Проспект Кирова (Томск)

проспект Кирова Томск
Проспект Кирова у пересечения с улицей Дзержинского
Общая информация
Страна	Россия Россия
Регион	Томская область
Город	Томск
Район	Кировский район
Исторический район	Верхняя Елань
Протяжённость	2,5 км
Прежние названия	ул. Бульварная (от проспекта Ленина до улицы Дзержинского); ул. Всеволодо-Евграфовская, ул. Евграфовская (от улицы Дзержинского до площади Кирова); дорога на вокзал Томск-I (от площади Кирова до Привокзальной площади Томск-I).
[www.openstreetmap.org/export/embed.html?bbox=84.95208,56.45872,84.98624,56.46965&layer=osmarender на OpenStreetMap]
[maps.yandex.ru/-/CREHNoR на Яндекс.Картах]
[maps.google.ru/maps?f=q&source=s_q&hl=ru&geocode=&q=Томск&ie=UTF8&hq=&hnear=город+Томск,+Томская+область&ll=56.464126,84.969506&spn=0.009199,0.042272&t=h&z=15 на Картах Google]

Проспект Кирова - улица в городе Томске, одна из основных транспортных магистралей города, главная улица Кировского района Томска.

Длина проспекта 2,5 км, он тянется от проспекта Ленина на восток до площади Кирова, затем поворачивает на 45° на юго-восток, к вокзалу Томск I.

История

Ранее на месте нынешнего проспекта располагались две улицы: Бульварная (1878) и Всеволодо-Евграфовская (Евграфовская) (~1900), разделявшиеся в районе современной улицы Дзержинского, далее шла, расположенная под углом к этим улицам, дорога к вокзалу Томск-I.

На всём протяжении проспекта расположен бульвар, отсюда и прежнее название улицы. Сквер здесь был запланирован ещё в 1830-х годах при разработке томских градостроительных планов. Планировалось устройство бульварного кольца (по теперешним Комсомольскому проспекту и Дальнеключевской улице, последняя на планах 1840-х годов именовалась Бульварной). Первоначально бульвар, как и улица в целом, был ограничен Казанской улицей (ныне Комсомольский проспект). Этот бульвар именовался Королёвским или Всеволодо-Евграфовским, по имени томского купца-мецената Всеволода Евграфовича Королёва, пожертвовавшего деньги на его обустройство. Позже, когда к улице присоединили дорогу на вокзал Томск-I, там тоже обустроили бульвар.

Изначально улица была очень широкой, при закладке в 1903 году бульвара высаженные на нем в два ряда ели ограничивали с двух сторон ряды тополей. Средства на устройство бульвара выделили томские купцы миллионеры братья Евграф и Всеволод Королёвы (в 1902 году В. И. Королев внес в городскую управу 3165 рублей) с условием наименования бульвара их именем.

В 1902—1905 годах в начале проспекта по проекту архитектора П. Ф. Федоровского был возведён Горный корпус Томского технологического института.

Новая история

6 октября 1927 года Бульварная и Всеволодо-Евграфовская улицы, решением городских властей, были объединены. Этим же решением объединённая улица получила современное название, в честь С. М. Кирова, жившего в Томске с 1904 по 1907 годы.

В 1949 году по проспекту был проложен трамвайный маршрут Томск-1 — площадь Батенькова, проспект стал напоминать бульварное кольцо Москвы.

В начале проспекта в 1950-е годы была сооружена арка в стиле социалистического классицизма, на крыльях которой разместили Доску почёта Кировского района Томска.

На углу с проспектом Ленина в 1950—1952 годах возвели 4-6 этажные корпуса общежития студентов Томского политехнического института (д.2, д. 4).

В 1953 году было построено административное здание для размещения управления КГБ по Томской области (д. 18а).

В 1973 году открыла двери гостиница «Томск».

Достопримечательности

д. 3 — здание Горного факультета Томского политехнического университета (1903—1905, архитектор П. Ф. Федоровский)

Памятник академику М. А. Усову (1956, архитектор Лупов Н. А., скульпторы Григорьев А. И. и Лукьянов В. В.)

Скульптурная группа рудокопа и рудознатца Фёдора Еремеева с помощником (2008, скульпторы Л. Усов и В. Романов)

д. 9 — жила семья Кошурниковых, Александр Михайлович Кошурников — инженер, занимался трассированием и проектированием железных дорог в сибирской тайге. Погиб на реке Казыр при изыскании трассы от Нижнеудинска до Абакана.

