Протестантизм в Великобритании

Протестантизм в Великобритании — крупнейшее направление христианства в стране. По данным исследовательского центра Pew Research Center в 2010 году в Великобритании проживало 33,82 млн протестантов, которые составляли 54,5 % населения этой страны. Согласно этому же источнику, по числу протестантов Великобритания находится на шестом месте в мире и на первом месте в Европе.

Этнически, протестантами являются большинство верующих англичан, шотландцев, валлийцев, корнцев, американцев, ямайцев, африканеров, цыган, шведов, корейцев, немцев, датчан, норвежцев, финнов, йоруба, голландцев и др.

В XIX веке Великобритания была мировым центром глобального распространения протестантизма, действуя через многочисленные миссионерские общества (такие, как Лондонское миссионерское общество, Церковное миссионерское общество, Внутренняя китайская миссия, Баптистское миссионерское общество). В настоящее время (2001 год) 10,7 тыс. британских поданных служат миссионерами в 198 странах и территориях мира, что делает Британию самой «миссионерской» страной Европы.

Исторический обзор

См. также: Реформация в Англии и Реформация в Шотландии

Христианство проникло в Великобританию, предположительно, во II веке. Сохранились упоминания о смерти первого британского мученика — Альбана (III или нач. IV века). Распространению христианства на Британских островах способствовали Ниниан, Патрик и Колумба. В течение последующих столетий кельтская церковь постепенно подчинилась Риму.

Предтечей Реформации в Англии называют библейского переводчика Джона Уиклифа. Однако, непосредственный разрыв с папством осуществил в личных целях английский король Генрих VIII. При нём архиепископом Кентерберийским был выбран Томас Кранмер — один из отцов английской Реформации. Дальнейшие реформы церкви в направлении протестантизма были осуществлены в правлении Эдуарда VI. После краткой католической реставрации при Марии I, прозванной «Кровавой Марией» и «Марией католичкой», на трон взошла Елизавета I, при которой английская церковь окончательно выбрала «средний путь» между католицизмом и кальвинизмом.

В 1559 году проповедь радикального протестанта Джона Нокса в Шотландии спровоцировала начало протестантской революции, впоследствии приведшей к созданию пресвитерианской в вероучении Церкви Шотландии. Позже, в Великобритании и Северной Ирландии возникнут другие кальвинистские организации — Конгрегационалистский союз Ирландии (1829), Свободная церковь Шотландии (1843), Союз уэльских индепендентов (1872, конгрегационалисты), Свободная пресвитерианская церковь Шотландии (1893), Объединённая свободная церковь Шотландии (1900), Не-подписывающая пресвитерианская церковь Ирландии (1910, восходит к общинам, не подписывающим при рукоположении Вестминстерское исповедание веры), Свободная пресвитерианская церковь Ольстера (1951), Ассоциация пресвитерианских церквей Шотландии (1989), Свободная церковь Шотландии (продолжающаяся) (2000 год). В 1972 году пресвитерианская и конгрегационалистская церкви Англии объединились, создав Объединённую реформатскую церковь. Позже к ним присоединились Реформаторская ассоциация церквей Христа (1981) и Конгрегационалистский союз Шотландии (2000). Не присоединившиеся общины создали Евангельское братство конгрегационалистских церквей (1967) и Конгрегациональную федерацию (1972).

В 1609 году часть английских пуритан во главе с Джоном Смитом переселились в Амстердам, где среди них, под влиянием меннонитов, была образована первая в мире баптистская община. Через три года, в 1612 году, часть амстердамских баптистов вернулась на родину в Англию и основала первую баптистскую церковь. Во времена правления в Англии Стюартов баптисты (как и остальные сепаратистские пуритане) находились на нелегальном положении. Самыми выдающимися предводителями пуритан были Джон Мильтон и Джон Баньян, отсидевший три тюремных срока. Продолжающиеся преследования пуритан стали главной причиной их массового переселения в Северную Америку, продолжавшегося весь XVII век.

В середине XVII века в Англии зародилось ещё одно религиозное движение — квакеры. К 1660 году численность квакеров достигла 80 тыс. человек.

