Противооткатные устройства

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск


Противооткатные устройства — устройства, предназначенные для смягчения ударных нагрузок на лафет орудия при отдаче, превращающие механическую энергию в тепловую и служащие для поглощения толчков и ударов.





Расчёт энергии отдачи

Истекающие из канала ствола орудия газы воздействуют по III закону Ньютона на сам ствол с равной и противоположно направленной силой. Реализуется принцип реактивного движения, который усиливает чисто механическую отдачу от вылета снаряда. Точный расчёт полной энергии отдачи является сложной процедурой, но в артиллерийской науке существует эмпирическое правило, что в механическую энергию отдачи уходит 3 % от дульной энергии снаряда. То есть для А-19 полная механическая энергия отдачи составляет 0,03×8 МДж = 240 кДж. Это соответствует потенциальной энергии груза массой в 1 тонну, поднятого на 24 м над уровнем земли, принятым за нулевую точку отсчёта энергии. В обычных условиях этого хватило бы, чтобы смять или разбить на части лафет орудия. Однако противооткатные устройства у этой пушки (она не оснащена дульным тормозом) успешно гасят эту энергию отдачи и используют её, чтобы привести откатную часть орудия в исходное положение перед следующим выстрелом.

Полное же распределение энергии при выстреле варьирует в зависимости от типа орудия, метательного заряда и снаряда, но в целом картина выглядит приблизительно так:

  • 20—40 % уходит в кинетическую энергию снаряда
  • 15—25 % уходит на нагрев снаряда и ствола путём взаимного трения
  • 5 % уходит на механическую энергию отката орудия
  • прочее (иной раз до 60 %) — диссипация в атмосферу

Расчёты

Рассмотрим два состояния системы — в момент «0» полного сгорания метательного заряда, но когда снаряд ещё неподвижен и в момент «1» вылета снаряда из орудия. При этом введём два допущения. Первым будет полное сгорание метательного заряда до начала движения снаряда. На самом деле сгорание ещё происходит, когда снаряд уже начал движение. Однако точный расчёт в таком случае очень сложен, так как представляет собой самосогласованную задачу. Для решения практических задач описанное выше допущение считается вполне пригодным. Вторым допущением будет отсутствие тепловых потерь, которые нарушают чисто механические законы сохранения энергии и импульса. Применительно к практике это означает, что производится оценка сверху энергии отдачи и КПД орудия. В момент «0» снаряд массой mсн, откатные части орудия массой M и пороховые газы массой mпг не имеют механических скоростей в инерциальной системе отсчёта, связанной с Землёй. Так что все импульсы равны нулю.

В момент «1» снаряд набрал скорость v, откатные части (в отсутствие противооткатных устройств) получили скорость V. Соответственно проекция импульса снаряда pсн на ось, направленную вдоль канала ствола орудия, равна mснv, а проекция импульса откатных частей P = -MV. Согласно принятой в артиллерии модели распределения скорости упорядоченного движения пороховых газов вдоль канала ствола орудия эта скорость равна нулю у затвора и линейно возрастает до v у дульного среза. Расчёт суммарного импульса пороховых газов интегрированием вдоль канала ствола орудия даёт значение pпг = 0,5mпгv. Применяя закон сохранения импульса, получаем

mснv + 0,5mпгv = MV

Из этого уравнения можно рассчитать скорость откатных частей и значение кинетической энергии отдачи E = 0,5MV² от вылета снаряда, которая нужна в ходе проектирования противооткатных устройств орудия и для возможного оснащения ствола дульным тормозом. Эти устройства нужны для смягчения ударных нагрузок на лафет при отдаче. Аналогично, рассчитав полезную кинетическую энергию снаряда e = 0,5mсн, можно получить КПД орудия, разделив e на mпгQ (так как масса пороховых газов равна массе метательного заряда).

История

ОТКАТ ЛАФЕТА
ОТКАТ ЛАФЕТА, движение его назад во время выстрела вследствие давления порох. газов на дно канала.
Если ОТКАТ ЛАФЕТА встречает сопротивление лишь в трении лафета о мес-ть, то длина его весьма знач-на (неск. сж.).
В избежание затраты большой работы и времени на накатывание, ради устранения сбивания наводки при каждом выстреле,
а также из экономич. соображений у лафетов крепостной и берег. арт-рии (при большом О. казематы надо делать длиннее,
а валганги шире) и, наконец,
ради лучшего укрытия установки за бруствером всегда стремились по возм-сти уменьшить длину О. при помощи спец. средств,
как, напр., брюк[1], колесн. тормаз, откатные клинья[2], наклон кпереди поворотн. рамы (см. Поворотная рама[3]),
компрессоры и, наконец, гидравлические, буферные, пружиные и пневматичие тормаза.
В соврем-х скорострел. лафетах ОТКАТ всего лафета при выстреле совершенно уничтожен,
а для ослабления возникающих в лафете чересчур больших напряжений, само орудие откатывается по люльке вдоль своей оси,
передавая работу отдачи тормазу, и затем автоматически быстро возвращается в первоначальное свое положение накатниками.
Военная энциклопедия (Сытин, 1911—1915)

