Протекторат Тонкин
| Протекторат Тонкин | |||||||
| Protectorat du Tonkin | |||||||
| |||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| |||||||
 Тонкин на карте Индокитайского Союза | |||||||
| Столица | Ханой | ||||||
| Язык(и) | вьетнамский | ||||||
| Денежная единица | Индокитайский пиастр | ||||||
Протекторат Тонкин (фр. Protectorat du Tonkin) — колониальное владение Франции, существовавшее в северном Вьетнаме в конце XIX — первой половине XX веков.
В конце 1870-х годов вьетнамское правительство предприняло усилия для развития северной части страны, в результате чего за 1876—1880 годы стоимость импорта возросла в 12, а экспорта — в 29 раз. Четверть объёма внешней торговли приходилась на Китай, на втором месте стояли США, а Франция занимала во внешнеторговом обороте Вьетнама лишь 5 %. Это её совершенно не устраивало, и в 1883 году французские войска вторглись в северный Вьетнам. Китайское правительство расценило это как покушение на сюзеренитет Китая над Вьетнамом, и в 1884 году началась франко-китайская война. После серии военных поражений вьетнамцы были вынуждены подписать договор о протекторате. Так как на севере страны отсутствовала местная верховная власть («законная» династия Ле была свергнута ещё в конце XVIII века, что привело к практически постоянным восстаниям на протяжении всего XIX века), она была выделена в отдельную колониальную единицу — протекторат Тонкин.
В связи с тем, что регион граничил с Китаем и полыхал антифранцузскими восстаниями, французские резиденты были назначены во все основные городские центры. Резиденты осуществляли полный контроль над деятельностью вьетнамских чиновников, имея право смещать этих чиновников в случае ненадлежащего исполнения ими своих функций. Сбор и использование основных налогов находились в совместном ведении местной вьетнамской и французской администрации: французские резиденты должны были собирать налоги совместно с вьетнамскими провинциальными налоговыми ведомствами, затем те же французские резиденты были обязаны рассчитать все необходимые расходы вместе с вьетнамскими чиновниками, и только оставшиеся после всех этих трат деньги должны были переводиться во вьетнамскую столицу Хюэ. Внутренние таможни ликвидировались, а управление «внешних» таможен полностью перешло в руки французов. Провозглашалась свобода передвижения и свобода торгово-предпринимательской деятельности французских граждан в Тонкине. Иностранцы пользовались правами экстерриториальности.
В 1885 году регент Тон Тхат Тхюет вывез из Хюэ малолетнего императора Хам Нги и от его имени обратился ко всему населению Вьетнама с призывом браться за оружие. Патриотический клич положил начало движению Канвыонг («в поддержку правителя»). В Тонкине основными центрами движения Канвыонг были район Байшая, расположенный к югу от Ханоя, и зона южного Бакки — провинции Намдинь и Тхайбинь. В 1887 году французам удалось подавить восстание.
Указом от 17 октября 1887 года все французские владения в Индокитае были объединены в единый Индокитайский Союз, который полностью находился в ведении Министерства колоний; при этом статус колонии из всех территорий Союза имела лишь Кохинхина. В 1889 году была ликвидирована должность верховного резидента Аннама и Тонкина, и обе эти части Вьетнама перешли в подчинение генерал-губернатора Индокитайского Союза; в каждом из протекторатов французские администрации возглавлялись отдельными верховными резидентами.
В 1897 году Индокитайский Союз возглавил Поль Думер. Декретом от 26 июля 1897 года он отменил в Тонкине должность вьетнамского управляющего всей территорией (кинь лыока) и передал его функции верховному резиденту. Местная администрация перешла в непосредственное подчинение французских властей, что означало нарушение договора 1884 года о протекторате Тонкина. Для удобства управления число провинций в Тонкине было сокращено с 23 до 13. В 1898—1900 годах в протекторате был создан Совет протектората, целиком состоявший и французов, который должен был снабжать центральные административные структуры детальной экономической информацией, а также консультировать эти структуры при принятии важных решений. Благодаря отстранению от работы вьетнамских налоговых и финансовых чиновников резко сократились случаи вымогательства, взяточничества и коррупции финансовых органов, что облегчило положение основной массы налогоплательщиков. В результате проведённых реформ у бюджета протектората появилось положительное сальдо. В 1899 году сумма собранных налоговых поступлений в Тонкине в полтора раза превысила сборы предыдущего года.
20 сентября 1911 года президент Франции утвердил декреты, расширяющие автономию протекторатов и направленные на децентрализацию власти. В рамках реализации этих декретов генерал-губернатор Альбер Сарро в 1913 году создал в Тонкине Туземную консультативную палату — выборный представительный орган, депутаты которого могли участвовать в обсуждении многих насущных проблем, исключая политические. При выборах в Палату действовали имуществный и образовательный цены, а также ценз осёдлости, учитывался род деятельности человека; сами выборы были многоступенчатыми. Один депутат представлял 40 тысяч избирателей. Результаты выборов подлежали утверждению генерал-губернатором, его же решением Палата могла быть распущена.
