Протазанов, Яков Александрович

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Протазанов, Яков»)
Перейти к: навигация, поиск
Яков Протазанов
Имя при рождении:

Яков Александрович Протазанов

Дата рождения:

23 января (4 февраля) 1881(1881-02-04)

Место рождения:

Москва,
Российская империя

Дата смерти:

8 августа 1945(1945-08-08) (64 года)

Место смерти:

Москва, СССР

Гражданство:

Российская империя Российская империя
СССР СССР

Профессия:

кинорежиссёр
сценарист
актёр

Карьера:

1909—1943

Направление:

Немое кино

Награды:

Я́ков Алекса́ндрович Протаза́нов (4 февраля (23 января) 1881 года, Москва, — 8 августа 1945 года, Москва) — российский и советский режиссёр немого кино, сценарист, актёр.





Биография

Яков Протазанов родился в Москве, четвёртым ребёнком в купеческой семье. Отец Александр Саввич был потомственным почётным гражданином города Киева, служил в фирме известных русских промышленников братьев Шибаевых. Мать Елизавета Михайловна (в девичестве Винокурова) была коренной москвичкой, выпускницей Елизаветинского института благородных девиц. Большое влияние на Якова оказал его дядя Сергей Михайлович, который увлекался театром, был дружен с семьёй Садовских, а под конец жизни сам стал актёром[1].

В 1900 году окончил Московское коммерческое училище и работал продавцом в московском АО «Шрадер и Ко». В 19041906 годах занимался самообразованием во Франции и Италии. С 1906 года, сменив ряд профессий (был конторщиком, бухгалтером, переводчиком), стал помощником режиссёра московской кинофирмы «Глория».

Первые фильмы Протазанова — «Песня каторжанина», «Песнь о вещем Олеге» и «Анфиса» пользовались большим успехом. Критика того времени писала о фильме «Песнь о вещем Олеге»: картина «выдержана <…> какой-то особенно присущей пушкинскому стиху тональностью <…> в работе чувствуется <…> заметно прогрессирующее любовное отношение к русской истории <…> неподражаемы <…> сцена смерти Олега, снятая против солнца, удивляет глубиной рельефа фигур, а самый пейзаж — поэтической дымкой залитых светом берёзок». В фильме «Анфиса», по словам самого Протазанова, участие известных театральных актёров «задерживало применение средних и крупных планов».

В 19121913 гг. Протазанов поставил 2 биографических фильма — «Уход великого старца» о Льве Толстом, вызвавший бурю негодования и запрещённый к прокату в Российской Империи, и «Как хороши, как свежи были розы…» о Тургеневе. В кино-биографии Тургенева были запечатлены сцены: «детские впечатлений Тургенева, первая любовь, встреча с Полиной Виардо, встреча с Некрасовым, ссора с Толстым, прощание с Россией, предсмертное письмо к Толстому и смерть». По мнению критики, «повседневная жизнь наших великих художников ещё мало изучена и бедна деталями, но и такая она производит сильное впечатление». В 1913 году Протазанов поставил 15 фильмов: эпизод из битвы под Аустерлицем «За честь русского знамени» (о героическом подвиге русского солдата, сохранившего знамя полка), драма из цирковой жизни «О чём рыдала скрипка»; «Клеймо прошедших наслаждений» (проблема ответственности за грехи молодости и вопрос о врачебной тайне); «Любовь японки» (любовь японской сестры милосердия к русскому пленному); «Купленный муж» (драма аристократки и опустившегося помещика, вступивших в фиктивный брак, но полюбивших друг друга); салонная мелодрама «Разбитая ваза»; драма матери, случайно убившей свою дочь «Рукою матери» (по воспоминаниям актрисы Гиацинтовой, было сделано два финала: счастливый — для заграницы, и трагический — для России); «Сын палача»; инсценировки балетов «Музыкальный момент», «Ноктюрн Шопена» и «О чём рыдала скрипка»; фарсы «Один насладился, другой расплатился» и «Сделайте ваше одолжение».

В 1914 году Протазанов экранизировал повесть Толстого «Дьявол» и роман Нагродской «Гнев Диониса»; поставил психологический одночастевой этюд на тему современной войны «Лицо войны»; 7 фарсов («Амур, Артур и Ко», «Блюститель нравственности», «Женщина захочет — чёрта обморочит», «Живой манекен», «Зуб мудрости», «Обезьянка выручила», «Произведение искусства»); психологическую драму «Мимо жизни» (женщина, ищу­щая новых переживаний и ощущений, проходит мимо настоящей жизни и настоя­щей любви); авантюрно-приключенческий фильм из цирковой жизни «Арена мести»; «Рождество в окопах»; засъёмку балета («Ёлка») и модных танцев («Танго», «Танец вампира»); киноскетчи «На скамье подсудимых» и «Пляска среди мечей» (ряд сцен в концертном исполнении, снятых для гастрольного турне В. Максимова и В. Каралли; оба фильма смонтированы из одного и того же материала) и психологический этюд на сюжет пьесы Андре де Лорда «У телефона» «Драма у телефона».