Описание конструкции

При откате. Ствол под действием пороховых газов при выстреле откатывается назад вместе с закреплённым в обойме казённика цилиндром тормоза отката с веретеном и цилиндром накатника. Шток тормоза отката и шток накатника, закреплённые в крышке люльки, остаются неподвижными. Жидкость,находящаяся в цилиндре тормоза между поршнем и сальником, проходит через шесть наклонных отверстий в головке штока. Пройдя эти отверстия, большая часть жидкости пройдёт через кольцевой зазор между регулирующим кольцом и веретеном в заднюю часть цилиндра тормоза отката, где образуется разрежённое пространство. Меньшая часть жидкости пройдёт между веретеном и внутренней поверхностью штока через восемь наклонных отверстий, затем попадёт в полость модератора, отожмёт клапан и заполнит замодераторную полость штока. Энергия движения откатывающихся частей поглощается за счёт гидравлического сопротивления жидкости, пробрызгиваемой через изменяющийся зазор между регулирующим кольцом и веретеном тормоза отката. По мере увеличения длины отката кольцевой зазор между веретеном и регулирующим кольцом уменьшается, сходя на нет к концу отката. Вследствие этого происходит плавное торможение отката. Одновременно с действием тормоза отката происходит действие накатника, которое заключается в следующем: жидкость, находящаяся в рабочем цилиндре накатника между конусом сальника и поршнем, вытесняется через отверстие держателя в средний цилиндр, а из среднего цилиндра через отверстие с патрубком — в наружный цилиндр и ещё больше сжимает находящийся в нем под давлением воздух, накапливая тем самым необходимую энергию для наката откатывающихся частей орудия.
При накате. Сжатый воздух в наружном цилиндре накатника, стремясь расшириться, давит на жидкость, которая передаёт давление на поршень штока и уплотнительное устройство в корпусе сальника. Но так как поршень со штоком неподвижны, то под давлением жидкости на уплотнительное устройство цилиндры накатника вместе со стволом и цилиндром тормоза отката возвратятся в первоначальное положение. Жидкость, находящаяся в цилиндре тормоза отката за поршнем, пойдёт в переднюю часть цилиндра через имеющийся кольцевой зазор между веретеном и регулирующим кольцом.

Клапан модератора под действием пружины клапана перекрывает полость модератора, и часть жидкости, которая попала в замодераторное пространство, пробрызгивается только через зазоры, образуемые канавками переменной глубины между внутренней поверхностью штока и наружной поверхностью рубашки модератора. Сопротивление жидкости пробрызгиванию через изменяющиеся зазоры между штоком и рубашкой модератора обеспечивает торможение наката. Плавность наката достигается тем, что в конце наката канавки переменной глубины сходятся на нет. При интенсивной стрельбе жидкость в тормозе отката разогревается и объём её увеличивается, что может вызвать недокаты ствола. Во избежание этого в тормозе отката имеется компенсатор, в который уходит избыток жидкости из замодераторного пространства через открытое отверстие в корпусе клапана и соединительные трубки, отжимая поршень компенсатора, находящегося под давлением пружин. При снижении темпа стрельбы и остывании жидкости в цилиндре тормоза отката будет происходить пополнение объёма цилиндра тормоза жидкостью из компенсатора. Поршень компенсатора, находясь под постоянным давлением сжатых пружин, вытеснит избыток жидкости обратно в замодераторное пространство, а оттуда — в цилиндр тормоза отката.

[4]

Накатник

Пружинные накатники часто использовались на орудиях времен Первой Мировой, но они оказались ненадежны и со временем были вытеснены пневматическими накатниками.

Например, орудие Mark 12 5"/38 (американское 127-мм корабельное орудие периода Второй мировой войны) снабжено гидравлическим тормозом отката. Он состоит из двух поршней в гидроцилиндре, которые поглощают основную энергию отката. Они также демпфируют удар механизмов пневматического накатника при возврате ствола в исходное положение.

Пневматический накатник представляет собой камеру, наполненную воздухом высокого давления. В задней его части расположен поршень. При откате поршень сжимает воздух в накатнике, а затем возвращает ствол в исходное положение. В исходном положении давление в камере накатника составляет 10 МПа. В процессе отката давление в накатнике возрастает до 15 МПа.