В том же 1913 году были созданы провинциальные советы — консультативные выборные органы в провинциях Тонкина. В провинциальных советах обсуждались в основном бюджеты провинций. Советы состояли из представителей местной верхушки.
После Второй мировой войны 2 сентября 1945 года на всей вьетнамской территории коммунистами была провозглашена Демократическая Республика Вьетнам.
В 1948 году Франция пришла к выводу, что нужно создать политическую альтернативу государству коммунистов. 27 мая 1948 года было создано Временное центральное правительство Вьетнама, которое возглавил президент Кохинхины Нгуен Ван Суан. 14 июля 1949 года Кохинхина, Аннам и Тонин объединились в Государство Вьетнам.
Источники
- «История Востока» (в 6 т.). Т.IV «Восток в новое время (конец XVIII — начало XX вв.)», книга 2 — Москва: издательская фирма «Восточная литература» РАН, 2005. ISBN 5-02-018387-3
Напишите отзыв о статье "Протекторат Тонкин"
Отрывок, характеризующий Протекторат Тонкин
Поблагодарив Анну Павловну за ее charmante soiree, [очаровательный вечер,] гости стали расходиться.
Пьер был неуклюж. Толстый, выше обыкновенного роста, широкий, с огромными красными руками, он, как говорится, не умел войти в салон и еще менее умел из него выйти, то есть перед выходом сказать что нибудь особенно приятное. Кроме того, он был рассеян. Вставая, он вместо своей шляпы захватил трехугольную шляпу с генеральским плюмажем и держал ее, дергая султан, до тех пор, пока генерал не попросил возвратить ее. Но вся его рассеянность и неуменье войти в салон и говорить в нем выкупались выражением добродушия, простоты и скромности. Анна Павловна повернулась к нему и, с христианскою кротостью выражая прощение за его выходку, кивнула ему и сказала:
– Надеюсь увидать вас еще, но надеюсь тоже, что вы перемените свои мнения, мой милый мсье Пьер, – сказала она.
Когда она сказала ему это, он ничего не ответил, только наклонился и показал всем еще раз свою улыбку, которая ничего не говорила, разве только вот что: «Мнения мнениями, а вы видите, какой я добрый и славный малый». И все, и Анна Павловна невольно почувствовали это.
Князь Андрей вышел в переднюю и, подставив плечи лакею, накидывавшему ему плащ, равнодушно прислушивался к болтовне своей жены с князем Ипполитом, вышедшим тоже в переднюю. Князь Ипполит стоял возле хорошенькой беременной княгини и упорно смотрел прямо на нее в лорнет.
– Идите, Annette, вы простудитесь, – говорила маленькая княгиня, прощаясь с Анной Павловной. – C'est arrete, [Решено,] – прибавила она тихо.
Анна Павловна уже успела переговорить с Лизой о сватовстве, которое она затевала между Анатолем и золовкой маленькой княгини.
– Я надеюсь на вас, милый друг, – сказала Анна Павловна тоже тихо, – вы напишете к ней и скажете мне, comment le pere envisagera la chose. Au revoir, [Как отец посмотрит на дело. До свидания,] – и она ушла из передней.
Князь Ипполит подошел к маленькой княгине и, близко наклоняя к ней свое лицо, стал полушопотом что то говорить ей.
Два лакея, один княгинин, другой его, дожидаясь, когда они кончат говорить, стояли с шалью и рединготом и слушали их, непонятный им, французский говор с такими лицами, как будто они понимали, что говорится, но не хотели показывать этого. Княгиня, как всегда, говорила улыбаясь и слушала смеясь.
– Я очень рад, что не поехал к посланнику, – говорил князь Ипполит: – скука… Прекрасный вечер, не правда ли, прекрасный?
– Говорят, что бал будет очень хорош, – отвечала княгиня, вздергивая с усиками губку. – Все красивые женщины общества будут там.
– Не все, потому что вас там не будет; не все, – сказал князь Ипполит, радостно смеясь, и, схватив шаль у лакея, даже толкнул его и стал надевать ее на княгиню.
От неловкости или умышленно (никто бы не мог разобрать этого) он долго не опускал рук, когда шаль уже была надета, и как будто обнимал молодую женщину.
Она грациозно, но всё улыбаясь, отстранилась, повернулась и взглянула на мужа. У князя Андрея глаза были закрыты: так он казался усталым и сонным.
– Вы готовы? – спросил он жену, обходя ее взглядом.
Князь Ипполит торопливо надел свой редингот, который у него, по новому, был длиннее пяток, и, путаясь в нем, побежал на крыльцо за княгиней, которую лакей подсаживал в карету.
– Рrincesse, au revoir, [Княгиня, до свиданья,] – кричал он, путаясь языком так же, как и ногами.
Княгиня, подбирая платье, садилась в темноте кареты; муж ее оправлял саблю; князь Ипполит, под предлогом прислуживания, мешал всем.
– Па звольте, сударь, – сухо неприятно обратился князь Андрей по русски к князю Ипполиту, мешавшему ему пройти.