Среди фильмов Протазанова этого периода выделяется фильм «Драма у телефона», в котором «едва ли не впервые в кинематографии был применён принцип „полиэкрана“, то есть одновременного показа изображений разных событий». «В центре экрана зрители видели грабителей, которые ломились в дачу, в левой части — изображение мужа, говорящего по телефону, в правой части — жены, вызывающей мужа домой. В нижней части экрана в этих кусках размещались субтитры, передающие диалог между мужем и женой».[2]

Среди фильмов 1915 года: «Плебей» (поддавшись минутному влечению страсти, юная аристократка становилась любовницей грубого и циничного лакея и погибала); «Чайка» (экранизация романса «Вот вспыхнуло утро»); «Война и мир» (фильм ставился в порядке конкуренции с фирмами Ханжонкова и Талдыкина); комедия «Депутат»; авантюрно-приключенческие 4-серийные фильм «Петербургские трущобы» (по одноимённому роману Крестовского) и «Сашка-семинарист»; экранизация романа Достоевского «Бесы» (фильм «Николай Ставрогин», по мнению С. Гинзбурга, «был одним из крупнейших художественных достижений дореволюционной кинематографии»); «На окраинах Москвы» (уголовно-бытовая драма «не блещет особенной глубиной замысла, однако даёт цельную бытовую картину, строго моральную»); «Наташа Проскурова» (о женщине, изменяющей мужу; «немотивированные поступки героев <…> мастерски поставленные декорации <…> картина <…> смотрится с интересом <…> чувствуется, что сценарий не был продуман режиссёром»); «Не подходите к ней с вопросами» (о «жрице свободной любви и как она дошла до жизни такой»; «хороший по замыслу сценарий, тщательная постановка и недурное исполнение»); «Тайна Нижегородской ярмарки» (уголовно-бытовая кинодрама из купеческой жизни); «Я и моя совесть» (роковые страсти приводили к смерти человека, построившего свою карьеру на преступлениях).

В 1916 году продолжаются творческие искания Протазанова. В фильме «Суд божий» была использована съёмка важных деталей (нож, звонок) крупным планом. Экранизация повести Толстого «Семейное счастье», согласно С. Гинзбургу, был одним из трёх фильмов Протазанова (другие — «Андрей Кожухов» и «Отец Сергий»), которые не кончались трагически; в то же время фильм, по мнению Гинзбурга, «оказался серьёзной неудачей режиссёра <…> не поднялся над обычным уровнем посредственных киноиллюстраций».[2] В фильме «Так безумно, так страстно хотелось ей счастья» В. Вишневский отметил «занимательный, интересно поставленный сюжет» Фильмы «Женщина с кинжалом», «Панна Мэри», «Тася», по мнению кинокритики, представляли интерес исключительно благодаря участию в главной роли О. Гзовской.

В 1917 году Протазанов ставил революционно-разоблачительные фильмы («Андрей Кожухов», «Не надо крови»), которые, по мнению С. Гинзбурга и В. Вишневского, были лучшими фильмами на эту тему. О фильме «Не надо крови» рецензент писал: «Революция оказала благодетельное влияние на кинематографическое искусство. В затхлый, удушливый воздух салонно-любовных сюжетов ворвалась свежая струя <…> Впервые мы увидели на экране потрясающе просто и безыскусственно рассказанную драму…». Удачной названа картина «Прокурор» (1917).

Шедевры Протазанова — фильмы «Николай Ставрогин», «Пиковая дама» и «Отец Сергий».

В 1920 году вместе с группой актёров и режиссёров кинофирмы И. Ермольева эмигрировал и работал во Франции, Германии, в кинофирмах Пате, Гомон, УФА, где в период с 1920 по 1923 год снял ряд фильмов — «За ночь любви», «Правосудие прежде всего», «Тень греха», «Паломничество любви», «Страшное приключение».

В 1923 году вернулся в СССР и на фабрике «Межрабпом-Русь» снял ряд известных авантюрных и комедийных фильмов: «Аэлита», «Процесс о трёх миллионах», «Белый орёл», «Закройщик из Торжка», «Праздник святого Йоргена», «Насреддин в Бухаре».

Протазанов открыл талант многих киноактёров: Ивана Мозжухина, Игоря Ильинского, Михаила Жарова.