Детали конструкции

  • Противооткатные устройства 76-мм полковой пушки образца 1927 года включали в себя гидравлический тормоз отката и пневматический накатник. В тормозе отката 1,3 литра жидкости, в накатнике — 3,6 литра. Ствол и противооткатные устройства смонтированы на салазках, перемещающихся при откате в люльке. Вес откатывающихся частей (со стволом) — 275 кг. Максимальная длина отката — 1030 мм, нормальная — от 930 до 1000 мм. Качающаяся часть орудия уравновешена, так что специального уравновешивающего механизма не было[5][6]
  • Противооткатные устройства 122-мм пушки обр. 1931 г. состояли из следующих механизмов:
    • гидравлический тормоз отката веретённого типа, наполняется веретённым маслом в количестве 22 л;
    • гидропневматический накатник, наполняется глицериновой жидкостью Стеол (22 л) и воздухом под давлением 45 атм.
Противооткатные устройства смонтированы в корытообразной люльке под стволом. Люлька с цапфами с роликовыми подшипниками лежит в цапфенных гнёздах верхнего станка и сектором сцепляется с валом подъёмного механизма. При откате противооткатные устройства оставались неподвижны.
  • Противооткатные устройства 280-мм мортиры образца 1939 года (Бр-5) воздушно-гидравлические. Цилиндры тормоза отката и накатника установлены в муфтах, закреплённых гужонами на люльке. Люлька цапфами лежит в цапфенных гнёздах верхнего станка и своим сектором связана подвижно с шестернёй главного вала. Тормоз отката гидравлический, содержит 41 л веретенного масла. Накатник гидропневматический, содержит 63 л веретенного масла, давление воздуха — 40 атм. Откат при углах возвышения от 0 до 30° длинный (1300—1410 мм), при углах возвышения от 30° до 42° переменный (850—1410 мм), при углах возвышения от 42° до 60° короткий (850—880 мм). Противооткатные устройства при откате неподвижны. В отличие от лафета гаубицы Б-4 и пушки Бр-2, тормоз отката лафета гаубицы Бр-5 имеет шпонки переменного сечения, что делает возможным перестановку стволов разных орудий на один и тот же лафет только в заводских условиях (необходима замена тормоза отката)[7].

См. также

Напишите отзыв о статье "Противооткатные устройства"

Примечания

  1. БРЮКЪ (англ. Broock), толстый пеньк. канатъ, примѣнявшійся въ морск. и крѣп. арт-ріи для ограниченія отката гладк. орудій по рамѣ. Съ введеніемъ тормазовъ всевозможныхъ системъ, умѣряющихъ откатъ, Б. оставался еще нѣкоторое время, какъ предохранит. средство на случай отказа въ дѣйствіи тормаза. Въ соврем. конструкціяхъ Б. отсутствуетъ.
  2. КЛИНЬЯ ОТКАТНЫЕ, употребляются в осадной, креп. и берег. арт-рии для самонакатывания орудий и отчасти для уменьшения отката. Введены в 1876 г. с принятием в осад. и креп. арт-рии платформ нового облегчен. типа вместо прежних длинных, располагавшихся наклонно к горизонту. Первые откат. К. делались железными или деревянными, дл. до 10 фт., выс. 2½ фт. Значит. вес К. (пара ок. 20 пд.), неудобство перевозки и трудность правил. установки их за колесами лафетов (бывали случаи соскакивания и опрокидывания лафетов) заставили в 80-х гг. XIX ст. отказаться от К. и принять гидравлич. тормаза, уменьшившие длину отката до 4 фт., а для самонакат-ния лафета введены б. короткие К. (длина 4 фт., выс. 1 фт.), знач-но меньш. веса.
  3. ПОВОРОТНАЯ РАМА, нижняя часть лафета для орудий больш. калибров; облегчает боков. (горизонт.) наводку орудия и накатывание лафета после выстрела, для чего она ставится на катки и имеет наклон впереди.
  4. Иванов В.А., Горовой Ю.Б. [window.edu.ru/window_catalog/files/r21997/gorovoy.pdf Устройство и эксплуатация артиллерийского вооружения Российской армии: Учебное пособие]. — Тамбов: Изд-во ТГТУ, 2005. — 260 с.
  5. «Shirokorad»
  6. ="Svirin1"
  7. Ошибка в сносках?: Неверный тег <ref>; для сносок .D0.A0.D0.A1 не указан текст

Отрывок, характеризующий Противооткатные устройства

– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.


На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.


Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.