Первый лютеранский приход в Великобритании был образован в 1668 году для иностранцев, проживающих в Лондоне. Через пять лет была построена первая лютеранская кирха. В 1948 году в стране был создан Лютеранский совет Великобритании, объединивший различные этнические приходы (немецкие, латышские, норвежские, датские, эстонские, шведские, финский, исландский, венгерский). Широкую автономию в совете имеет Лютеранская церковь в Великобритании (образована в 1962), объединяющая англоязычные приходы, а также приходы, использующие польский, китайский, суахили, амхарский и эритрейский языки. В 1954 году была создана независимая Евангелическая лютеранская церковь Англии.

В XVIII веке под влиянием Джона Уэсли в лоне англиканской церкви возникло движение, стремившееся возродить церковь и вернуть её ко временам раннего христианства. Впоследствии, движение вылилось в создание методистской церкви.

В 1829 году в английском Плимуте появилась первая в мире церковь плимутских братьев. В 1865 году методистский священник Уильям Бут основал в Лондоне благотворительную организацию, со временем переименованную в Армию Спасения.

Уильям Айнгс, уроженец Англии, принял в США адвентизм и в 1878 году вернулся на родину, став первым адвентистским миссионером в Великобритании. В 1880 году адвентисты крестили первых английских верующих, ещё через три года в Саутгемптоне была организована первая в стране адвентистская церковь. К 1953 году в стране было 7 тыс. адвентистов, к 1978 году, благодаря иммиграции эта цифра выросла до 13 тыс. верующих.

Пионером пятидесятнического движения в Великобритании называют англиканского священника Александра Бодди (1854—1930). Участник Уэльского пробуждения, Бодди заинтересовался новостями о пятидесятническом пробуждении в Норвегии, лично встретился с Томасом Барраттом в 1906 году и убедил его посетить Англию. В 1915 году братья Джеффрис стали у истоков Пятидесятнической церкви «Елим», в следующем году Даниэл Уильямс основал Апостольскую церковь. Первая британская Ассамблея Бога была создана в 1924 году в Бирмингеме. Во второй половине XX века в Великобритании появились ряд независимых неопятидесятнических движений. В 1969 году Ноэл Стэнтон основал «Армию Иисуса», в 1974 году Роджер Форстер — Христианское братство «Ихтус». В 1980 году Терри Вирго основал сеть апостольских церквей «Новые рубежи». Джеральд Коутс является основателем и лидером движения «Пионер», Барни Кумбс — сеть церквей «Соль и свет».

Современное положение

Численность и доля протестантов в общем населении Великобритании снижается. Происходит это за счёт массового оттока верующих из традиционных протестантских союзов страны. Исследование, проведённое в 2005-10 годах показало, что число членов методистских и пресвитерианских церквей сократилось в указанный период на 19 %; англиканских и баптистских — на 5 %. Среди крупных конфессии рост был зафиксирован только у пятидесятников (27 %). Согласно прогнозам, численность британских протестантов продолжит снижаться и далее.

Крупнейшей церковью страны остаётся Церковь Англии, насчитывающая 25 млн верующих и 16,2 тыс. приходов. При этом, воскресные богослужения в приходах Церкви Англии еженедельно посещают лишь 1 млн человек. На территории Шотландии действует Шотландская епископальная церковь (44,3 тыс.). Англикане Уэльса объединены в Церковь Уэльса (78 тыс.). Ещё одна англиканская церковь — Церковь Ирландии (365 тыс.) действует на территории острова Ирландия; примерно 35 % прихожан церкви являются жителями Республики Ирландия, остальные 65 % — британцы из Северной Ирландии.

