Протесты в Армении (2015)

Протесты в Армении (2015)
Протестующие в Ереване, 22 июня 2015 года
Дата 17 июня 2015 года - 11 сентября 2015 года Место Армения : Ереван, Гюмри, Ванадзор и другие крупные города. Причины повышение тарифов на электроэнергию, коррупция Цели заморозка действующих тарифов на электроэнергию
Стороны конфликта
Протестующие: граждане Армении, в основном молодежь.	Правительство Армении Полиция Республики Армения Серж Саргсян
Потери
23 июня: 7 протестующих (по данным Полиции РА) получили травмы различной тяжести, 249 — подвергнуты приводу (237 в Ереване, которые в тот же день были отпущены и 12 в Гюрми). В тот же день всех выписали из больниц . 6 июля: 46 протестующих задержаны.	23 июня: 11 полицейских получили травмы различной тяжести (по данным Полиции РА). В тот же день всех выписали из больниц .

Протесты в Армении начались 17 июня 2015 года и продолжались до середины сентября того же года. Поводом для протестов послужило повышение тарифов на электроэнергию.

Название

В средствах массовой информации протесты фигурируют под разными названиями.

В The Guardian и Twitter для освещения протестов и комментирования событий, было использовано название #ElectricYerevan . Российские и украинские СМИ сравнивали протесты в Армении с протестами на Украине (2013—2014) и называли «Электромайданом», в российских СМИ также встречается «Энергомайдан» и «Революция розеток». Сами участники протестов указывали на то, что события не имеют общего с Евромайданом на Украине (см. фото).

Предпосылки

9 июня 2015 года премьер-министр Армении Овик Абрамян заявил, что электроэнергия в Армении подорожает на 6,93 драма (16 %). К такому заключению пришла Комиссия по регулированию общественных услуг (КРОУ) Армении. 12 июня слушания по данному вопросу прошли в Национальном собрании Армении.

Экспертами было отмечено, что изначально ЗАО «Электрические сети Армении», являющееся 100-процентной дочерней компанией российской «Интер РАО», предложила повысить дневной тариф до 58,93 драмов за 1 кВт×час электроэнергии вместо 41,85 драмов, а ночной тариф — до 48,93 драмов вместо 31,85 драмов (1 доллар США = 473 драма). Таким образом, предлагалось повысить дневной тариф на 40 %, ночной — на 53,6 %. Компания накопила долг в размере $250 млн. В адрес «Электрических сетей Армении» неоднократно звучали обвинения в хищениях и плохом менеджменте.

Для жителей Армении это стало уже третьим повышением цены на электроэнергию за последние несколько лет (в 2013 году она подорожала примерно на треть).

Начало протестов

Заседание КРОУ по вопросу повышения тарифов на электроэнергию было назначено на 17 июня. В этот же день студенческий союз АРФД «Никол Агбалян» провёл перед зданием КРОУ акцию протеста. Протестующие призвали КРОУ остановить заседание и заморозить тарифы на электроэнергию. По мнению участников акции, в случае повышения тарифов, население Армении будет вынуждено покрывать долги ЗАО «Электрические сети Армении». Протестующие держали в руках плакаты следующего содержания: «Грабеж в 365 млн драмов — на шикарные автомобили», «Грабеж в 381 млн драмов — на дорогие квартиры», «Грабеж в 161 млн драмов — на телефонные звонки». Представители «Никола Агбаляна» также предприняли попытку частично перекрыть проезжую часть дороги.

По сообщению полиции около здания КРОУ в Ереване 17 июня были задержаны 6 участников акции протеста против подорожания электроэнергии. Протестующие забросали здание яйцами и помидорами в знак протеста, произошла стычка между полицейскими и активистами.

КРОУ удовлетворила заявку ЗАО «Электрические сети Армении» о повышении тарифов. Согласно решению, с 1 августа дневной тариф на электроэнергию для населения в Армении повысился на 16 % — c 41,85 до 48,78 драма за 1 кВт электроэнергии.

Развитие ситуации после повышения тарифов на электроэнергию

К 19 июня протесты охватили, помимо Еревана, города Гюмри и Ванадзор. В гюмрийской акции приняли участие несколько тысяч человек. На Театральной площади Гюмри протестующие заявили, что не намерены выплачивать долги, накопленные ЗАО «Электрические сети Армении», и, если решение о подорожании не будет отменено, они поднимут вопрос отставки правительства.

В тот же день в Ереване около 6000 человек собрались на очередную акцию протеста на площади Свободы. Участники акции пообещали двинуться к администрации президента в том случае, если решение КРОУ от 17 июня не будет отменено. Двое протестующих были задержаны.

