Противостояние в Краматорске

Сражение за Краматорск
Основной конфликт: вооружённый конфликт на востоке Украины
Блок-пост повстанцев на въезде в Краматорск (апрель 2014 года)
Дата	12 апреля — 5 июля 2014 года
Место	Краматорск, Донецкая область
Причина	Провозглашение ДНР
Итог	Победа Украины
Изменения	Славянск, Краматорск, Артёмовск, Дружковка возвращены в состав Украины
Противники
Украина Украина ДНР ДНР
Командующие
Сергей Кульчицкий Василий Крутов Александр Швец Сергей Кривонос Павел Балов Игорь Стрелков «Терц»
Силы сторон
ВСУ: 8-й ОПСН ГУР 95-я ОАМБр 25-я ОВДБр Министерство внутренних дел: Национальная гвардия: «Омега» СБУ: «Альфа» Народное ополчение Донбасса
Потери
8 погибших 5 милицейских захвачено в плен 5 бронетранспортёров уничтожены и 6 захвачены 1 самоходный миномёт, 1 Ми-8 и 1 Ан-2 уничтожены Более 60 погибших и более 3 пленных
Общие потери
11 мирных жителей погибло

Сражение за Краматорск - битва в рамках славянской кампании между Вооруженными Силами Украины и ополчением Донецкой Народной Республики, проходила с 12 апреля по 5 июля 2014 года в ходе вооружённого конфликта на востоке Украины. 12 апреля Краматорск был взят под контроль ополчением ДНР. 5 июля повстанцы отступили из города, который был взят под контроль украинской армией.

В ходе боёв были частично разрушены цеха завода Энергомашспецсталь и завода Краматорского тяжелого машиностроения, около 50 человек погибло.

Предыстория

22 февраля в исполком Краматорска было подано несколько заявок на проведение митингов. Свой митинг на центральной площади города собирались провести движение «Украинский выбор», Коммунистическая партия Украины и Партия регионов. У памятника Шевченко были намерены собраться сторонники Евромайдана. Опасаясь беспорядков и столкновений, власть не дала разрешение на проведение митингов. Тем не менее, на центральной площади Краматорска стали собираться массы людей. Одним из собраний стали управлять молодые люди с георгиевскими ленточками на рукавах, которые называли себя Народным освободительным движением. Они пригласили всех к ступенькам ДК и Т НКМЗ и объявили о создании в городе народных дружин, которые будут совместно с милицией патрулировать Краматорск, чтобы защитить город от возможных провокаций, захвата зданий и сноса памятников со стороны приезжих групп. Во время собрания Народного освободительного движения по другую сторону улицы у памятника Шевченко стали собираться сторонники Евромайдана .

Начало противостояния

Противостояние началось 12 апреля, когда группа бойцов Народного Ополчения Донбасса попытались захватить отделение милиции. Группа людей в камуфляжной форме, вооруженная автоматами, приблизилась к зданию отделения милиции, где их встретил начальник отделения Виталий Колупай. Он попытался вступить в переговоры, однако группа открыла стрельбу в воздух, после чего приступила к штурму здания. Произошла перестрелка с милиционерами, в результате которой бойцы НОД захватили здание. После захвата отделения повстанцы сорвали украинский герб на крыше здания и подняли флаг Донецкой Народной Республики. Затем повстанцы в ультимативной форме заявили, что захватят здание администрации Краматорска, если мэр города и его подчинённые не присягнут на верность ДНР до понедельника. Позже толпа пророссийски настроенных людей собралась вокруг здания городского совета, захватили его и подняли над ним флаг Донецкой Народной Республики. Представитель ДНР обратился к местным жителям, но был воспринят толпой отрицательно. На окраинах города группа повтанцев установила контрольно-пропускной пункт возле местного военного аэродрома. На аэродроме пророссийскими силами самообороны были сооружены баррикады, чтобы воспрепятствовать посадке самолётов украинской армии.

Для обороны города к повстанцем из соседнего Славянска прибыло вооруженное подкрепление в количестве 28 человек, возглавляемые ополченцем с позывным «Терц», после чего ополченцы установили полный контроль над городом.

Хотя Краматорский отдел милиции насчитывал 380 сотрудников, небольшому хорошо вооруженному отряду Народного Ополчения Донбасса удалось захватить ключевые административные здания в городе и установить полный контроль над ним. Милиция практически не оказывала сопротивления. Кроме того, ополченцам достался внушительный арсенал ОВД — 500 единиц огнестрельного оружия.

Первая операция Вооруженных Сил Украины

C 12 апреля украинские власти пытались вести переговоры с захватчиками и убедить тех сложить оружие. Им обещали отсутствие преследования в уголовном порядке, однако те отказались.

К 15 апреля украинское переходное правительство приняло решение о начале антитеррористической операции (АТО) против группировки, захватившей административные здания и склады с оружием. В ходе спецоперации на аэродроме Краматорска четверо ополченцев были убиты и двое ранены.

Украинские сухопутные войска атаковали КПП ополчения около аэродрома Краматорска, в результате чего аэродром перешёл под контроль украинских вооружённых сил. После чего два военных самолета ВСУ высадились на аэропорт Краматорска. В столкновениях были убиты, согласно различным источникам, от четверых до одиннадцать бойцов ДНР. При этом несколько ополченцев были взяты в плен. 16 апреля бойцы ополчения предприняли вторую попытку захватить аэродром, однако их нападение отбили украинские силовики, охранявшие аэродром с момента установления контроля над ним. По сообщениям представителей украинских войск, они наблюдали сотни людей, собравшихся вокруг аэродрома, некоторые из которых были вооружены АКС-У, снайперскими винтовками и гранатами. Во время контрнаступления украинских войск в городском районе Пчелкино бойцы ополчения заблокировали колонну боевых машин украинского десанта. После сдачи магазинов, БМД были развернуты в сторону территории, находящейся под контролем Украины. 16 апреля шесть украинских бронетранспортеров, двигавшихся через Краматорск, были окружены и заблокированы живым кольцом из про-российских активистов и солдат российских диверсионных групп . Эти захваченные транспортные средства были направлены для усиления позиций Народного Ополчения Донбасса в Славянске. Ещё 16 единиц бронированной техники и более полусотни военных с отдельной Днепропетровской воздушно-десантной бригады сухопутных войск Украины были заблокированы повстанцами возле Краматорска. Трём боевым машинам удалось вырваться. Ополченцы долгое время вели переговоры с военными и заставили их отдать затворы и бойки от автоматов, без которых оружие не может стрелять.