Признание и награды

Фильмография

Режиссёрские работы

  1. 1909 — Бахчисарайский фонтан (1 ч., 180 м.) (не сохранился)
  2. 1910 — Майская ночь, или утопленница (совместно с В. Кривцовым) (1 ч., 245 м.) (не сохранился)
  3. 1910 — Первый винокур (совместно с В. Кривцовым) (1 ч., 321 м.) (не сохранился)
  4. 1911 — Песнь о вещем Олеге (1 ч., 285 м.) (не сохранился)
  5. 1911 — Песня каторжанина (1 ч., 380 м.) (сохранился не полностью: фрагмент)
  6. 1912 — Анфиса (4 ч., 860 м.) (не сохранился)
  7. 1912 — Пригвождённый (2 ч., 625 м.) (не сохранился)
  8. 1912 — Уход великого старца (4 ч., 800 м.)
  9. 1913 — За честь русского знамени (2 ч., 730 м.) (не сохранился)
  10. 1913 — Как рыдала душа ребёнка (3 ч., 260 м.) (не сохранился)
  11. 1913 — Как хороши, как свежи были розы… (2 ч., 715 м.) (не сохранился)
  12. 1913 — Клеймо прошедших наслаждений (2 ч., 862 м.) (не сохранился)
  13. 1913 — Ключи счастья (совместно с В. Гардиным) (10 ч., 4700 м.) (не сохранился)
  14. 1913 — Купленный муж (3 ч., 960 м.) (не сохранился)
  15. 1913 — Любовь японки (совместно с К. Ганзеном) (3 ч., 775 м.) (не сохранился)
  16. 1913 — Музыкальный момент (1 ч., 150 м.) (сохранился (не полностью?))
  17. 1913 — Ноктюрн Шопена (2 ч., 150 м.) (сохранился (не полностью?))
  18. 1913 — О чём рыдала скрипка (3 ч., 1195 м.) (не сохранился)
  19. 1913 — Один насладился, другой расплатился (2 ч., 400 м.) (сохранился не полностью: 1 часть)
  20. 1913 — Разбитая ваза (2 ч., 700 м.) (не сохранился)
  21. 1913 — Рукою матери (4 ч., 866 м.) (не сохранился)
  22. 1913 — Сделайте ваше одолжение (1 ч., 258 м.) (не сохранился)
  23. 1913 — Сын палача (2 ч., 594 м.) (не сохранился)
  24. 1914 — Амур, Артур и Ко (2 ч., 625 м.) (не сохранился)
  25. 1914 — Арена мести (4 ч., 1140 м.) (не сохранился)
  26. 1914 — Блюститель нравственности (3 ч., 950 м.) (не сохранился)
  27. 1914 — Гнев Диониса (5 ч., 1650 м.) (не сохранился)
  28. 1914 — Детская преступность и борьба с ней (документальный) (3 ч., 1450 м.) (не сохранился)
  29. 1914 — Драма у телефона (2 ч., 600 м.) (не сохранился)
  30. 1914 — Дьявол (4 ч., 1075 м.) (не сохранился)
  31. 1914 — Ёлка (1 ч., 184 м.) (не сохранился)
  32. 1914 — Женщина захочет — чёрта обморочит (2 ч., 630 м.) (не сохранился)
  33. 1914 — Живой манекен (2 ч., 650 м.) (не сохранился)
  34. 1914 — Зуб мудрости (2 ч., 720 м.) (не сохранился)
  35. 1914 — Лицо войны (1 ч., 425 м.) (не сохранился)
  36. 1914 — Мимо жизн (4 ч., 1258 м.) (не сохранился)
  37. 1914 — На скамье подсудимых (3 ч., 1030 м.) (не сохранился)
  38. 1914 — Обезьянка выручила (1 ч., 265 м.) (не сохранился)
  39. 1914 — Пляска среди мечей (2 ч.) (не сохранился)
  40. 1914 — Произведение искусства (2 ч., 400 м.) (не сохранился)
  41. 1914 — Рождество в окопах (1 ч., 243 м.) (сохранился не полностью: 207 метров)
  42. 1914 — Танго (1 ч., 125 м.) (не сохранился)
  43. 1914 — Танец вампира (1 ч., 84 м.) (не сохранился)
  44. 1915 — Война и мир (совместно с В. Гардиным) (10 ч., 3000 м.) (не сохранился)
  45. 1915 — Депутат (3 ч.) (не сохранился)
  46. 1915 — На окраинах Москвы (4 ч., 1400 м.) (не сохранился)
  47. 1915 — Наташа Проскурова (4 ч., 1550 м.) (не сохранился)
  48. 1915 — Не подходите к ней с вопросами (4 ч., 1491 м.) (не сохранился)
  49. 1915 — Николай Ставрогин (6 ч., 2200 м.) (не сохранился)
  50. 1915 — Петербургские трущобы (совместно с В. Гардиным) (16 ч., 5889 м.) (не сохранился)
  51. 1915 — Плебей (4 ч.) (сохранился не полностью: 1 часть)
  52. 1915 — Сашка-семинарист (также приписывается Ч.Сабинскому) (18 ч., 5535 м.) (сохранился не полностью: 2 части)
  53. 1915 — Тайна Нижегородской ярмарки (4 ч., 1270 м.) (не сохранился)
  54. 1915 — Чайка (4 ч., 1350 м.) (не сохранился)
  55. 1915 — Я и моя совесть (5 ч., 1830 м.) (не сохранился)
  56. 1916 — Вниз по матушке по Волге (8 ч., 2665 м.) (не сохранился)
  57. 1916 — Во власти греха (7 ч.) (не сохранился)
  58. 1916 — Грех (6 ч., 1940 м.) (не сохранился)
  59. 1916 — Женщина с кинжалом (5 ч., 1650 м.) (не сохранился)
  60. 1916 — Запрягу я тройку борзых, тёмнокарих лошадей (4 ч., 1071 м.) (не сохранился)
  61. 1916 — И песнь осталась недопетой (5 ч., 1535 м.) (не сохранился)
  62. 1916 — Не пожелай жены ближнего своего (5 ч., 1850 м.) (не сохранился)
  63. 1916 — Нищая (4 ч., 1594 м.)
  64. 1916 — Панна Мэри (8 ч., 2480 м.) (не сохранился)
  65. 1916 — Пиковая дама (6 ч., 2300 м.)
  66. 1916 — Пляска смерти (5 ч.) (не сохранился)
  67. 1916 — Семейное счастье (4 ч., 1170 м.) (не сохранился)
  68. 1916 — Суд божий (5 ч., 1400 м.) (не сохранился)
  69. 1916 — Так безумно, так страстно хотелось ей счастья (4 ч., 1250 м.) (не сохранился)
  70. 1916 — Тася (4 ч.) (не сохранился)
  71. 1917 — Андрей Кожухов (8 ч., 2264 м.) (не сохранился)
  72. 1917 — Её влекло бушующее море (не сохранился)
  73. 1917 — Крестный путь (5 ч.) (не сохранился)
  74. 1917 — Не надо крови (5 ч.) (сохранился не полностью: 1-я, 2-я, 5-я части)
  75. 1917 — Проклятые миллионы (8 ч.) (не сохранился)
  76. 1917 — Прокурор (5 ч., 1750 м.) (не сохранился)
  77. 1917 — Сатана ликующий (10 ч., 3683 м.) (сохранился не полностью: отсутствуют финальные сцены в обеих сериях)
  78. 1918 — Богатырь духа (6 ч., 1440 м.)
  79. 1918 — Горничная Дженни (6 ч., 1793 м.)
  80. 1918 — Малютка Элли (6 ч., 1700 м.) (сохранился не полностью: 4 части)
  81. 1918 — Немой страж () (не сохранился)
  82. 1918 — Отец Сергий (7 ч., 1920 м.)
  83. 1918 — Человек у решётки (не сохранился)
  84. 1919 — Голгофа женщины (5 ч.) (не сохранился)
  85. 1919 — Дитя чужого (не сохранился)
  86. 1919 — Правда (не сохранился)
  87. 1919 — Тайна королевы (не сохранился)
  88. 1919 — То надежда, то ревность слепая () (не сохранился)
  89. 1919 — Чёрная стая (6 ч., 1445 м.) (не сохранился)
  90. 1919 — Член парламента (7 ч., 1800 м.)
  91. 1920 — Страшное приключение («Ужасная авантюра») (Франция)
  92. 1921 — За ночь любви (Франция)
  93. 1921 — Правосудие прежде всего (Франция)
  94. 1921 — Смысл смерти (Франция)
  95. 1922 — Тень греха (Франция)
  96. 1923 — Паломничество любви (Германия)
  97. 1923 — Член парламента (Россия)
  98. 1924 — Аэлита (СССР)
  99. 1925 — Его призыв («23 января») режиссёр (СССР)
  100. 1925 — Закройщик из Торжка (СССР)
  101. 1926 — Процесс о трёх миллионах (СССР)
  102. 1927 — Дон Диего и Пелагея («Дело Пелагеи Дёминой») режиссёр (СССР)
  103. 1927 — Сорок первый (СССР)
  104. 1927 — Человек из ресторана (СССР)
  105. 1928 — Белый орёл (СССР)
  106. 1929 — Чины и люди («Чеховский альманах») (СССР) при участии М. Доллера
  107. 1930 — Праздник святого Йоргена (СССР)
  108. 1931 — Томми (СССР)
  109. 1934 — Марионетки (СССР) при участии П. Подобеда
  110. 1936 — Бесприданница (СССР)
  111. 1936 — О странностях любви (СССР)
  112. 1938 — Семиклассники (СССР)
  113. 1941 — Салават Юлаев (СССР)
  114. 1943 — Насреддин в Бухаре (СССР)