Начиная с 20 июня акция приобрела характер сидячей забастовки. Протестующие установили на площади Свободы палатки. К лозунгам против повышения тарифов на электроэнергию и коррупции добавились требования национализировать энергетическую сферу Армении (ЗАО «Электрические сети Армении» на 100 % принадлежит российской компании «Интер РАО»).

Утром 23 июня полиция разогнала протестующих в центре Еревана, применив против них водомёты. 237 участников ереванской акции были задержаны, среди них — журналисты «Галы», «Радио Свобода», news.am и других СМИ. В отношении задержанных возбуждено уголовное дело по признакам статьи хулиганство. 7 протестующих получили ранения разной степени тяжести, также пострадали 11 полицейских. При разгоне акции в Гюмри были задержаны 12 человек.

В тот же день оппозиционная парламентская фракция Армянского национального конгресса выступила с критикой действий полиции и в знак протеста покинула парламент.

Вечером 23 июня протестная акция возобновилась. На площади Свободы в Ереване собрались около 10 000 человек. Митингующие были возмущены жестокостью полиции и потребовали выпустить активистов, задержанных утром того же дня, на это правительство ответило освобождением более двухсот человек, которые, как сообщалось, были допрошены в качестве свидетелей. К 22:00 численность митингующих на площади Свободы достигла 20 000 человек. Также, были построены баррикады из мусорных баков для обороны от полицейских водомётов в случае повторного разгона демонстрации.

Участники акции протеста в Ереване, собравшиеся на площади Свободы, двинулись в сторону резиденции президента Армении Сержа Саргсяна. На шествие пришли несколько тысяч человек.

Протестующих в Ереване поддержали несколько нынешних и бывших депутатов, а также представители армянского шоу-бизнеса. Политики и деятели культуры встали в живую цепь между полицейскими и демонстрантами на проспекте Баграмяна.

Ближе к ночи акции протеста продолжились на Театральной площади в Гюмри и в парке Арцаха в Ванадзоре, собрав приблизительно 1 000 и 400 участников, соответственно.

24 июня армянская пресса сообщила, что решение о повышении тарифов на электроэнергию будет отменено. Однако, эта информация была опровергнута пресс-секретарём КРОУ Мариам Степанян. Она заявила, что её представители не считают своё решение неверным. Степанян добавила, что члены КРОУ принимают решения после длительных обсуждений и действия комиссии экономически обоснованы. Также она заявила, что комиссия не ответственна за социальную обстановку в стране.

Также 24 июня к манифестантам в Ереване присоединились протестующие из Чаренцавана, направившиеся в столицу на автомобилях. Помимо Еревана, Гюмри и Ванадзора, акции протеста начались в городах Аштарак и Абовян. Протестующие армяне призвали жителей страны присоединиться к ним, и каждый день с 21:00 до 22:00 выключать в своих домах свет и все электрические приборы. Таким образом они хотят нанести экономический ущерб «Электросетям Армении», которые просили о повышении тарифов.

Политолог Грант Мелик-Шахназарян отмечает, что армянское экспертное сообщество и блогосферу раздражают попытки зарубежных СМИ, особенно российских и украинских, политизировать социальный протест в Армении. Ереванское бюро «Регнума» назвало попытки ряда российских СМИ связать протесты в Армении и Евромайдан «параноидальными публикациями».

25 июня премьер-министр Армении Овик Абрамян заявил о решении выплачивать компенсации малоимущим семьям в связи с подорожанием электроэнергии. «Посовещавшись с президентом Армении, мы подготовили решение, согласно которому для 105 тысяч необеспеченных семей или 400 тысяч граждан размер пособия будет повышен на 24 тысячи драмов (2 640 рублей) в год. С целью смягчения последствий повышения тарифа для необеспеченных слоев населения правительство ежегодно будет предоставлять более 2,5 млрд драмов», — сообщил премьер-министр. Несмотря на это, акция протеста в Ереване и других городах Армении продолжилась.

Вечером 27 июня президент Армении объявил о решении отложить повышение энерготарифов. Протестующие в центре Еревана восторженно приняли решение президента. На проспекте Баграмяна зазвучала музыка, многие демонстранты принялись танцевать, празднуя победу.

4 июля, граждане, продолжающие перекрывать проспект Баграмяна в центре Еревана, выдвинули ультиматум. До 21:00 6 июля власти должны выполнить как минимум одно из их требований, в противном случае они начнут двигать баррикады из мусорных баков в сторону резиденции президента Армении Сержа Саргсяна, которая располагается на этом проспекте. Акция неповиновения получила название «Шаг вперед». С таким заявлением выступил один из членов координационной группы акции борьбы против подорожания электроэнергии Давид Санасарян. Основные требования собравшихся:
— отменить антисоциальное решение о подорожании электроэнергии;
— наказать совершивших насилие против мирных демонстрантов и журналистов 23 июня;
— сохранить тариф с тенденцией к снижению.
Вскоре стало известно, что Специальная следственная служба Армении возбудила уголовное дело после разгона акции протеста в Ереване 23 июня. Ведомство проверит материалы в СМИ, видео- и аудиозаписи о «специальных мероприятиях, которые были осуществлены 23 июня с целью прекращения шествия, а затем — сидячей манифестации на проспекте Маршала Баграмяна в Ереване». Дело возбуждено по случаям с превышениями полномочий и препятствованию деятельности журналистов.