Вторую (после англикан) конфессиональную группу в Великобритании представляют пресвитериане, реформаторы и конгрегационалисты (1,85 млн в 2005 году). Церковь Шотландии насчитывает свыше 1,5 тыс. приходов и 1,149 млн верующих. На острове Ирландия служит Пресвитерианская церковь Ирландии (240 тыс., 545 приходов), при этом подавляющее большинство её прихожан (96 %) являются жителями британской Северной Ирландии, а остальные 4 % верующих — жителями Республики Ирландия. Пресвитериане Уэльса объединены в Пресвитерианскую церковь Уэльса (28 тыс.). Объединённая реформатская церковь сообщает о 68 тыс. верующих в 1,5 тыс. приходах. Другими церквами этой конфессии являются Союз уэльских индепендентов (23 тыс.), Свободная церковь Шотландии (12,5 тыс.), Конгрегациональная федерация (10,9 тыс.), Свободная пресвитерианская церковь Ольстера (10 тыс. в Северной Ирландии), Евангельское братство конгрегационалистских церквей (5 тыс.), Не-подписывающая пресвитерианская церковь Ирландии (4 тыс.), Объединённая свободная церковь Шотландии (3,2 тыс.), Конгрегационалистский союз Ирландии (3,1 тыс.), Ассоциация пресвитерианских церквей Шотландии (2,2 тыс.), Свободная пресвитерианская церковь Шотландии (1,2 тыс.), Свободная церковь Шотландии, продолжающаяся (1 тыс.), Реформаторская пресвитерианская церковь Ирландии, Евангельская пресвитерианская церковь и др.

Самой быстрорастущей конфессией страны являются пятидесятники (ок. 1 млн). В 1981 году в Великобритании было 98 тыс. пятидесятников. Пятидесятническая церковь «Елим» насчитывает 138 тыс. верующих. Британские Ассамблеи Бога посещают 68 тыс. человек (в Англии — 56 тыс., в Шотландии — 4,3 тыс., в Уэльсе — 3,8 тыс., в Ирландии — 4 тыс.). Апостольской церкви Великобритании принадлежат 10 тыс. жителей страны. Другими международными пятидесятническими союзами являются Новозаветная церковь Бога (28 тыс. взрослых, крещённых членов, 110 приходов), Церковь Бога пророчеств (61 приход, 5 тыс. членов), Объединённая пятидесятническая церковь (51 приход), Церковь четырёхстороннего Евангелия (28 приходов). Значительное число пятидесятников являются прихожанами «этнических» церквей; это афро-карибские пятидесятники (56 тыс. в 2000 году), афро-карибские пятидесятники-единственники (55 тыс. в 2000 году), Цыганское евангельское движение (40 тыс. в 2000 году).

Стремительно растёт число сторонников пятидесятничества среды выходцев из Африки. Так, африканцы составляют большинство верующих в лондонском «Кенсингтонском храме» (15 тыс. прихожан, объединённых в 50 церквей-ячеек). Африканцы составляют большинство и в Кингсвэйском международном христианском центре (12 тыс. прихожан), претендующем на статус самой крупной церкви Западной Европы. Церковь Пятидесятницы из Ганы создала в стране 112 приходов. Нигерийская Искупленная христианская церковь Божья (80 тыс. взрослых, крещённых членов) открыла в Великобритании более 670 церквей, самой крупной из которых является лондонский «Дом Иисуса» в Брент-Кроссе (3,5 тыс. прихожан). Ряд других лондонских мегацерквей также являются пятидесятническими. Это Хиллсонг-Лондон (10 тыс.), Церковь «Новое вино» в Вулидже (5 тыс.), Городская церковь «Руах» в Брикстоне (4,2 тыс.) и др.

Отдельную группу составляют независимые британские неопятидесятнические церкви и движения (285 тыс.), такие как «Новые рубежи» (30 тыс. полноправных членов), «Армия Иисуса», Христианское братство «Ихтус», движение «Пионер», движение «Соль и свет» и др. В стране действуют также и международные неопятидесятнические церкви (Ассоциация церквей Виноградника, Всемирная церковь «Царство Божие» и др.).

Самой крупной методистской организацией является Методистская церковь в Британии (309 тыс.). В стране также действует Методистская церковь Ирландии (49,4 тыс., большинство из которых жители Северной Ирландии) и ряд весьма малочисленных методистских церквей (Свободная методистская церковь и др.). Наиболее влиятельны методисты в северо-восточных районах страны, а также в западной части Мидлендса и Корнуолле. Тем не менее, численность методистов неуклонно снижается — в 1981 году в Великобритании было 1,4 млн верующих данной конфессии. Только за 2005-10 года Методистская церковь в Британии вынужденно закрыла 310 приходов.

