снял мальчика и вместе с ним подошел к Денисову. Денисов, указывая на французов, спрашивал, какие и какие это были войска. Мальчик, засунув свои озябшие руки в карманы и подняв брови, испуганно смотрел на Денисова и, несмотря на видимое желание сказать все, что он знал, путался в своих ответах и только подтверждал то, что спрашивал Денисов. Денисов, нахмурившись, отвернулся от него и обратился к эсаулу, сообщая ему свои соображения.
Петя, быстрыми движениями поворачивая голову, оглядывался то на барабанщика, то на Денисова, то на эсаула, то на французов в деревне и на дороге, стараясь не пропустить чего нибудь важного.
– Пг'идет, не пг'идет Долохов, надо бг'ать!.. А? – сказал Денисов, весело блеснув глазами.
– Место удобное, – сказал эсаул.
– Пехоту низом пошлем – болотами, – продолжал Денисов, – они подлезут к саду; вы заедете с казаками оттуда, – Денисов указал на лес за деревней, – а я отсюда, с своими гусаг'ами. И по выстг'елу…
– Лощиной нельзя будет – трясина, – сказал эсаул. – Коней увязишь, надо объезжать полевее…
В то время как они вполголоса говорили таким образом, внизу, в лощине от пруда, щелкнул один выстрел, забелелся дымок, другой и послышался дружный, как будто веселый крик сотен голосов французов, бывших на полугоре. В первую минуту и Денисов и эсаул подались назад. Они были так близко, что им показалось, что они были причиной этих выстрелов и криков. Но выстрелы и крики не относились к ним. Низом, по болотам, бежал человек в чем то красном. Очевидно, по нем стреляли и на него кричали французы.
– Ведь это Тихон наш, – сказал эсаул.
– Он! он и есть!
– Эка шельма, – сказал Денисов.
– Уйдет! – щуря глаза, сказал эсаул.
Человек, которого они называли Тихоном, подбежав к речке, бултыхнулся в нее так, что брызги полетели, и, скрывшись на мгновенье, весь черный от воды, выбрался на четвереньках и побежал дальше. Французы, бежавшие за ним, остановились.
– Ну ловок, – сказал эсаул.
– Экая бестия! – с тем же выражением досады проговорил Денисов. – И что он делал до сих пор?
– Это кто? – спросил Петя.
– Это наш пластун. Я его посылал языка взять.
– Ах, да, – сказал Петя с первого слова Денисова, кивая головой, как будто он все понял, хотя он решительно не понял ни одного слова.
Тихон Щербатый был один из самых нужных людей в партии. Он был мужик из Покровского под Гжатью. Когда, при начале своих действий, Денисов пришел в Покровское и, как всегда, призвав старосту, спросил о том, что им известно про французов, староста отвечал, как отвечали и все старосты, как бы защищаясь, что они ничего знать не знают, ведать не ведают. Но когда Денисов объяснил им, что его цель бить французов, и когда он спросил, не забредали ли к ним французы, то староста сказал, что мародеры бывали точно, но что у них в деревне только один Тишка Щербатый занимался этими делами. Денисов велел позвать к себе Тихона и, похвалив его за его деятельность, сказал при старосте несколько слов о той верности царю и отечеству и ненависти к французам, которую должны блюсти сыны отечества.
– Мы французам худого не делаем, – сказал Тихон, видимо оробев при этих словах Денисова. – Мы только так, значит, по охоте баловались с ребятами. Миродеров точно десятка два побили, а то мы худого не делали… – На другой день, когда Денисов, совершенно забыв про этого мужика, вышел из Покровского, ему доложили, что Тихон пристал к партии и просился, чтобы его при ней оставили. Денисов велел оставить его.
Тихон, сначала исправлявший черную работу раскладки костров, доставления воды, обдирания лошадей и т. п., скоро оказал большую охоту и способность к партизанской войне. Он по ночам уходил на добычу и всякий раз приносил с собой платье и оружие французское, а когда ему приказывали, то приводил и пленных. Денисов отставил Тихона от работ, стал брать его с собою в разъезды и зачислил в казаки.
