Протестантизм в Белоруссии
Протестантизм в Белоруссии — история и современное положение протестантских деноминаций на территории Республики Беларусь.
История
Протестантизм на территорию нынешней Беларуси проникает в XVI веке, первоначально в форме учения Лютера. Большое влияние на распространение лютеранства в Великом княжестве Литовском играло его утверждение как официальной религии в соседнем Прусском герцогстве, открытие университета в столице Пруссии Кёнигсберге, а также проживание в Великом княжестве некоторого числа немецких колонистов.
Огромное влияние на распространение протестантизма имела поддержка нового учения со стороны богатейшей знати — магнатерии. Магнаты стремились к ограничению великокняжеской власти и расширению собственных полномочий, чему отказ от католицизма и переход в протестантизм с его отказом от идеи о божественном происхождении верховной власти весьма способствовали. По этой же причине в течение некоторого времени гораздо большее распространение, нежели лютеранство, популярное в среде мещан, получило учение Кальвина. Кальвинистами становятся крупнейшие землевладельцы государства — Радзивиллы, Сапеги, Ходкевичи, Вишневецкие и другие влиятельные роды. Очагом кальвинизма в Великом княжестве Литовском стал город Брест, где местный староста магнат Николай Радзивилл «Чёрный» основал кальвинистскую общину, а затем и крупную типографию. Затем общины появляются в Витебске, Клецке (первый пастор Симон Будный), Минске (1558 год[1]), Несвиже, Полоцке. В 1557 году в Вильне состоялся съезд литовских протестантов под председательством Николая Радзивилла «Чёрного», который принял решение о создании единой деноминации во главе с суперинтендентом. Благодаря широкому финансированию со стороны магнатерии открывались кальвинистские школы и типографии. В 1617 году была открыта кальвинистская Слуцкая гимназия.
Особенностью развития протестантского движения в Великом княжестве Литовском стал его быстрый переход к более радикальным формам — антитринитаризму, вылившемуся в активное и сильное социнианское движение. Общины социниан существовали в Вильне, Новогрудке, Любче и многих других городах. Наиболее влиятельным сторонником этого рационалистического учения был магнат Ян Кишка, каштелян виленский. Среди известных социнианских мыслителей и проповедников выделяют Симона Будного, Яна Лициния Намысловского и Василия Тяпинского.
Во второй половине XVI века начинается активная борьба католической церкви с протестантизмом. Контрреформация распространилась и в Великом княжестве Литовском, основными её проводниками были иезуиты, пользовавшиеся государственной поддержкой. Протестантское движение постепенно затухает, магнатерия постепенно возвращается в католицизм, в то время как среди низшего сословия протестантские идеи были не слишком популярны и ранее. Тем не менее, протестантские общины продолжают существовать.
Последующие развитие
 |
Пожалуйста, улучшите и дополните этот раздел. Замечания о том, что нужно улучшить, могут быть на странице обсуждения статьи.
|
В 1855 году в селе Уть Гомельской области возникает первая баптистская община штундистов, возникшая под влиянием немецких колонистов-меннонитов. В 1905 году община «евангельских христиан» появилась в Минске[2].
Современное состояние
Сегодня протестанты Белоруссии представляют собой религиозное меньшинство. В 2000 году их численность составила 130 тыс. человек[3]. В 2010 году Госдепартамент США оценил численность протестантов в 2 % населения (ок. 180 тыс.)[4]. В стране официально зарегистрированы более 1 тыс. протестантских общин разных деноминаций.
Крупнейшим протестантским союзом является Объединенная церковь христиан веры евангельской в Беларуси. Союз объединяет свыше 55 тыс. верующих[5] и 512 официально зарегистрированных церквей[6]. Ещё свыше 100 общин действуют без официальной регистрации[5], 454 общины имеют собственные молитвенные дома[7]. Объединение входит во всемирное братство Ассамблей Бога. Пятидесятническое движение в стране также представлено т. н. «нерегистрированным братством», христианами веры апостольской (10 церквей), христианами Полного Евангелия (55 церквей).
Союз евангельских христиан баптистов в Республике Беларусь насчитывает 312 церквей и почти 14 тыс. крещенных членов[8].
Адвентистская церковь объединяет 5 тыс. человек в 76 церквах[9]. Евангелическо-лютеранская церковь в Республике Беларусь состоит из 27 приходов[6]. В Минске открыт кальвинистский Белорусский евангелический реформаторский собор. Помимо вышеуказанных, в стране также действуют Новоапостольская церковь, пресвитерианская церковь, Церковь Иисуса Христа святых последних дней, общины мессианских евреев и др.