– Я тебя жду, Пьер, – ласково и нежно проговорил тот же голос князя Андрея.
Форейтор тронулся, и карета загремела колесами. Князь Ипполит смеялся отрывисто, стоя на крыльце и дожидаясь виконта, которого он обещал довезти до дому.
– Eh bien, mon cher, votre petite princesse est tres bien, tres bien, – сказал виконт, усевшись в карету с Ипполитом. – Mais tres bien. – Он поцеловал кончики своих пальцев. – Et tout a fait francaise. [Ну, мой дорогой, ваша маленькая княгиня очень мила! Очень мила и совершенная француженка.]
Ипполит, фыркнув, засмеялся.
– Et savez vous que vous etes terrible avec votre petit air innocent, – продолжал виконт. – Je plains le pauvre Mariei, ce petit officier, qui se donne des airs de prince regnant.. [А знаете ли, вы ужасный человек, несмотря на ваш невинный вид. Мне жаль бедного мужа, этого офицерика, который корчит из себя владетельную особу.]
Ипполит фыркнул еще и сквозь смех проговорил:
– Et vous disiez, que les dames russes ne valaient pas les dames francaises. Il faut savoir s'y prendre. [А вы говорили, что русские дамы хуже французских. Надо уметь взяться.]
Пьер, приехав вперед, как домашний человек, прошел в кабинет князя Андрея и тотчас же, по привычке, лег на диван, взял первую попавшуюся с полки книгу (это были Записки Цезаря) и принялся, облокотившись, читать ее из середины.
– Что ты сделал с m lle Шерер? Она теперь совсем заболеет, – сказал, входя в кабинет, князь Андрей и потирая маленькие, белые ручки.
Пьер поворотился всем телом, так что диван заскрипел, обернул оживленное лицо к князю Андрею, улыбнулся и махнул рукой.
– Нет, этот аббат очень интересен, но только не так понимает дело… По моему, вечный мир возможен, но я не умею, как это сказать… Но только не политическим равновесием…
Князь Андрей не интересовался, видимо, этими отвлеченными разговорами.
– Нельзя, mon cher, [мой милый,] везде всё говорить, что только думаешь. Ну, что ж, ты решился, наконец, на что нибудь? Кавалергард ты будешь или дипломат? – спросил князь Андрей после минутного молчания.
Пьер сел на диван, поджав под себя ноги.
– Можете себе представить, я всё еще не знаю. Ни то, ни другое мне не нравится.
– Но ведь надо на что нибудь решиться? Отец твой ждет.
Пьер с десятилетнего возраста был послан с гувернером аббатом за границу, где он пробыл до двадцатилетнего возраста. Когда он вернулся в Москву, отец отпустил аббата и сказал молодому человеку: «Теперь ты поезжай в Петербург, осмотрись и выбирай. Я на всё согласен. Вот тебе письмо к князю Василью, и вот тебе деньги. Пиши обо всем, я тебе во всем помога». Пьер уже три месяца выбирал карьеру и ничего не делал. Про этот выбор и говорил ему князь Андрей. Пьер потер себе лоб.
– Но он масон должен быть, – сказал он, разумея аббата, которого он видел на вечере.
– Всё это бредни, – остановил его опять князь Андрей, – поговорим лучше о деле. Был ты в конной гвардии?…
– Нет, не был, но вот что мне пришло в голову, и я хотел вам сказать. Теперь война против Наполеона. Ежели б это была война за свободу, я бы понял, я бы первый поступил в военную службу; но помогать Англии и Австрии против величайшего человека в мире… это нехорошо…
Князь Андрей только пожал плечами на детские речи Пьера. Он сделал вид, что на такие глупости нельзя отвечать; но действительно на этот наивный вопрос трудно было ответить что нибудь другое, чем то, что ответил князь Андрей.
– Ежели бы все воевали только по своим убеждениям, войны бы не было, – сказал он.
– Это то и было бы прекрасно, – сказал Пьер.
Князь Андрей усмехнулся.
– Очень может быть, что это было бы прекрасно, но этого никогда не будет…
– Ну, для чего вы идете на войну? – спросил Пьер.
– Для чего? я не знаю. Так надо. Кроме того я иду… – Oн остановился. – Я иду потому, что эта жизнь, которую я веду здесь, эта жизнь – не по мне!
В соседней комнате зашумело женское платье. Как будто очнувшись, князь Андрей встряхнулся, и лицо его приняло то же выражение, какое оно имело в гостиной Анны Павловны. Пьер спустил ноги с дивана. Вошла княгиня. Она была уже в другом, домашнем, но столь же элегантном и свежем платье. Князь Андрей встал, учтиво подвигая ей кресло.
– Отчего, я часто думаю, – заговорила она, как всегда, по французски, поспешно и хлопотливо усаживаясь в кресло, – отчего Анет не вышла замуж? Как вы все глупы, messurs, что на ней не женились. Вы меня извините, но вы ничего не понимаете в женщинах толку. Какой вы спорщик, мсье Пьер.