К методистам примыкает ряд перфекционистских церквей, самой крупной из которых является церковь назарян (4 тыс.). Армия спасения насчитывает 60 тыс. последователей, (при этом в 1981 году в ней было 100 тыс. активных членов).

Немало в Великобритании и баптистов (265 тыс.). Крупнейшая баптистская организация страны — Баптистский союз Великобритании насчитывает 129 тыс. крещённых членов в 1994 церквах (2012 год). Помимо этого, в 2010 году в церкви союза посещали 78,6 тыс. детей. Численность верующих данной организации также сокращается; в 1981 году в союзе было 153 тыс. полноправных членов. Другими крупными баптистскими организациями в Великобритании являются Баптистский союз в Шотландии (11,2 тыс. членов и 167 церквей), Баптистский союз Уэльса (12,4 тыс. и 406 церквей) и Ассоциация баптистских церквей Ирландии (8,5 тыс. членов, большинство из которых — жители Северной Ирландии). В стране имеются и другие, весьма малочисленные, баптистские союзы — Старый баптистский союз, Союз баптистов седьмого дня и др.

Большинство лютеранских церквей (183,5 тыс.) входят в Лютеранский совет Великобритании (179 тыс.). Лютеранская церковь в Великобритании объединяет ок. 3 тыс. верующих, в Евангелической лютеранской церкви Англии 1,5 тыс. прихожан.

В стране представлены обе ветви плимутских братьев — «открытые» (105 тыс.) и закрытые (26 тыс.). Церковь адвентистов седьмого дня сообщает о 28,8 тыс. членах в 239 церквах. В Великобритании также действуют общины квакеров (16,7 тыс.), моравских братьев (3 тыс.), Новоапостольской церкви, Унитарианской церкви и др.

Экуменическое движение

В 1942 году при активном участии Церкви Англии в стране был образован Британский совет церквей; с 1999 года эта организация называется «Церкви вместе в Британии и Ирландии». В 1992 году часть этнических церквей объединилась в Совет африканских и афро-карибских церквей Соединённого Королевства. Десять британских церковных союзов (англикан, пресвитериан, реформаторов, методистов и баптистов) входят во Всемирный совет церквей. Консервативные церкви страны объединены в Евангельский альянс Соединённого Королевства, входящий во Всемирный евангельский альянс.

См. также

• Объединённая реформатская церковь
• Пятидесятническая церковь «Елим»
• Церковь Англии
• Церковь Шотландии
• Шотландская епископальная церковь

Литература

• J. Gordon Melton. United Kingdom // Encyclopedia of Protestantism. — Facts On File, Inc., 2005. — С. 549-552. — 628 с. — (Encyclopedia of World Religion). — ISBN 0-8160-5456-8.
• Гейссер, Людвиг.История Реформации в Швейцарии, Дании, Швеции и Англии (1850) / См.: Лютер, Мартин. О свободе христианина. [Сборник]. Уфа: ARC, 2013. С. 489–531. ISBN 978-5-905551-05-5

Ссылки

• [www.apostolic-church.org/ Апостольская церковь в Великобритании]
• [www.aog.org.uk/ Ассамблеи Бога в Великобритании]
• [www.rccguk.org/ Искупленная христианская церковь Божья]
• [www.methodist.org.uk/ Методистская церковь в Британии]
• [www.elim.org.uk/ Пятидесятническая церковь «Елим»]
• [www.baptist.org.uk/ Союз баптистских церквей Великобритании]
• [www.churchofengland.org/ Церковь Англии]
• [www.copuk.org/ Церковь Пятидесятницы]
• [www.churchofscotland.org.uk/ Церковь Шотландии]

Отрывок, характеризующий Протестантизм в Великобритании

– А знаешь, этот толстый Пьер, что против меня сидел, такой смешной! – сказала вдруг Наташа, останавливаясь. – Мне очень весело!
И Наташа побежала по коридору.
Соня, отряхнув пух и спрятав стихи за пазуху, к шейке с выступавшими костями груди, легкими, веселыми шагами, с раскрасневшимся лицом, побежала вслед за Наташей по коридору в диванную. По просьбе гостей молодые люди спели квартет «Ключ», который всем очень понравился; потом Николай спел вновь выученную им песню.
В приятну ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.

Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?

В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.


В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.
Проводив главнокомандующего, князь Василий сел в зале один на стул, закинув высоко ногу на ногу, на коленку упирая локоть и рукою закрыв глаза. Посидев так несколько времени, он встал и непривычно поспешными шагами, оглядываясь кругом испуганными глазами, пошел чрез длинный коридор на заднюю половину дома, к старшей княжне.
Находившиеся в слабо освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и замолкали каждый раз и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на дверь, которая вела в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто нибудь выходил из нее или входил в нее.
– Предел человеческий, – говорил старичок, духовное лицо, даме, подсевшей к нему и наивно слушавшей его, – предел положен, его же не прейдеши.
– Я думаю, не поздно ли соборовать? – прибавляя духовный титул, спрашивала дама, как будто не имея на этот счет никакого своего мнения.
– Таинство, матушка, великое, – отвечало духовное лицо, проводя рукою по лысине, по которой пролегало несколько прядей зачесанных полуседых волос.
– Это кто же? сам главнокомандующий был? – спрашивали в другом конце комнаты. – Какой моложавый!…
– А седьмой десяток! Что, говорят, граф то не узнает уж? Хотели соборовать?
– Я одного знал: семь раз соборовался.
Вторая княжна только вышла из комнаты больного с заплаканными глазами и села подле доктора Лоррена, который в грациозной позе сидел под портретом Екатерины, облокотившись на стол.
– Tres beau, – говорил доктор, отвечая на вопрос о погоде, – tres beau, princesse, et puis, a Moscou on se croit a la campagne. [прекрасная погода, княжна, и потом Москва так похожа на деревню.]
– N'est ce pas? [Не правда ли?] – сказала княжна, вздыхая. – Так можно ему пить?
Лоррен задумался.
– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.

Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.
Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…
– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
– Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей…
– Тех людей, которые всем пожертвовали для него, – подхватила княжна, порываясь опять встать, но князь не пустил ее, – чего он никогда не умел ценить. Нет, mon cousin, – прибавила она со вздохом, – я буду помнить, что на этом свете нельзя ждать награды, что на этом свете нет ни чести, ни справедливости. На этом свете надо быть хитрою и злою.
– Ну, voyons, [послушай,] успокойся; я знаю твое прекрасное сердце.
– Нет, у меня злое сердце.
– Я знаю твое сердце, – повторил князь, – ценю твою дружбу и желал бы, чтобы ты была обо мне того же мнения. Успокойся и parlons raison, [поговорим толком,] пока есть время – может, сутки, может, час; расскажи мне всё, что ты знаешь о завещании, и, главное, где оно: ты должна знать. Мы теперь же возьмем его и покажем графу. Он, верно, забыл уже про него и захочет его уничтожить. Ты понимаешь, что мое одно желание – свято исполнить его волю; я затем только и приехал сюда. Я здесь только затем, чтобы помогать ему и вам.
– Теперь я всё поняла. Я знаю, чьи это интриги. Я знаю, – говорила княжна.
– Hе в том дело, моя душа.
– Это ваша protegee, [любимица,] ваша милая княгиня Друбецкая, Анна Михайловна, которую я не желала бы иметь горничной, эту мерзкую, гадкую женщину.
– Ne perdons point de temps. [Не будем терять время.]
– Ax, не говорите! Прошлую зиму она втерлась сюда и такие гадости, такие скверности наговорила графу на всех нас, особенно Sophie, – я повторить не могу, – что граф сделался болен и две недели не хотел нас видеть. В это время, я знаю, что он написал эту гадкую, мерзкую бумагу; но я думала, что эта бумага ничего не значит.
– Nous у voila, [В этом то и дело.] отчего же ты прежде ничего не сказала мне?
– В мозаиковом портфеле, который он держит под подушкой. Теперь я знаю, – сказала княжна, не отвечая. – Да, ежели есть за мной грех, большой грех, то это ненависть к этой мерзавке, – почти прокричала княжна, совершенно изменившись. – И зачем она втирается сюда? Но я ей выскажу всё, всё. Придет время!