д. 10 — собственный дом архитектора А. Д. Крячкова (1910)

д. 12 — школа № 8, в которой учился лётчик-космонавт Н. Н. Рукавишников. Эту же школу окончил (1962) знаменитый спортсмен-баскетболист Сергей Белов.

д. 33 — в доме жил основатель Сибирского ботанического сада П. Н. Крылов. К дому примыкал обширный, разбитый Крыловым, сад.

д. 49 — бывший Томский военно-медицинский институт

д. 65 — гостиница «Томск».

Транспорт

По большей части проспекта (от улицы Советской до начала Привокзальной площади) проложена трамвайная линия (маршруты 1, 2, 4). По всему проспекту проложена троллейбусная линия (маршруты 3, 4, 7, 8). В транспортном значении проспект очень важен, т.к. соединяет центр города и вокзал Томск-1. Ширина проезжей части на проспекте увеличивается по мере приближения к вокзалу. От пр. Ленина до ул Советской - две полосы, от ул. Советской до пл. Дзержинского - две полосы и дополнительный односторонний проезд вдоль трамвайных путей. После пл. Дзержинского проезд превращается в полноценную проезжую часть и число полос для проезда становится четыре - по две в каждую сторону, разделенные бульваром и рельсами. После улицы Киевской проспект сужается: между проезжими частями остаются только рельсы, для бульвара нет места. После пл. Кирова и поворота на юго-восток проспект приобретает ширину по три полосы в каждую сторону. Между проездами вновь появляются зеленые насаждения, но это уже не бульвар: нет пешеходных дорожек. Из шести полос фактически используются четыре: крайние ряды заполнены припаркованными автомобилями сотрудников и посетителей офисов, расположившихся в корпусах заводов "Электромотор" и ТЭТЗ. Из-за этого, а также из-за того, что проспект принимает транспортный поток Комсомольского проспекта, на этом участке проспекта наблюдаются наибольшие для него пробки, особенно в сторону Томска-1.

Литература

• История названий томских улиц. Томск: изд-во «Водолей». 1998. — 320 с. ISBN 5-7137-0089-5. С. 91-94.

Ссылки

• [tomsk-foto.tpu.ru/Kirova/Kirova-frame.htm Фото-ретроспектива проспекта Кирова]
• [towiki.ru/view/Проспект_Кирова Проспект Кирова на сайте Товики].

Отрывок, характеризующий Проспект Кирова (Томск)

– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.


В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.
Проводив главнокомандующего, князь Василий сел в зале один на стул, закинув высоко ногу на ногу, на коленку упирая локоть и рукою закрыв глаза. Посидев так несколько времени, он встал и непривычно поспешными шагами, оглядываясь кругом испуганными глазами, пошел чрез длинный коридор на заднюю половину дома, к старшей княжне.
Находившиеся в слабо освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и замолкали каждый раз и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на дверь, которая вела в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто нибудь выходил из нее или входил в нее.
– Предел человеческий, – говорил старичок, духовное лицо, даме, подсевшей к нему и наивно слушавшей его, – предел положен, его же не прейдеши.
– Я думаю, не поздно ли соборовать? – прибавляя духовный титул, спрашивала дама, как будто не имея на этот счет никакого своего мнения.
– Таинство, матушка, великое, – отвечало духовное лицо, проводя рукою по лысине, по которой пролегало несколько прядей зачесанных полуседых волос.
– Это кто же? сам главнокомандующий был? – спрашивали в другом конце комнаты. – Какой моложавый!…
– А седьмой десяток! Что, говорят, граф то не узнает уж? Хотели соборовать?
– Я одного знал: семь раз соборовался.
Вторая княжна только вышла из комнаты больного с заплаканными глазами и села подле доктора Лоррена, который в грациозной позе сидел под портретом Екатерины, облокотившись на стол.
– Tres beau, – говорил доктор, отвечая на вопрос о погоде, – tres beau, princesse, et puis, a Moscou on se croit a la campagne. [прекрасная погода, княжна, и потом Москва так похожа на деревню.]
– N'est ce pas? [Не правда ли?] – сказала княжна, вздыхая. – Так можно ему пить?
Лоррен задумался.
– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.

Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.