Сценарные работы

  • 1909 — Бахчисарайский фонтан — дебют Протазанова, считается утраченным, автор сценария
  • 1910 — Майская ночь, или Утопленница (Россия) автор сценария совм. с В. Кривцовым
  • 1910 — Первый винокур (Россия) автор сценария совм. с В. Кривцовым
  • 1910 — Песнь каторжанина (Россия) автор сценария
  • 1911 — Песнь о вещем Олеге (Россия) автор сценария
  • 1912 — Пригвождённый (Россия) автор сценария
  • 1913 — За честь русского знамени (Россия) автор сценария
  • 1913 — Как рыдала душа ребёнка (Россия) автор сценария
  • 1913 — Как хороши, как свежи были розы… (Россия) автор сценария
  • 1913 — Разбитая ваза (Россия) автор сценария
  • 1914 — Гнев Диониса (Россия) автор сценария
  • 1914 — Дьявол (Россия) автор сценария
  • 1914 — Произведение искусства (Россия) автор сценария
  • 1914 — Рождество в окопах (Россия) автор сценария
  • 1915 — Война и мир (Россия) автор сценария совм. с В. Гардиным
  • 1915 — Николай Ставрогин (Россия) автор сценария
  • 1915 — Плебей (Россия) автор сценария
  • 1915 — Тайна Нижегородской ярмарки (Россия) автор сценария
  • 1916 — Вниз по матушке, по Волге (Россия) автор сценария
  • 1916 — Не пожелай жены ближнего твоего (Россия) автор сценария
  • 1916 — Панна Мэри (Россия) автор сценария
  • 1916 — Пиковая дама (среднеметражный, Россия) автор сценария
  • 1917 — Андрей Кожухов (Россия) автор сценария
  • 1917 — Её влекло бушующее море (короткометражный, Россия) автор сценария
  • 1917 — Не надо крови (Россия) автор сценария
  • 1918 — Горничная Дженни (Россия) автор сценария
  • 1918 — Малютка Элли (Россия) автор сценария
  • 1918 — Немой страж (Россия) автор сценария
  • 1918 — Чёрная стая (Россия) автор сценария
  • 1919 — Тайна королевы (короткометражный, Россия) автор сценария
  • 1926 — Процесс о трех миллионах (СССР) автор сценария
  • 1927 — Человек из ресторана (СССР) автор сценария совм. с О. Леонидовым
  • 1928 — Белый орёл (СССР) автор сценария совм. с О. Леонидовым, Я. Уриновым
  • 1929 — Чины и люди (к/а) (СССР) автор сценария совм. с О. Леонидовым
  • 1930 — Праздник святого Йоргена (СССР) автор сценария совм. с В. Швейцером (согласно официальным выходным данным. В действительности сценарий написан С. Д. Кржижановский)
  • 1931 — Томми (СССР) автор сценария
  • 1932 — Две встречи (СССР) автор сценария совм. с Я. Уриновым
  • 1934 — Марионетки (СССР) автор сценария совм. с В. Швейцером
  • 1936 — Бесприданница (СССР) автор сценария совм. с В. Швейцером

Актёрские работы

Напишите отзыв о статье "Протазанов, Яков Александрович"

Примечания

  1. Арлазоров М. С. Протазанов. — М.: Искусство, 1973. — С. 7—9. — 280 с.
  2. 1 2 Гинзбург С. Кинематография дореволюционной России. — М.: Искусство, 1963.

