Протарас
| Город
Протарас Πρωταράς 
Показать/скрыть карты
|
Протара́с (греч. Πρωταράς) — небольшой курортный посёлок на юго-востоке острова Кипр, входит в общину Паралимни района Фамагуста.
В античные времена на территории современного Протараса находился небольшой древний греческий полис Лефкола (Λεύκολλα). В городе была небольшая удобная гавань, в которой в 306 году до н. э. македонянин Деметрий I Полиоркет поджидал египетского сатрапа Птолемея, чтобы разбить того в решающей битве при Саламине. Птолемей бежал к себе в Египет, и Кипр перешёл ненадолго в руки Деметрия. От древнего города остались небольшие развалины.
Современный Протарас знаменит своими красивыми песчаными пляжами, самым известным из которых является пляж залива Фигового дерева (Fig Tree Bay). Однако до турецкого завоевания севера острова и в частности Фамагусты с её пляжами и развитым туристическим бизнесом Протарас был лишь небольшой деревушкой. После же отхода Фамагусты к туркам в районе Протараса начала активно развиваться курортная индустрия и сейчас вдоль пляжей Протараса расположены десятки отелей, вилл, апартаментов, ресторанов и прочих атрибутов курортного места. Протарас находится всего в 6 км (10 км по дороге) к северо-западу от курорта Айя-Напа и считается более тихим и семейным по сравнению с последней.
Почти в самом центре посёлка находится [www.vcity.name/protaras/3021/#3021_1 церковь Святого Илии Пророка] — древний православный храм XIV века на вершине небольшой горы, откуда открывается вид на весь посёлок и окружающую равнину.
В 7 км к югу от Протараса находится мыс Капо-Греко — юго-восточная оконечность острова Кипр.
Напишите отзыв о статье "Протарас"
Ссылки
- [www.vcity.name/protaras/#0505 Виртуальная прогулка по Протарасу]
- [www.vcity.name/protaras/3021/#3021_4 Виды церкви Святого Илии Пророка]
Отрывок, характеризующий Протарас
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.