6 июля полиция вновь разогнала митинг в центре Еревана. Протестующие были полностью оттеснены с проспекта Баграмяна в центре армянской столицы. В ходе разгона демонстрации были задержаны 46 человек. Полицейские разблокировали баррикады из мусорных баков, которые выстроили протестующие. Баррикады убрали за десять минут под возмущенные возгласы нескольких десятков демонстрантов, которые оставались на проспекте Баграмяна. После разгона протестующих по проспекту Баграмяна начали ездить автомобили.

11 сентября в Ереване состоялась ещё одна акция протеста.

См. также

• Массовые беспорядки в Ереване (2008)
• Массовое убийство в Гюмри
• Антимонопольные протесты в Болгарии (2013)

Ссылки

• [www.youtube.com/watch?v=0w2AzyNbToY Ереван: новая многотысячная демонстрация несмотря на разгон накануне]. Репортаж Евроньюс (23.06.2015)

Армения   Политика

Отрывок, характеризующий Протесты в Армении (2015)

Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.


– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
– C'est donc positif? [Итак, это верно?] – говорил князь.
– Mon prince, «errare humanum est», mais… [Князь, человеку ошибаться свойственно.] – отвечал доктор, грассируя и произнося латинские слова французским выговором.
– C'est bien, c'est bien… [Хорошо, хорошо…]
Заметив Анну Михайловну с сыном, князь Василий поклоном отпустил доктора и молча, но с вопросительным видом, подошел к ним. Сын заметил, как вдруг глубокая горесть выразилась в глазах его матери, и слегка улыбнулся.
– Да, в каких грустных обстоятельствах пришлось нам видеться, князь… Ну, что наш дорогой больной? – сказала она, как будто не замечая холодного, оскорбительного, устремленного на нее взгляда.
Князь Василий вопросительно, до недоумения, посмотрел на нее, потом на Бориса. Борис учтиво поклонился. Князь Василий, не отвечая на поклон, отвернулся к Анне Михайловне и на ее вопрос отвечал движением головы и губ, которое означало самую плохую надежду для больного.
– Неужели? – воскликнула Анна Михайловна. – Ах, это ужасно! Страшно подумать… Это мой сын, – прибавила она, указывая на Бориса. – Он сам хотел благодарить вас.
Борис еще раз учтиво поклонился.
– Верьте, князь, что сердце матери никогда не забудет того, что вы сделали для нас.
– Я рад, что мог сделать вам приятное, любезная моя Анна Михайловна, – сказал князь Василий, оправляя жабо и в жесте и голосе проявляя здесь, в Москве, перед покровительствуемою Анною Михайловной еще гораздо большую важность, чем в Петербурге, на вечере у Annette Шерер.
– Старайтесь служить хорошо и быть достойным, – прибавил он, строго обращаясь к Борису. – Я рад… Вы здесь в отпуску? – продиктовал он своим бесстрастным тоном.
– Жду приказа, ваше сиятельство, чтоб отправиться по новому назначению, – отвечал Борис, не выказывая ни досады за резкий тон князя, ни желания вступить в разговор, но так спокойно и почтительно, что князь пристально поглядел на него.
– Вы живете с матушкой?
– Я живу у графини Ростовой, – сказал Борис, опять прибавив: – ваше сиятельство.
– Это тот Илья Ростов, который женился на Nathalie Шиншиной, – сказала Анна Михайловна.
– Знаю, знаю, – сказал князь Василий своим монотонным голосом. – Je n'ai jamais pu concevoir, comment Nathalieie s'est decidee a epouser cet ours mal – leche l Un personnage completement stupide et ridicule.Et joueur a ce qu'on dit. [Я никогда не мог понять, как Натали решилась выйти замуж за этого грязного медведя. Совершенно глупая и смешная особа. К тому же игрок, говорят.]
– Mais tres brave homme, mon prince, [Но добрый человек, князь,] – заметила Анна Михайловна, трогательно улыбаясь, как будто и она знала, что граф Ростов заслуживал такого мнения, но просила пожалеть бедного старика. – Что говорят доктора? – спросила княгиня, помолчав немного и опять выражая большую печаль на своем исплаканном лице.
– Мало надежды, – сказал князь.
– А мне так хотелось еще раз поблагодарить дядю за все его благодеяния и мне и Боре. C'est son filleuil, [Это его крестник,] – прибавила она таким тоном, как будто это известие должно было крайне обрадовать князя Василия.