Новейший Атлас «География Беларуси» для 10 класса (2009 г.) приводит на стр. 33 карту страны с указанием конфессиональной структуры религиозных сообществ в РБ по состоянию на 2007 год. Во всех областных центрах (кроме Витебска) по числу общин лидируют протестанты. В Могилеве — 55,9 % протестантских общин; 20,6 % православных; 5,9 % католических. В Минске — 51,6 % прот.; 25,4 % прав.; 9,1 % кат. В Бресте — 47,1 % прот.; 23,5 % прав.; 8,8 % кат. В Гродно — 44,7 % прот.; 18,4 % прав.; 21,1 % кат. В Гомеле — 43,6 % прот.; 33,3 % прав.; 2,6 % кат. В Витебске — 31,9 % прот.; 52,2 % прав.; 5,8 % кат.
Протестантские общины составляют примерно половину религиозных общин (и иногда до 80 %, как в Чечерске) в следующих райцентрах: Чечерск, Костюковичи, Хотимск, Кричев, Чериков, Краснополье, Корма, Рогачев, Светлогорск, Добруш, Брагин, Хойники, Мозырь, Ельск, Петриков, Калинковичи, Житковичи, Столин, Любань, Солигорск, Лунинец, Пинск, Ганцевичи, Иваново, Кобрин, Ивацевичи, Береза, Жабинка, Барановичи, Несвиж, Новогрудок, Слуцк, Клецк, Ляховичи, Бобруйск, Старые Дороги, Марьина Горка, Червень, Березино, Кировск, Быхов, Славгород, Кличев, Белыничи, Смолевичи, Крупки, Круглое, Горки, Орша, Толочин, Чашники, Лепель, Новополоцк, Россоны, Узда, Дзержинск[10].
За 15 лет (1992—2007 гг.) число протестантских сообществ в процентном отношении к сообществам иных конфессий возросло почти вдвое. В 2007 году общая картина по всей Белоруссии выглядела так: 47,4 % православных общин; 33,4 % протестантских; 14,9 % католических; 4,4 % прочих.
Напишите отзыв о статье "Протестантизм в Белоруссии"
Примечания
- ↑ [news.invictory.org/issue24159.html В Беларуси празднуют 500-летие Жана Кальвина]
- ↑ [uecb.by.ru/rus/history/history2.htm Начало служения]
- ↑ Religions of the World, A comprehensive encyclopedia of beliefs and practices J. Gordon Melton, Martin Baumann — ABC CLIO, 2002. — 1593 с., (С.134)
- ↑ [www.state.gov/j/drl/rls/irf/2010/148914.htm International Religious Freedom Report 2010]
- ↑ 1 2 [www.cxbe.by/obrazovanie/rasshirennoe_verouchenie/istoriya_proishozhdeniya_pyatidesyatnicheskogo_dvi/ История пятидесятнического движения]
- ↑ 1 2 [www.belarus21.by/dfiles/000379_521010_Prilozhenie_2_religioznye_obschiny_2012.xls Количество религиозных общин в Республике Беларусь (по состоянию на 1 января 2012 г.)]
- ↑ [www.pentecost.lt/index.php?option=com_content&view=article&id=127%3Aviii---------&catid=34%3Acurrent-events&Itemid=56&lang=lt VIII-й съезд Белорусской Объединенной церкви христиан веры евангельской (БОЦХВЕ)]
- ↑ [www.bwanet.org/about-us2/statistics BWA Statistics]
- ↑ [www.adventistatlas.org/ViewCountry.asp?CtryCode=by Belarus]
- ↑ Михаил Голденков. [www.secret-r.net/arkhiv-publikatsij/10-2010/belarus-protestantskaya Беларусь протестантская] // Вадим Деружинский «Секретные исследования» : Аналитическая газета. — 2010.
Ссылки
- [slovo.ws/urok/historyofbelarus/19/014.html Церковь и религия в Беларуси в XVI в]
- [old.pravoslavie.by/catal.asp?id=8656&Session=10 Протестантизм и социанство в Беларуси]
- [uecb.by.ru/rus/archive/02/reformation.htm РЕФОРМАЦИЯ В БЕЛАРУСИ]
Отрывок, характеризующий Протестантизм в Белоруссии
– Анна Игнатьевна хочет тебя видеть, Nicolas, – сказала она, таким голосом выговаривая слова: Анна Игнатьевна, что Ростову сейчас стало понятно, что Анна Игнатьевна очень важная дама. – Пойдем, Nicolas. Ведь ты позволил мне так называть тебя?– О да, ma tante. Кто же это?