Тихон не любил ездить верхом и всегда ходил пешком, никогда не отставая от кавалерии. Оружие его составляли мушкетон, который он носил больше для смеха, пика и топор, которым он владел, как волк владеет зубами, одинаково легко выбирая ими блох из шерсти и перекусывая толстые кости. Тихон одинаково верно, со всего размаха, раскалывал топором бревна и, взяв топор за обух, выстрагивал им тонкие колышки и вырезывал ложки. В партии Денисова Тихон занимал свое особенное, исключительное место. Когда надо было сделать что нибудь особенно трудное и гадкое – выворотить плечом в грязи повозку, за хвост вытащить из болота лошадь, ободрать ее, залезть в самую середину французов, пройти в день по пятьдесят верст, – все указывали, посмеиваясь, на Тихона.
– Что ему, черту, делается, меренина здоровенный, – говорили про него.
Один раз француз, которого брал Тихон, выстрелил в него из пистолета и попал ему в мякоть спины. Рана эта, от которой Тихон лечился только водкой, внутренне и наружно, была предметом самых веселых шуток во всем отряде и шуток, которым охотно поддавался Тихон.
– Что, брат, не будешь? Али скрючило? – смеялись ему казаки, и Тихон, нарочно скорчившись и делая рожи, притворяясь, что он сердится, самыми смешными ругательствами бранил французов. Случай этот имел на Тихона только то влияние, что после своей раны он редко приводил пленных.
Тихон был самый полезный и храбрый человек в партии. Никто больше его не открыл случаев нападения, никто больше его не побрал и не побил французов; и вследствие этого он был шут всех казаков, гусаров и сам охотно поддавался этому чину. Теперь Тихон был послан Денисовым, в ночь еще, в Шамшево для того, чтобы взять языка. Но, или потому, что он не удовлетворился одним французом, или потому, что он проспал ночь, он днем залез в кусты, в самую середину французов и, как видел с горы Денисов, был открыт ими.


Поговорив еще несколько времени с эсаулом о завтрашнем нападении, которое теперь, глядя на близость французов, Денисов, казалось, окончательно решил, он повернул лошадь и поехал назад.
– Ну, бг'ат, тепег'ь поедем обсушимся, – сказал он Пете.
Подъезжая к лесной караулке, Денисов остановился, вглядываясь в лес. По лесу, между деревьев, большими легкими шагами шел на длинных ногах, с длинными мотающимися руками, человек в куртке, лаптях и казанской шляпе, с ружьем через плечо и топором за поясом. Увидав Денисова, человек этот поспешно швырнул что то в куст и, сняв с отвисшими полями мокрую шляпу, подошел к начальнику. Это был Тихон. Изрытое оспой и морщинами лицо его с маленькими узкими глазами сияло самодовольным весельем. Он, высоко подняв голову и как будто удерживаясь от смеха, уставился на Денисова.
– Ну где пг'опадал? – сказал Денисов.
– Где пропадал? За французами ходил, – смело и поспешно отвечал Тихон хриплым, но певучим басом.
– Зачем же ты днем полез? Скотина! Ну что ж, не взял?..
– Взять то взял, – сказал Тихон.
– Где ж он?
– Да я его взял сперва наперво на зорьке еще, – продолжал Тихон, переставляя пошире плоские, вывернутые в лаптях ноги, – да и свел в лес. Вижу, не ладен. Думаю, дай схожу, другого поаккуратнее какого возьму.
– Ишь, шельма, так и есть, – сказал Денисов эсаулу. – Зачем же ты этого не пг'ивел?
– Да что ж его водить то, – сердито и поспешно перебил Тихон, – не гожающий. Разве я не знаю, каких вам надо?
– Эка бестия!.. Ну?..
– Пошел за другим, – продолжал Тихон, – подполоз я таким манером в лес, да и лег. – Тихон неожиданно и гибко лег на брюхо, представляя в лицах, как он это сделал. – Один и навернись, – продолжал он. – Я его таким манером и сграбь. – Тихон быстро, легко вскочил. – Пойдем, говорю, к полковнику. Как загалдит. А их тут четверо. Бросились на меня с шпажками. Я на них таким манером топором: что вы, мол, Христос с вами, – вскрикнул Тихон, размахнув руками и грозно хмурясь, выставляя грудь.
– То то мы с горы видели, как ты стречка задавал через лужи то, – сказал эсаул, суживая свои блестящие глаза.
Пете очень хотелось смеяться, но он видел, что все удерживались от смеха. Он быстро переводил глаза с лица Тихона на лицо эсаула и Денисова, не понимая того, что все это значило.
– Ты дуг'ака то не представляй, – сказал Денисов, сердито покашливая. – Зачем пег'вого не пг'ивел?