Литература

Ссылки

  • [old.novayagazeta.ru/data/2007/color48/17.html Малюкова Л. Протазанов: Великий «немой» // Новая газета. 14.12.2007]
  • [www.edu.of.ru/attach/17/42911.doc Федоров А. В. Яков Протазанов: искушение было опасным // Pro КИNO. 2003. N 3. C.18-19,31]
  • [www.cinematheque.ru/post/143943 Е. Я. Марголит Другой (к 130-летию со дня рождения Якова Протазанова) // Синематека]
  • [web.archive.org/web/20120413075207/unikino.ru/sk-news/item/1242-%D0%B2%D0%BE%D1%81%D0%BF%D0%BE%D0%BC%D0%B8%D0%BD%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D1%8F-%D0%BE-%D0%B4%D1%8F%D0%B4%D0%B5-%D1%8F%D1%88%D0%B5.html Интервью родственников. Воспоминания о Дяде Яше // Газета СК Новости, 2011. № 12. С.17]
  • [www.mk.ru/daily/hotnews/article/2012/11/29/781227-potomok-rezhissera-obrel-pradedushku-v-sude.html Потомок режиссёра обрел прадедушку в суде // Московский комсомолец 30 ноября 2012]
  • [fineresult.ru/#/Фото Дмитрий Аглицкий. Редкие фото из семейного альбома Якова Протазанова]

Отрывок, характеризующий Протазанов, Яков Александрович

Она видела его лицо, слышала его голос и повторяла его слова и свои слова, сказанные ему, и иногда придумывала за себя и за него новые слова, которые тогда могли бы быть сказаны.
Вот он лежит на кресле в своей бархатной шубке, облокотив голову на худую, бледную руку. Грудь его страшно низка и плечи подняты. Губы твердо сжаты, глаза блестят, и на бледном лбу вспрыгивает и исчезает морщина. Одна нога его чуть заметно быстро дрожит. Наташа знает, что он борется с мучительной болью. «Что такое эта боль? Зачем боль? Что он чувствует? Как у него болит!» – думает Наташа. Он заметил ее вниманье, поднял глаза и, не улыбаясь, стал говорить.
«Одно ужасно, – сказал он, – это связать себя навеки с страдающим человеком. Это вечное мученье». И он испытующим взглядом – Наташа видела теперь этот взгляд – посмотрел на нее. Наташа, как и всегда, ответила тогда прежде, чем успела подумать о том, что она отвечает; она сказала: «Это не может так продолжаться, этого не будет, вы будете здоровы – совсем».
Она теперь сначала видела его и переживала теперь все то, что она чувствовала тогда. Она вспомнила продолжительный, грустный, строгий взгляд его при этих словах и поняла значение упрека и отчаяния этого продолжительного взгляда.
«Я согласилась, – говорила себе теперь Наташа, – что было бы ужасно, если б он остался всегда страдающим. Я сказала это тогда так только потому, что для него это было бы ужасно, а он понял это иначе. Он подумал, что это для меня ужасно бы было. Он тогда еще хотел жить – боялся смерти. И я так грубо, глупо сказала ему. Я не думала этого. Я думала совсем другое. Если бы я сказала то, что думала, я бы сказала: пускай бы он умирал, все время умирал бы перед моими глазами, я была бы счастлива в сравнении с тем, что я теперь. Теперь… Ничего, никого нет. Знал ли он это? Нет. Не знал и никогда не узнает. И теперь никогда, никогда уже нельзя поправить этого». И опять он говорил ей те же слова, но теперь в воображении своем Наташа отвечала ему иначе. Она останавливала его и говорила: «Ужасно для вас, но не для меня. Вы знайте, что мне без вас нет ничего в жизни, и страдать с вами для меня лучшее счастие». И он брал ее руку и жал ее так, как он жал ее в тот страшный вечер, за четыре дня перед смертью. И в воображении своем она говорила ему еще другие нежные, любовные речи, которые она могла бы сказать тогда, которые она говорила теперь. «Я люблю тебя… тебя… люблю, люблю…» – говорила она, судорожно сжимая руки, стискивая зубы с ожесточенным усилием.
И сладкое горе охватывало ее, и слезы уже выступали в глаза, но вдруг она спрашивала себя: кому она говорит это? Где он и кто он теперь? И опять все застилалось сухим, жестким недоумением, и опять, напряженно сдвинув брови, она вглядывалась туда, где он был. И вот, вот, ей казалось, она проникает тайну… Но в ту минуту, как уж ей открывалось, казалось, непонятное, громкий стук ручки замка двери болезненно поразил ее слух. Быстро и неосторожно, с испуганным, незанятым ею выражением лица, в комнату вошла горничная Дуняша.
– Пожалуйте к папаше, скорее, – сказала Дуняша с особенным и оживленным выражением. – Несчастье, о Петре Ильиче… письмо, – всхлипнув, проговорила она.