В то время как такие разговоры происходили в приемной и в княжниной комнатах, карета с Пьером (за которым было послано) и с Анной Михайловной (которая нашла нужным ехать с ним) въезжала во двор графа Безухого. Когда колеса кареты мягко зазвучали по соломе, настланной под окнами, Анна Михайловна, обратившись к своему спутнику с утешительными словами, убедилась в том, что он спит в углу кареты, и разбудила его. Очнувшись, Пьер за Анною Михайловной вышел из кареты и тут только подумал о том свидании с умирающим отцом, которое его ожидало. Он заметил, что они подъехали не к парадному, а к заднему подъезду. В то время как он сходил с подножки, два человека в мещанской одежде торопливо отбежали от подъезда в тень стены. Приостановившись, Пьер разглядел в тени дома с обеих сторон еще несколько таких же людей. Но ни Анна Михайловна, ни лакей, ни кучер, которые не могли не видеть этих людей, не обратили на них внимания. Стало быть, это так нужно, решил сам с собой Пьер и прошел за Анною Михайловной. Анна Михайловна поспешными шагами шла вверх по слабо освещенной узкой каменной лестнице, подзывая отстававшего за ней Пьера, который, хотя и не понимал, для чего ему надо было вообще итти к графу, и еще меньше, зачем ему надо было итти по задней лестнице, но, судя по уверенности и поспешности Анны Михайловны, решил про себя, что это было необходимо нужно. На половине лестницы чуть не сбили их с ног какие то люди с ведрами, которые, стуча сапогами, сбегали им навстречу. Люди эти прижались к стене, чтобы пропустить Пьера с Анной Михайловной, и не показали ни малейшего удивления при виде их.
– Здесь на половину княжен? – спросила Анна Михайловна одного из них…
– Здесь, – отвечал лакей смелым, громким голосом, как будто теперь всё уже было можно, – дверь налево, матушка.
– Может быть, граф не звал меня, – сказал Пьер в то время, как он вышел на площадку, – я пошел бы к себе.
Анна Михайловна остановилась, чтобы поровняться с Пьером.
– Ah, mon ami! – сказала она с тем же жестом, как утром с сыном, дотрогиваясь до его руки: – croyez, que je souffre autant, que vous, mais soyez homme. [Поверьте, я страдаю не меньше вас, но будьте мужчиной.]
– Право, я пойду? – спросил Пьер, ласково чрез очки глядя на Анну Михайловну.
– Ah, mon ami, oubliez les torts qu'on a pu avoir envers vous, pensez que c'est votre pere… peut etre a l'agonie. – Она вздохнула. – Je vous ai tout de suite aime comme mon fils. Fiez vous a moi, Pierre. Je n'oublirai pas vos interets. [Забудьте, друг мой, в чем были против вас неправы. Вспомните, что это ваш отец… Может быть, в агонии. Я тотчас полюбила вас, как сына. Доверьтесь мне, Пьер. Я не забуду ваших интересов.]
Пьер ничего не понимал; опять ему еще сильнее показалось, что всё это так должно быть, и он покорно последовал за Анною Михайловной, уже отворявшею дверь.
Дверь выходила в переднюю заднего хода. В углу сидел старик слуга княжен и вязал чулок. Пьер никогда не был на этой половине, даже не предполагал существования таких покоев. Анна Михайловна спросила у обгонявшей их, с графином на подносе, девушки (назвав ее милой и голубушкой) о здоровье княжен и повлекла Пьера дальше по каменному коридору. Из коридора первая дверь налево вела в жилые комнаты княжен. Горничная, с графином, второпях (как и всё делалось второпях в эту минуту в этом доме) не затворила двери, и Пьер с Анною Михайловной, проходя мимо, невольно заглянули в ту комнату, где, разговаривая, сидели близко друг от друга старшая княжна с князем Васильем. Увидав проходящих, князь Василий сделал нетерпеливое движение и откинулся назад; княжна вскочила и отчаянным жестом изо всей силы хлопнула дверью, затворяя ее.