Тихон стал чесать одной рукой спину, другой голову, и вдруг вся рожа его растянулась в сияющую глупую улыбку, открывшую недостаток зуба (за что он и прозван Щербатый). Денисов улыбнулся, и Петя залился веселым смехом, к которому присоединился и сам Тихон.
– Да что, совсем несправный, – сказал Тихон. – Одежонка плохенькая на нем, куда же его водить то. Да и грубиян, ваше благородие. Как же, говорит, я сам анаральский сын, не пойду, говорит.
– Экая скотина! – сказал Денисов. – Мне расспросить надо…
– Да я его спрашивал, – сказал Тихон. – Он говорит: плохо зн аком. Наших, говорит, и много, да всё плохие; только, говорит, одна названия. Ахнете, говорит, хорошенько, всех заберете, – заключил Тихон, весело и решительно взглянув в глаза Денисова.
– Вот я те всыплю сотню гог'ячих, ты и будешь дуг'ака то ког'чить, – сказал Денисов строго.
– Да что же серчать то, – сказал Тихон, – что ж, я не видал французов ваших? Вот дай позатемняет, я табе каких хошь, хоть троих приведу.
– Ну, поедем, – сказал Денисов, и до самой караулки он ехал, сердито нахмурившись и молча.
Тихон зашел сзади, и Петя слышал, как смеялись с ним и над ним казаки о каких то сапогах, которые он бросил в куст.
Когда прошел тот овладевший им смех при словах и улыбке Тихона, и Петя понял на мгновенье, что Тихон этот убил человека, ему сделалось неловко. Он оглянулся на пленного барабанщика, и что то кольнуло его в сердце. Но эта неловкость продолжалась только одно мгновенье. Он почувствовал необходимость повыше поднять голову, подбодриться и расспросить эсаула с значительным видом о завтрашнем предприятии, с тем чтобы не быть недостойным того общества, в котором он находился.
Посланный офицер встретил Денисова на дороге с известием, что Долохов сам сейчас приедет и что с его стороны все благополучно.
Денисов вдруг повеселел и подозвал к себе Петю.
– Ну, г'асскажи ты мне пг'о себя, – сказал он.


Петя при выезде из Москвы, оставив своих родных, присоединился к своему полку и скоро после этого был взят ординарцем к генералу, командовавшему большим отрядом. Со времени своего производства в офицеры, и в особенности с поступления в действующую армию, где он участвовал в Вяземском сражении, Петя находился в постоянно счастливо возбужденном состоянии радости на то, что он большой, и в постоянно восторженной поспешности не пропустить какого нибудь случая настоящего геройства. Он был очень счастлив тем, что он видел и испытал в армии, но вместе с тем ему все казалось, что там, где его нет, там то теперь и совершается самое настоящее, геройское. И он торопился поспеть туда, где его не было.
Когда 21 го октября его генерал выразил желание послать кого нибудь в отряд Денисова, Петя так жалостно просил, чтобы послать его, что генерал не мог отказать. Но, отправляя его, генерал, поминая безумный поступок Пети в Вяземском сражении, где Петя, вместо того чтобы ехать дорогой туда, куда он был послан, поскакал в цепь под огонь французов и выстрелил там два раза из своего пистолета, – отправляя его, генерал именно запретил Пете участвовать в каких бы то ни было действиях Денисова. От этого то Петя покраснел и смешался, когда Денисов спросил, можно ли ему остаться. До выезда на опушку леса Петя считал, что ему надобно, строго исполняя свой долг, сейчас же вернуться. Но когда он увидал французов, увидал Тихона, узнал, что в ночь непременно атакуют, он, с быстротою переходов молодых людей от одного взгляда к другому, решил сам с собою, что генерал его, которого он до сих пор очень уважал, – дрянь, немец, что Денисов герой, и эсаул герой, и что Тихон герой, и что ему было бы стыдно уехать от них в трудную минуту.
Уже смеркалось, когда Денисов с Петей и эсаулом подъехали к караулке. В полутьме виднелись лошади в седлах, казаки, гусары, прилаживавшие шалашики на поляне и (чтобы не видели дыма французы) разводившие красневший огонь в лесном овраге. В сенях маленькой избушки казак, засучив рукава, рубил баранину. В самой избе были три офицера из партии Денисова, устроивавшие стол из двери. Петя снял, отдав сушить, свое мокрое платье и тотчас принялся содействовать офицерам в устройстве обеденного стола.