Кроме общего чувства отчуждения от всех людей, Наташа в это время испытывала особенное чувство отчуждения от лиц своей семьи. Все свои: отец, мать, Соня, были ей так близки, привычны, так будничны, что все их слова, чувства казались ей оскорблением того мира, в котором она жила последнее время, и она не только была равнодушна, но враждебно смотрела на них. Она слышала слова Дуняши о Петре Ильиче, о несчастии, но не поняла их.
«Какое там у них несчастие, какое может быть несчастие? У них все свое старое, привычное и покойное», – мысленно сказала себе Наташа.
Когда она вошла в залу, отец быстро выходил из комнаты графини. Лицо его было сморщено и мокро от слез. Он, видимо, выбежал из той комнаты, чтобы дать волю давившим его рыданиям. Увидав Наташу, он отчаянно взмахнул руками и разразился болезненно судорожными всхлипываниями, исказившими его круглое, мягкое лицо.
– Пе… Петя… Поди, поди, она… она… зовет… – И он, рыдая, как дитя, быстро семеня ослабевшими ногами, подошел к стулу и упал почти на него, закрыв лицо руками.
Вдруг как электрический ток пробежал по всему существу Наташи. Что то страшно больно ударило ее в сердце. Она почувствовала страшную боль; ей показалось, что что то отрывается в ней и что она умирает. Но вслед за болью она почувствовала мгновенно освобождение от запрета жизни, лежавшего на ней. Увидав отца и услыхав из за двери страшный, грубый крик матери, она мгновенно забыла себя и свое горе. Она подбежала к отцу, но он, бессильно махая рукой, указывал на дверь матери. Княжна Марья, бледная, с дрожащей нижней челюстью, вышла из двери и взяла Наташу за руку, говоря ей что то. Наташа не видела, не слышала ее. Она быстрыми шагами вошла в дверь, остановилась на мгновение, как бы в борьбе с самой собой, и подбежала к матери.
Графиня лежала на кресле, странно неловко вытягиваясь, и билась головой об стену. Соня и девушки держали ее за руки.
– Наташу, Наташу!.. – кричала графиня. – Неправда, неправда… Он лжет… Наташу! – кричала она, отталкивая от себя окружающих. – Подите прочь все, неправда! Убили!.. ха ха ха ха!.. неправда!
Наташа стала коленом на кресло, нагнулась над матерью, обняла ее, с неожиданной силой подняла, повернула к себе ее лицо и прижалась к ней.
– Маменька!.. голубчик!.. Я тут, друг мой. Маменька, – шептала она ей, не замолкая ни на секунду.
Она не выпускала матери, нежно боролась с ней, требовала подушки, воды, расстегивала и разрывала платье на матери.
– Друг мой, голубушка… маменька, душенька, – не переставая шептала она, целуя ее голову, руки, лицо и чувствуя, как неудержимо, ручьями, щекоча ей нос и щеки, текли ее слезы.
Графиня сжала руку дочери, закрыла глаза и затихла на мгновение. Вдруг она с непривычной быстротой поднялась, бессмысленно оглянулась и, увидав Наташу, стала из всех сил сжимать ее голову. Потом она повернула к себе ее морщившееся от боли лицо и долго вглядывалась в него.
– Наташа, ты меня любишь, – сказала она тихим, доверчивым шепотом. – Наташа, ты не обманешь меня? Ты мне скажешь всю правду?
Наташа смотрела на нее налитыми слезами глазами, и в лице ее была только мольба о прощении и любви.
– Друг мой, маменька, – повторяла она, напрягая все силы своей любви на то, чтобы как нибудь снять с нее на себя излишек давившего ее горя.
И опять в бессильной борьбе с действительностью мать, отказываясь верить в то, что она могла жить, когда был убит цветущий жизнью ее любимый мальчик, спасалась от действительности в мире безумия.
Наташа не помнила, как прошел этот день, ночь, следующий день, следующая ночь. Она не спала и не отходила от матери. Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни, всякую секунду как будто со всех сторон обнимала графиню. На третью ночь графиня затихла на несколько минут, и Наташа закрыла глаза, облокотив голову на ручку кресла. Кровать скрипнула. Наташа открыла глаза. Графиня сидела на кровати и тихо говорила.
– Как я рада, что ты приехал. Ты устал, хочешь чаю? – Наташа подошла к ней. – Ты похорошел и возмужал, – продолжала графиня, взяв дочь за руку.
– Маменька, что вы говорите!..
– Наташа, его нет, нет больше! – И, обняв дочь, в первый раз графиня начала плакать.


Княжна Марья отложила свой отъезд. Соня, граф старались заменить Наташу, но не могли. Они видели, что она одна могла удерживать мать от безумного отчаяния. Три недели Наташа безвыходно жила при матери, спала на кресле в ее комнате, поила, кормила ее и не переставая говорила с ней, – говорила, потому что один нежный, ласкающий голос ее успокоивал графиню.
Душевная рана матери не могла залечиться. Смерть Пети оторвала половину ее жизни. Через месяц после известия о смерти Пети, заставшего ее свежей и бодрой пятидесятилетней женщиной, она вышла из своей комнаты полумертвой и не принимающею участия в жизни – старухой. Но та же рана, которая наполовину убила графиню, эта новая рана вызвала Наташу к жизни.
Душевная рана, происходящая от разрыва духовного тела, точно так же, как и рана физическая, как ни странно это кажется, после того как глубокая рана зажила и кажется сошедшейся своими краями, рана душевная, как и физическая, заживает только изнутри выпирающею силой жизни.
Так же зажила рана Наташи. Она думала, что жизнь ее кончена. Но вдруг любовь к матери показала ей, что сущность ее жизни – любовь – еще жива в ней. Проснулась любовь, и проснулась жизнь.
Последние дни князя Андрея связали Наташу с княжной Марьей. Новое несчастье еще более сблизило их. Княжна Марья отложила свой отъезд и последние три недели, как за больным ребенком, ухаживала за Наташей. Последние недели, проведенные Наташей в комнате матери, надорвали ее физические силы.
Однажды княжна Марья, в середине дня, заметив, что Наташа дрожит в лихорадочном ознобе, увела ее к себе и уложила на своей постели. Наташа легла, но когда княжна Марья, опустив сторы, хотела выйти, Наташа подозвала ее к себе.
– Мне не хочется спать. Мари, посиди со мной.
– Ты устала – постарайся заснуть.
– Нет, нет. Зачем ты увела меня? Она спросит.
– Ей гораздо лучше. Она нынче так хорошо говорила, – сказала княжна Марья.
Наташа лежала в постели и в полутьме комнаты рассматривала лицо княжны Марьи.
«Похожа она на него? – думала Наташа. – Да, похожа и не похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. И она любит меня. Что у ней на душе? Все доброе. Но как? Как она думает? Как она на меня смотрит? Да, она прекрасная».
– Маша, – сказала она, робко притянув к себе ее руку. – Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.
И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть времени проводили вместе. Если одна выходила, то другаябыла беспокойна и спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.
Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.
Они всё точно так же никогда не говорили про него с тем, чтобы не нарушать словами, как им казалось, той высоты чувства, которая была в них, а это умолчание о нем делало то, что понемногу, не веря этому, они забывали его.
Наташа похудела, побледнела и физически так стала слаба, что все постоянно говорили о ее здоровье, и ей это приятно было. Но иногда на нее неожиданно находил не только страх смерти, но страх болезни, слабости, потери красоты, и невольно она иногда внимательно разглядывала свою голую руку, удивляясь на ее худобу, или заглядывалась по утрам в зеркало на свое вытянувшееся, жалкое, как ей казалось, лицо. Ей казалось, что это так должно быть, и вместе с тем становилось страшно и грустно.
Один раз она скоро взошла наверх и тяжело запыхалась. Тотчас же невольно она придумала себе дело внизу и оттуда вбежала опять наверх, пробуя силы и наблюдая за собой.
Другой раз она позвала Дуняшу, и голос ее задребезжал. Она еще раз кликнула ее, несмотря на то, что она слышала ее шаги, – кликнула тем грудным голосом, которым она певала, и прислушалась к нему.
Она не знала этого, не поверила бы, но под казавшимся ей непроницаемым слоем ила, застлавшим ее душу, уже пробивались тонкие, нежные молодые иглы травы, которые должны были укорениться и так застлать своими жизненными побегами задавившее ее горе, что его скоро будет не видно и не заметно. Рана заживала изнутри. В конце января княжна Марья уехала в Москву, и граф настоял на том, чтобы Наташа ехала с нею, с тем чтобы посоветоваться с докторами.