Князь Василий задумался и поморщился. Анна Михайловна поняла, что он боялся найти в ней соперницу по завещанию графа Безухого. Она поспешила успокоить его.
– Ежели бы не моя истинная любовь и преданность дяде, – сказала она, с особенною уверенностию и небрежностию выговаривая это слово: – я знаю его характер, благородный, прямой, но ведь одни княжны при нем…Они еще молоды… – Она наклонила голову и прибавила шопотом: – исполнил ли он последний долг, князь? Как драгоценны эти последние минуты! Ведь хуже быть не может; его необходимо приготовить ежели он так плох. Мы, женщины, князь, – она нежно улыбнулась, – всегда знаем, как говорить эти вещи. Необходимо видеть его. Как бы тяжело это ни было для меня, но я привыкла уже страдать.
Князь, видимо, понял, и понял, как и на вечере у Annette Шерер, что от Анны Михайловны трудно отделаться.
– Не было бы тяжело ему это свидание, chere Анна Михайловна, – сказал он. – Подождем до вечера, доктора обещали кризис.
– Но нельзя ждать, князь, в эти минуты. Pensez, il у va du salut de son ame… Ah! c'est terrible, les devoirs d'un chretien… [Подумайте, дело идет о спасения его души! Ах! это ужасно, долг христианина…]
Из внутренних комнат отворилась дверь, и вошла одна из княжен племянниц графа, с угрюмым и холодным лицом и поразительно несоразмерною по ногам длинною талией.
Князь Василий обернулся к ней.
– Ну, что он?
– Всё то же. И как вы хотите, этот шум… – сказала княжна, оглядывая Анну Михайловну, как незнакомую.
– Ah, chere, je ne vous reconnaissais pas, [Ах, милая, я не узнала вас,] – с счастливою улыбкой сказала Анна Михайловна, легкою иноходью подходя к племяннице графа. – Je viens d'arriver et je suis a vous pour vous aider a soigner mon oncle . J`imagine, combien vous avez souffert, [Я приехала помогать вам ходить за дядюшкой. Воображаю, как вы настрадались,] – прибавила она, с участием закатывая глаза.
Княжна ничего не ответила, даже не улыбнулась и тотчас же вышла. Анна Михайловна сняла перчатки и в завоеванной позиции расположилась на кресле, пригласив князя Василья сесть подле себя.
– Борис! – сказала она сыну и улыбнулась, – я пройду к графу, к дяде, а ты поди к Пьеру, mon ami, покаместь, да не забудь передать ему приглашение от Ростовых. Они зовут его обедать. Я думаю, он не поедет? – обратилась она к князю.
– Напротив, – сказал князь, видимо сделавшийся не в духе. – Je serais tres content si vous me debarrassez de ce jeune homme… [Я был бы очень рад, если бы вы меня избавили от этого молодого человека…] Сидит тут. Граф ни разу не спросил про него.
Он пожал плечами. Официант повел молодого человека вниз и вверх по другой лестнице к Петру Кирилловичу.


Пьер так и не успел выбрать себе карьеры в Петербурге и, действительно, был выслан в Москву за буйство. История, которую рассказывали у графа Ростова, была справедлива. Пьер участвовал в связываньи квартального с медведем. Он приехал несколько дней тому назад и остановился, как всегда, в доме своего отца. Хотя он и предполагал, что история его уже известна в Москве, и что дамы, окружающие его отца, всегда недоброжелательные к нему, воспользуются этим случаем, чтобы раздражить графа, он всё таки в день приезда пошел на половину отца. Войдя в гостиную, обычное местопребывание княжен, он поздоровался с дамами, сидевшими за пяльцами и за книгой, которую вслух читала одна из них. Их было три. Старшая, чистоплотная, с длинною талией, строгая девица, та самая, которая выходила к Анне Михайловне, читала; младшие, обе румяные и хорошенькие, отличавшиеся друг от друга только тем, что у одной была родинка над губой, очень красившая ее, шили в пяльцах. Пьер был встречен как мертвец или зачумленный. Старшая княжна прервала чтение и молча посмотрела на него испуганными глазами; младшая, без родинки, приняла точно такое же выражение; самая меньшая, с родинкой, веселого и смешливого характера, нагнулась к пяльцам, чтобы скрыть улыбку, вызванную, вероятно, предстоящею сценой, забавность которой она предвидела. Она притянула вниз шерстинку и нагнулась, будто разбирая узоры и едва удерживаясь от смеха.