– Анна Игнатьевна Мальвинцева. Она слышала о тебе от своей племянницы, как ты спас ее… Угадаешь?..
– Мало ли я их там спасал! – сказал Николай.
– Ее племянницу, княжну Болконскую. Она здесь, в Воронеже, с теткой. Ого! как покраснел! Что, или?..
– И не думал, полноте, ma tante.
– Ну хорошо, хорошо. О! какой ты!
Губернаторша подводила его к высокой и очень толстой старухе в голубом токе, только что кончившей свою карточную партию с самыми важными лицами в городе. Это была Мальвинцева, тетка княжны Марьи по матери, богатая бездетная вдова, жившая всегда в Воронеже. Она стояла, рассчитываясь за карты, когда Ростов подошел к ней. Она строго и важно прищурилась, взглянула на него и продолжала бранить генерала, выигравшего у нее.
– Очень рада, мой милый, – сказала она, протянув ему руку. – Милости прошу ко мне.
Поговорив о княжне Марье и покойнике ее отце, которого, видимо, не любила Мальвинцева, и расспросив о том, что Николай знал о князе Андрее, который тоже, видимо, не пользовался ее милостями, важная старуха отпустила его, повторив приглашение быть у нее.
Николай обещал и опять покраснел, когда откланивался Мальвинцевой. При упоминании о княжне Марье Ростов испытывал непонятное для него самого чувство застенчивости, даже страха.
Отходя от Мальвинцевой, Ростов хотел вернуться к танцам, но маленькая губернаторша положила свою пухленькую ручку на рукав Николая и, сказав, что ей нужно поговорить с ним, повела его в диванную, из которой бывшие в ней вышли тотчас же, чтобы не мешать губернаторше.
– Знаешь, mon cher, – сказала губернаторша с серьезным выражением маленького доброго лица, – вот это тебе точно партия; хочешь, я тебя сосватаю?
– Кого, ma tante? – спросил Николай.
– Княжну сосватаю. Катерина Петровна говорит, что Лили, а по моему, нет, – княжна. Хочешь? Я уверена, твоя maman благодарить будет. Право, какая девушка, прелесть! И она совсем не так дурна.
– Совсем нет, – как бы обидевшись, сказал Николай. – Я, ma tante, как следует солдату, никуда не напрашиваюсь и ни от чего не отказываюсь, – сказал Ростов прежде, чем он успел подумать о том, что он говорит.
– Так помни же: это не шутка.
– Какая шутка!
– Да, да, – как бы сама с собою говоря, сказала губернаторша. – А вот что еще, mon cher, entre autres. Vous etes trop assidu aupres de l'autre, la blonde. [мой друг. Ты слишком ухаживаешь за той, за белокурой.] Муж уж жалок, право…
– Ах нет, мы с ним друзья, – в простоте душевной сказал Николай: ему и в голову не приходило, чтобы такое веселое для него препровождение времени могло бы быть для кого нибудь не весело.
«Что я за глупость сказал, однако, губернаторше! – вдруг за ужином вспомнилось Николаю. – Она точно сватать начнет, а Соня?..» И, прощаясь с губернаторшей, когда она, улыбаясь, еще раз сказала ему: «Ну, так помни же», – он отвел ее в сторону:
– Но вот что, по правде вам сказать, ma tante…
– Что, что, мой друг; пойдем вот тут сядем.
Николай вдруг почувствовал желание и необходимость рассказать все свои задушевные мысли (такие, которые и не рассказал бы матери, сестре, другу) этой почти чужой женщине. Николаю потом, когда он вспоминал об этом порыве ничем не вызванной, необъяснимой откровенности, которая имела, однако, для него очень важные последствия, казалось (как это и кажется всегда людям), что так, глупый стих нашел; а между тем этот порыв откровенности, вместе с другими мелкими событиями, имел для него и для всей семьи огромные последствия.
– Вот что, ma tante. Maman меня давно женить хочет на богатой, но мне мысль одна эта противна, жениться из за денег.
– О да, понимаю, – сказала губернаторша.