После столкновения при Вязьме, где Кутузов не мог удержать свои войска от желания опрокинуть, отрезать и т. д., дальнейшее движение бежавших французов и за ними бежавших русских, до Красного, происходило без сражений. Бегство было так быстро, что бежавшая за французами русская армия не могла поспевать за ними, что лошади в кавалерии и артиллерии становились и что сведения о движении французов были всегда неверны.
Люди русского войска были так измучены этим непрерывным движением по сорок верст в сутки, что не могли двигаться быстрее.
Чтобы понять степень истощения русской армии, надо только ясно понять значение того факта, что, потеряв ранеными и убитыми во все время движения от Тарутина не более пяти тысяч человек, не потеряв сотни людей пленными, армия русская, вышедшая из Тарутина в числе ста тысяч, пришла к Красному в числе пятидесяти тысяч.
Быстрое движение русских за французами действовало на русскую армию точно так же разрушительно, как и бегство французов. Разница была только в том, что русская армия двигалась произвольно, без угрозы погибели, которая висела над французской армией, и в том, что отсталые больные у французов оставались в руках врага, отсталые русские оставались у себя дома. Главная причина уменьшения армии Наполеона была быстрота движения, и несомненным доказательством тому служит соответственное уменьшение русских войск.
Вся деятельность Кутузова, как это было под Тарутиным и под Вязьмой, была направлена только к тому, чтобы, – насколько то было в его власти, – не останавливать этого гибельного для французов движения (как хотели в Петербурге и в армии русские генералы), а содействовать ему и облегчить движение своих войск.
Но, кроме того, со времени выказавшихся в войсках утомления и огромной убыли, происходивших от быстроты движения, еще другая причина представлялась Кутузову для замедления движения войск и для выжидания. Цель русских войск была – следование за французами. Путь французов был неизвестен, и потому, чем ближе следовали наши войска по пятам французов, тем больше они проходили расстояния. Только следуя в некотором расстоянии, можно было по кратчайшему пути перерезывать зигзаги, которые делали французы. Все искусные маневры, которые предлагали генералы, выражались в передвижениях войск, в увеличении переходов, а единственно разумная цель состояла в том, чтобы уменьшить эти переходы. И к этой цели во всю кампанию, от Москвы до Вильны, была направлена деятельность Кутузова – не случайно, не временно, но так последовательно, что он ни разу не изменил ей.
Кутузов знал не умом или наукой, а всем русским существом своим знал и чувствовал то, что чувствовал каждый русский солдат, что французы побеждены, что враги бегут и надо выпроводить их; но вместе с тем он чувствовал, заодно с солдатами, всю тяжесть этого, неслыханного по быстроте и времени года, похода.
Но генералам, в особенности не русским, желавшим отличиться, удивить кого то, забрать в плен для чего то какого нибудь герцога или короля, – генералам этим казалось теперь, когда всякое сражение было и гадко и бессмысленно, им казалось, что теперь то самое время давать сражения и побеждать кого то. Кутузов только пожимал плечами, когда ему один за другим представляли проекты маневров с теми дурно обутыми, без полушубков, полуголодными солдатами, которые в один месяц, без сражений, растаяли до половины и с которыми, при наилучших условиях продолжающегося бегства, надо было пройти до границы пространство больше того, которое было пройдено.
В особенности это стремление отличиться и маневрировать, опрокидывать и отрезывать проявлялось тогда, когда русские войска наталкивались на войска французов.
Так это случилось под Красным, где думали найти одну из трех колонн французов и наткнулись на самого Наполеона с шестнадцатью тысячами. Несмотря на все средства, употребленные Кутузовым, для того чтобы избавиться от этого пагубного столкновения и чтобы сберечь свои войска, три дня у Красного продолжалось добивание разбитых сборищ французов измученными людьми русской армии.
Толь написал диспозицию: die erste Colonne marschiert [первая колонна направится туда то] и т. д. И, как всегда, сделалось все не по диспозиции. Принц Евгений Виртембергский расстреливал с горы мимо бегущие толпы французов и требовал подкрепления, которое не приходило. Французы, по ночам обегая русских, рассыпались, прятались в леса и пробирались, кто как мог, дальше.
Милорадович, который говорил, что он знать ничего не хочет о хозяйственных делах отряда, которого никогда нельзя было найти, когда его было нужно, «chevalier sans peur et sans reproche» [«рыцарь без страха и упрека»], как он сам называл себя, и охотник до разговоров с французами, посылал парламентеров, требуя сдачи, и терял время и делал не то, что ему приказывали.
– Дарю вам, ребята, эту колонну, – говорил он, подъезжая к войскам и указывая кавалеристам на французов. И кавалеристы на худых, ободранных, еле двигающихся лошадях, подгоняя их шпорами и саблями, рысцой, после сильных напряжений, подъезжали к подаренной колонне, то есть к толпе обмороженных, закоченевших и голодных французов; и подаренная колонна кидала оружие и сдавалась, чего ей уже давно хотелось.
Под Красным взяли двадцать шесть тысяч пленных, сотни пушек, какую то палку, которую называли маршальским жезлом, и спорили о том, кто там отличился, и были этим довольны, но очень сожалели о том, что не взяли Наполеона или хоть какого нибудь героя, маршала, и упрекали в этом друг друга и в особенности Кутузова.
Люди эти, увлекаемые своими страстями, были слепыми исполнителями только самого печального закона необходимости; но они считали себя героями и воображали, что то, что они делали, было самое достойное и благородное дело. Они обвиняли Кутузова и говорили, что он с самого начала кампании мешал им победить Наполеона, что он думает только об удовлетворении своих страстей и не хотел выходить из Полотняных Заводов, потому что ему там было покойно; что он под Красным остановил движенье только потому, что, узнав о присутствии Наполеона, он совершенно потерялся; что можно предполагать, что он находится в заговоре с Наполеоном, что он подкуплен им, [Записки Вильсона. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ] и т. д., и т. д.
Мало того, что современники, увлекаемые страстями, говорили так, – потомство и история признали Наполеона grand, a Кутузова: иностранцы – хитрым, развратным, слабым придворным стариком; русские – чем то неопределенным – какой то куклой, полезной только по своему русскому имени…