Через десять минут был готов стол, покрытый салфеткой. На столе была водка, ром в фляжке, белый хлеб и жареная баранина с солью.
Сидя вместе с офицерами за столом и разрывая руками, по которым текло сало, жирную душистую баранину, Петя находился в восторженном детском состоянии нежной любви ко всем людям и вследствие того уверенности в такой же любви к себе других людей.
– Так что же вы думаете, Василий Федорович, – обратился он к Денисову, – ничего, что я с вами останусь на денек? – И, не дожидаясь ответа, он сам отвечал себе: – Ведь мне велено узнать, ну вот я и узнаю… Только вы меня пустите в самую… в главную. Мне не нужно наград… А мне хочется… – Петя стиснул зубы и оглянулся, подергивая кверху поднятой головой и размахивая рукой.
– В самую главную… – повторил Денисов, улыбаясь.
– Только уж, пожалуйста, мне дайте команду совсем, чтобы я командовал, – продолжал Петя, – ну что вам стоит? Ах, вам ножик? – обратился он к офицеру, хотевшему отрезать баранины. И он подал свой складной ножик.
Офицер похвалил ножик.
– Возьмите, пожалуйста, себе. У меня много таких… – покраснев, сказал Петя. – Батюшки! Я и забыл совсем, – вдруг вскрикнул он. – У меня изюм чудесный, знаете, такой, без косточек. У нас маркитант новый – и такие прекрасные вещи. Я купил десять фунтов. Я привык что нибудь сладкое. Хотите?.. – И Петя побежал в сени к своему казаку, принес торбы, в которых было фунтов пять изюму. – Кушайте, господа, кушайте.
– А то не нужно ли вам кофейник? – обратился он к эсаулу. – Я у нашего маркитанта купил, чудесный! У него прекрасные вещи. И он честный очень. Это главное. Я вам пришлю непременно. А может быть еще, у вас вышли, обились кремни, – ведь это бывает. Я взял с собою, у меня вот тут… – он показал на торбы, – сто кремней. Я очень дешево купил. Возьмите, пожалуйста, сколько нужно, а то и все… – И вдруг, испугавшись, не заврался ли он, Петя остановился и покраснел.
Он стал вспоминать, не сделал ли он еще каких нибудь глупостей. И, перебирая воспоминания нынешнего дня, воспоминание о французе барабанщике представилось ему. «Нам то отлично, а ему каково? Куда его дели? Покормили ли его? Не обидели ли?» – подумал он. Но заметив, что он заврался о кремнях, он теперь боялся.
«Спросить бы можно, – думал он, – да скажут: сам мальчик и мальчика пожалел. Я им покажу завтра, какой я мальчик! Стыдно будет, если я спрошу? – думал Петя. – Ну, да все равно!» – и тотчас же, покраснев и испуганно глядя на офицеров, не будет ли в их лицах насмешки, он сказал:
– А можно позвать этого мальчика, что взяли в плен? дать ему чего нибудь поесть… может…
– Да, жалкий мальчишка, – сказал Денисов, видимо, не найдя ничего стыдного в этом напоминании. – Позвать его сюда. Vincent Bosse его зовут. Позвать.
– Я позову, – сказал Петя.
– Позови, позови. Жалкий мальчишка, – повторил Денисов.
Петя стоял у двери, когда Денисов сказал это. Петя пролез между офицерами и близко подошел к Денисову.
– Позвольте вас поцеловать, голубчик, – сказал он. – Ах, как отлично! как хорошо! – И, поцеловав Денисова, он побежал на двор.
– Bosse! Vincent! – прокричал Петя, остановясь у двери.
– Вам кого, сударь, надо? – сказал голос из темноты. Петя отвечал, что того мальчика француза, которого взяли нынче.
– А! Весеннего? – сказал казак.
Имя его Vincent уже переделали: казаки – в Весеннего, а мужики и солдаты – в Висеню. В обеих переделках это напоминание о весне сходилось с представлением о молоденьком мальчике.
– Он там у костра грелся. Эй, Висеня! Висеня! Весенний! – послышались в темноте передающиеся голоса и смех.
– А мальчонок шустрый, – сказал гусар, стоявший подле Пети. – Мы его покормили давеча. Страсть голодный был!