– Но княжна Болконская, это другое дело; во первых, я вам правду скажу, она мне очень нравится, она по сердцу мне, и потом, после того как я ее встретил в таком положении, так странно, мне часто в голову приходило что это судьба. Особенно подумайте: maman давно об этом думала, но прежде мне ее не случалось встречать, как то все так случалось: не встречались. И во время, когда Наташа была невестой ее брата, ведь тогда мне бы нельзя было думать жениться на ней. Надо же, чтобы я ее встретил именно тогда, когда Наташина свадьба расстроилась, ну и потом всё… Да, вот что. Я никому не говорил этого и не скажу. А вам только.
Губернаторша пожала его благодарно за локоть.
– Вы знаете Софи, кузину? Я люблю ее, я обещал жениться и женюсь на ней… Поэтому вы видите, что про это не может быть и речи, – нескладно и краснея говорил Николай.
– Mon cher, mon cher, как же ты судишь? Да ведь у Софи ничего нет, а ты сам говорил, что дела твоего папа очень плохи. А твоя maman? Это убьет ее, раз. Потом Софи, ежели она девушка с сердцем, какая жизнь для нее будет? Мать в отчаянии, дела расстроены… Нет, mon cher, ты и Софи должны понять это.
Николай молчал. Ему приятно было слышать эти выводы.
– Все таки, ma tante, этого не может быть, – со вздохом сказал он, помолчав немного. – Да пойдет ли еще за меня княжна? и опять, она теперь в трауре. Разве можно об этом думать?
– Да разве ты думаешь, что я тебя сейчас и женю. Il y a maniere et maniere, [На все есть манера.] – сказала губернаторша.
– Какая вы сваха, ma tante… – сказал Nicolas, целуя ее пухлую ручку.
Приехав в Москву после своей встречи с Ростовым, княжна Марья нашла там своего племянника с гувернером и письмо от князя Андрея, который предписывал им их маршрут в Воронеж, к тетушке Мальвинцевой. Заботы о переезде, беспокойство о брате, устройство жизни в новом доме, новые лица, воспитание племянника – все это заглушило в душе княжны Марьи то чувство как будто искушения, которое мучило ее во время болезни и после кончины ее отца и в особенности после встречи с Ростовым. Она была печальна. Впечатление потери отца, соединявшееся в ее душе с погибелью России, теперь, после месяца, прошедшего с тех пор в условиях покойной жизни, все сильнее и сильнее чувствовалось ей. Она была тревожна: мысль об опасностях, которым подвергался ее брат – единственный близкий человек, оставшийся у нее, мучила ее беспрестанно. Она была озабочена воспитанием племянника, для которого она чувствовала себя постоянно неспособной; но в глубине души ее было согласие с самой собою, вытекавшее из сознания того, что она задавила в себе поднявшиеся было, связанные с появлением Ростова, личные мечтания и надежды.
Когда на другой день после своего вечера губернаторша приехала к Мальвинцевой и, переговорив с теткой о своих планах (сделав оговорку о том, что, хотя при теперешних обстоятельствах нельзя и думать о формальном сватовстве, все таки можно свести молодых людей, дать им узнать друг друга), и когда, получив одобрение тетки, губернаторша при княжне Марье заговорила о Ростове, хваля его и рассказывая, как он покраснел при упоминании о княжне, – княжна Марья испытала не радостное, но болезненное чувство: внутреннее согласие ее не существовало более, и опять поднялись желания, сомнения, упреки и надежды.
В те два дня, которые прошли со времени этого известия и до посещения Ростова, княжна Марья не переставая думала о том, как ей должно держать себя в отношении Ростова. То она решала, что она не выйдет в гостиную, когда он приедет к тетке, что ей, в ее глубоком трауре, неприлично принимать гостей; то она думала, что это будет грубо после того, что он сделал для нее; то ей приходило в голову, что ее тетка и губернаторша имеют какие то виды на нее и Ростова (их взгляды и слова иногда, казалось, подтверждали это предположение); то она говорила себе, что только она с своей порочностью могла думать это про них: не могли они не помнить, что в ее положении, когда еще она не сняла плерезы, такое сватовство было бы оскорбительно и ей, и памяти ее отца. Предполагая, что она выйдет к нему, княжна Марья придумывала те слова, которые он скажет ей и которые она скажет ему; и то слова эти казались ей незаслуженно холодными, то имеющими слишком большое значение. Больше же всего она при свидании с ним боялась за смущение, которое, она чувствовала, должно было овладеть ею и выдать ее, как скоро она его увидит.