В 12 м и 13 м годах Кутузова прямо обвиняли за ошибки. Государь был недоволен им. И в истории, написанной недавно по высочайшему повелению, сказано, что Кутузов был хитрый придворный лжец, боявшийся имени Наполеона и своими ошибками под Красным и под Березиной лишивший русские войска славы – полной победы над французами. [История 1812 года Богдановича: характеристика Кутузова и рассуждение о неудовлетворительности результатов Красненских сражений. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ]
Такова судьба не великих людей, не grand homme, которых не признает русский ум, а судьба тех редких, всегда одиноких людей, которые, постигая волю провидения, подчиняют ей свою личную волю. Ненависть и презрение толпы наказывают этих людей за прозрение высших законов.
Для русских историков – странно и страшно сказать – Наполеон – это ничтожнейшее орудие истории – никогда и нигде, даже в изгнании, не выказавший человеческого достоинства, – Наполеон есть предмет восхищения и восторга; он grand. Кутузов же, тот человек, который от начала и до конца своей деятельности в 1812 году, от Бородина и до Вильны, ни разу ни одним действием, ни словом не изменяя себе, являет необычайный s истории пример самоотвержения и сознания в настоящем будущего значения события, – Кутузов представляется им чем то неопределенным и жалким, и, говоря о Кутузове и 12 м годе, им всегда как будто немножко стыдно.
А между тем трудно себе представить историческое лицо, деятельность которого так неизменно постоянно была бы направлена к одной и той же цели. Трудно вообразить себе цель, более достойную и более совпадающую с волею всего народа. Еще труднее найти другой пример в истории, где бы цель, которую поставило себе историческое лицо, была бы так совершенно достигнута, как та цель, к достижению которой была направлена вся деятельность Кутузова в 1812 году.
Кутузов никогда не говорил о сорока веках, которые смотрят с пирамид, о жертвах, которые он приносит отечеству, о том, что он намерен совершить или совершил: он вообще ничего не говорил о себе, не играл никакой роли, казался всегда самым простым и обыкновенным человеком и говорил самые простые и обыкновенные вещи. Он писал письма своим дочерям и m me Stael, читал романы, любил общество красивых женщин, шутил с генералами, офицерами и солдатами и никогда не противоречил тем людям, которые хотели ему что нибудь доказывать. Когда граф Растопчин на Яузском мосту подскакал к Кутузову с личными упреками о том, кто виноват в погибели Москвы, и сказал: «Как же вы обещали не оставлять Москвы, не дав сраженья?» – Кутузов отвечал: «Я и не оставлю Москвы без сражения», несмотря на то, что Москва была уже оставлена. Когда приехавший к нему от государя Аракчеев сказал, что надо бы Ермолова назначить начальником артиллерии, Кутузов отвечал: «Да, я и сам только что говорил это», – хотя он за минуту говорил совсем другое. Какое дело было ему, одному понимавшему тогда весь громадный смысл события, среди бестолковой толпы, окружавшей его, какое ему дело было до того, к себе или к нему отнесет граф Растопчин бедствие столицы? Еще менее могло занимать его то, кого назначат начальником артиллерии.
Не только в этих случаях, но беспрестанно этот старый человек дошедший опытом жизни до убеждения в том, что мысли и слова, служащие им выражением, не суть двигатели людей, говорил слова совершенно бессмысленные – первые, которые ему приходили в голову.
Но этот самый человек, так пренебрегавший своими словами, ни разу во всю свою деятельность не сказал ни одного слова, которое было бы не согласно с той единственной целью, к достижению которой он шел во время всей войны. Очевидно, невольно, с тяжелой уверенностью, что не поймут его, он неоднократно в самых разнообразных обстоятельствах высказывал свою мысль. Начиная от Бородинского сражения, с которого начался его разлад с окружающими, он один говорил, что Бородинское сражение есть победа, и повторял это и изустно, и в рапортах, и донесениях до самой своей смерти. Он один сказал, что потеря Москвы не есть потеря России. Он в ответ Лористону на предложение о мире отвечал, что мира не может быть, потому что такова воля народа; он один во время отступления французов говорил, что все наши маневры не нужны, что все сделается само собой лучше, чем мы того желаем, что неприятелю надо дать золотой мост, что ни Тарутинское, ни Вяземское, ни Красненское сражения не нужны, что с чем нибудь надо прийти на границу, что за десять французов он не отдаст одного русского.