В темноте послышались шаги и, шлепая босыми ногами по грязи, барабанщик подошел к двери.
– Ah, c'est vous! – сказал Петя. – Voulez vous manger? N'ayez pas peur, on ne vous fera pas de mal, – прибавил он, робко и ласково дотрогиваясь до его руки. – Entrez, entrez. [Ах, это вы! Хотите есть? Не бойтесь, вам ничего не сделают. Войдите, войдите.]
– Merci, monsieur, [Благодарю, господин.] – отвечал барабанщик дрожащим, почти детским голосом и стал обтирать о порог свои грязные ноги. Пете многое хотелось сказать барабанщику, но он не смел. Он, переминаясь, стоял подле него в сенях. Потом в темноте взял его за руку и пожал ее.
– Entrez, entrez, – повторил он только нежным шепотом.
«Ах, что бы мне ему сделать!» – проговорил сам с собою Петя и, отворив дверь, пропустил мимо себя мальчика.
Когда барабанщик вошел в избушку, Петя сел подальше от него, считая для себя унизительным обращать на него внимание. Он только ощупывал в кармане деньги и был в сомненье, не стыдно ли будет дать их барабанщику.


От барабанщика, которому по приказанию Денисова дали водки, баранины и которого Денисов велел одеть в русский кафтан, с тем, чтобы, не отсылая с пленными, оставить его при партии, внимание Пети было отвлечено приездом Долохова. Петя в армии слышал много рассказов про необычайные храбрость и жестокость Долохова с французами, и потому с тех пор, как Долохов вошел в избу, Петя, не спуская глаз, смотрел на него и все больше подбадривался, подергивая поднятой головой, с тем чтобы не быть недостойным даже и такого общества, как Долохов.
Наружность Долохова странно поразила Петю своей простотой.
Денисов одевался в чекмень, носил бороду и на груди образ Николая чудотворца и в манере говорить, во всех приемах выказывал особенность своего положения. Долохов же, напротив, прежде, в Москве, носивший персидский костюм, теперь имел вид самого чопорного гвардейского офицера. Лицо его было чисто выбрито, одет он был в гвардейский ваточный сюртук с Георгием в петлице и в прямо надетой простой фуражке. Он снял в углу мокрую бурку и, подойдя к Денисову, не здороваясь ни с кем, тотчас же стал расспрашивать о деле. Денисов рассказывал ему про замыслы, которые имели на их транспорт большие отряды, и про присылку Пети, и про то, как он отвечал обоим генералам. Потом Денисов рассказал все, что он знал про положение французского отряда.
– Это так, но надо знать, какие и сколько войск, – сказал Долохов, – надо будет съездить. Не зная верно, сколько их, пускаться в дело нельзя. Я люблю аккуратно дело делать. Вот, не хочет ли кто из господ съездить со мной в их лагерь. У меня мундиры с собою.
– Я, я… я поеду с вами! – вскрикнул Петя.
– Совсем и тебе не нужно ездить, – сказал Денисов, обращаясь к Долохову, – а уж его я ни за что не пущу.
– Вот прекрасно! – вскрикнул Петя, – отчего же мне не ехать?..
– Да оттого, что незачем.
– Ну, уж вы меня извините, потому что… потому что… я поеду, вот и все. Вы возьмете меня? – обратился он к Долохову.
– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.
– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…


Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
– Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
– Mot d'ordre? [Отзыв?] – Долохов придержал лошадь и поехал шагом.
– Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь ли полковник Жерар?] – сказал он.
– Mot d'ordre! – не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.
– Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d'ordre… – крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. – Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]
И, не дожидаясь ответа от посторонившегося часового, Долохов шагом поехал в гору.
Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов остановил этого человека и спросил, где командир и офицеры? Человек этот, с мешком на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова, дотрогиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры были выше на горе, с правой стороны, на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота, он слез с лошади и подошел к большому пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.
– Oh, c'est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь.] – говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.
– Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] – со смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.
– Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] – громко, отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C'est vous, Clement? – сказал он. – D'ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.
– Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop tard, [Если вы рассчитываете на ужин, то вы опоздали.] – сказал с сдержанным смехом голос из за костра.
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
– Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде.] – отвечал офицер из за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.
«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:
– La vilaine affaire de trainer ces cadavres apres soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille, [Скверное дело таскать за собой эти трупы. Лучше бы расстрелять эту сволочь.] – и громко засмеялся таким странным смехом, что Пете показалось, французы сейчас узнают обман, и он невольно отступил на шаг от костра. Никто не ответил на слова и смех Долохова, и французский офицер, которого не видно было (он лежал, укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что то товарищу. Долохов встал и кликнул солдата с лошадьми.
«Подадут или нет лошадей?» – думал Петя, невольно приближаясь к Долохову.
Лошадей подали.
– Bonjour, messieurs, [Здесь: прощайте, господа.] – сказал Долохов.
Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.
– Слышишь? – сказал он.
Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.
– Ну, теперь прощай. Скажи Денисову, что на заре, по первому выстрелу, – сказал Долохов и хотел ехать, но Петя схватился за него рукою.
– Нет! – вскрикнул он, – вы такой герой. Ах, как хорошо! Как отлично! Как я вас люблю.
– Хорошо, хорошо, – сказал Долохов, но Петя не отпускал его, и в темноте Долохов рассмотрел, что Петя нагибался к нему. Он хотел поцеловаться. Долохов поцеловал его, засмеялся и, повернув лошадь, скрылся в темноте.

Х
Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
– Готово, ваше благородие, надвое хранцуза распластаете.
Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.


Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг'ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.
– Сигнал! – проговорил он.
Казак поднял руку, раздался выстрел. И в то же мгновение послышался топот впереди поскакавших лошадей, крики с разных сторон и еще выстрелы.
В то же мгновение, как раздались первые звуки топота и крика, Петя, ударив свою лошадь и выпустив поводья, не слушая Денисова, кричавшего на него, поскакал вперед. Пете показалось, что вдруг совершенно, как середь дня, ярко рассвело в ту минуту, как послышался выстрел. Он подскакал к мосту. Впереди по дороге скакали казаки. На мосту он столкнулся с отставшим казаком и поскакал дальше. Впереди какие то люди, – должно быть, это были французы, – бежали с правой стороны дороги на левую. Один упал в грязь под ногами Петиной лошади.
У одной избы столпились казаки, что то делая. Из середины толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой толпе, и первое, что он увидал, было бледное, с трясущейся нижней челюстью лицо француза, державшегося за древко направленной на него пики.
– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.
Впереди слышны были выстрелы. Казаки, гусары и русские оборванные пленные, бежавшие с обеих сторон дороги, все громко и нескладно кричали что то. Молодцеватый, без шапки, с красным нахмуренным лицом, француз в синей шинели отбивался штыком от гусаров. Когда Петя подскакал, француз уже упал. Опять опоздал, мелькнуло в голове Пети, и он поскакал туда, откуда слышались частые выстрелы. Выстрелы раздавались на дворе того барского дома, на котором он был вчера ночью с Долоховым. Французы засели там за плетнем в густом, заросшем кустами саду и стреляли по казакам, столпившимся у ворот. Подъезжая к воротам, Петя в пороховом дыму увидал Долохова с бледным, зеленоватым лицом, кричавшего что то людям. «В объезд! Пехоту подождать!» – кричал он, в то время как Петя подъехал к нему.
– Подождать?.. Ураааа!.. – закричал Петя и, не медля ни одной минуты, поскакал к тому месту, откуда слышались выстрелы и где гуще был пороховой дым. Послышался залп, провизжали пустые и во что то шлепнувшие пули. Казаки и Долохов вскакали вслед за Петей в ворота дома. Французы в колеблющемся густом дыме одни бросали оружие и выбегали из кустов навстречу казакам, другие бежали под гору к пруду. Петя скакал на своей лошади вдоль по барскому двору и, вместо того чтобы держать поводья, странно и быстро махал обеими руками и все дальше и дальше сбивался с седла на одну сторону. Лошадь, набежав на тлевший в утреннем свето костер, уперлась, и Петя тяжело упал на мокрую землю. Казаки видели, как быстро задергались его руки и ноги, несмотря на то, что голова его не шевелилась. Пуля пробила ему голову.
Переговоривши с старшим французским офицером, который вышел к нему из за дома с платком на шпаге и объявил, что они сдаются, Долохов слез с лошади и подошел к неподвижно, с раскинутыми руками, лежавшему Пете.
– Готов, – сказал он, нахмурившись, и пошел в ворота навстречу ехавшему к нему Денисову.
– Убит?! – вскрикнул Денисов, увидав еще издалека то знакомое ему, несомненно безжизненное положение, в котором лежало тело Пети.