18 апреля в Краматорске и других городах области отключают трансляцию российских телеканалов.

Позже повстанцы предложили обменять заложников, в том числе начальника местной милиции, на оружие.

Вторая операция силовиков при поддержке ВСУ

На ближайшие несколько дней правительство Украины сосредоточило войска в первую очередь в районе Славянска. Однако, 25 апреля на Краматорсом аэродроме взорвался военный вертолёт Ми-8, после того, как ему во время взлёта был прострелен топливный бак. В интервью российским СМИ повстанцы взяли на себя ответственность за стрельбу и сообщили, что они стреляли в вертолёт из ручного гранатомета. Дмитрий Тимчук, военный эксперт и директор Центра военно-политических исследований в Киеве, сообщил журналистам, что пилот вертолета всё-таки сумел спастись, получив незначительные травмы. По некоторым сообщениям, на аэродроме также был уничтожен транспортный самолёт.

Возобновив наступление, украинские войска восстановили контроль над многими ранее захваченными повстанцами зданиями в Славянске. После этого, 2 мая украинские вооружённые силы заняли телевизионную башню в Краматорске. В городе пророссийские активисты организовывали живые цепи для воспрепятствования движения украинской техники, в результате чего бронетранспортёрам правительственных войск приходилось передвигаться по ночам. Согласно лидеру местных пророссийских сил самообороны, в ночь со 2 на 3 мая новые столкновения между силами Украины и ДНР привели к десяти убитым и тридцати раненым пророссийским активистам. В ходе боёв украинская армия смогла вытеснить повстанцев из здания Службы безопасности Украины (СБУ), которое они занимали. Уличные бои возобновились, и по сообщениям российские СМИ город был в основном под контролем украинских войск, а пророссийские активисты контролировали городскую площадь. В ходе уличных боев, по сообщениям некоторых СМИ, погибло до 6 человек. Одной из погибших стала 21-летняя медсестра Юля Изотова. Её похороны подхлестнули антиукраинские настроения в городе.

4 мая сообщалось, что здание было оставлено правительственными силами, а не укреплено, и что флаг Донецкой Народной Республики все ещё был поднят над ним даже после того, как повстанцы были вытеснены оттуда, украинская армия резко отошла назад к своим позициям на военном аэродроме. После этого повстанцы захватили здания СБУ и отделения милиции, которые были оставлены украинскими войсками. В течение дня вспыхнули столкновения между повстанцами и армейской колонной на дороге под Краматорском, в результате чего погиб один мирный житель.

13 мая под Краматорском украинские войска попала в засаду около тридцати повстанцев. Засада была устроена, когда повстанцы обстреляли из гранатомета украинский БТР, который перевозил парашютистов. В результате обстрела БТР взорвался. В последующей перестрелке многие солдаты были ранены, семеро солдат и один боец ДНР были убиты. Также был уничтожен перевозчик миномета правительственных войск. В рамках продолжающейся военной операции в районе Краматорска 15 мая украинская армия уничтожила укрытия повстанцев в лесу около города, взяв в плен троих бойцов ополчения.

25 мая украинская авиация нанесла удар по позициям повстанцев.

Продолжение боевых действий

Бои продолжались 2 июня на окраине Краматорска, в результате чего три человека погибли.

10 июня ополченцы предприняли очередную попытку штурма позиций ВСУ и аэродрома. В ходе трёхчасового боя, по сообщениям штаба АТО, украинские военные уничтожили блок-пост, 2 миномета, 1 ИМР (недавно захваченную на Краматорском заводе) и около 40 ополченцев, в свою очередь повстанцы сообщили, что в ходе штурма один ополченец погиб двое получили ранения. Потери украинской стороны составили двадцать человек, хотя в штабе АТО заявили, что потерь среди военнослужащих нет.

Более значительный инцидент произошел 14 июня, когда украинские войска начали авиаудары по позициям повстанцев в Краматорске. По заявлению представителей украинской армии, были уничтожены не менее пятидесяти повстанцев.

17 июня возобновились бои за Краматорск, вместе с боями за Славянск, Амвросиевку и Луганск.

27 июня повстанцы атаковали армейский блокпост вблизи Краматорска и захватили его. Однако, вскоре после этого правительственные войска провели контрнаступление и сумели отбить блокпост. В результате боёв четверо солдат человек были убиты и пятеро ранены. Во время атаки ополченцы применили восемь танков и минометов. В ходе боя были уничтожены четыре правительственных бронетранспортеров и один миномёт.

По сообщениям антироссийского источника, один из танков повстанцев был уничтожен и один захвачен, а число жертв среди ополченцев неизвестно, и с их стороны не было никаких данных.

1 июля из артиллерийских орудий был обстрелян городской автобус. Четверо мирных жителей погибли и пятеро ранены. 5 июля правительственные силы вытеснили повстанцев из Славянска, вынудив их отступить к Краматорску. По сообщениям BBC News, свидетели видели, что повстанцы оставили контрольно-пропускные пункты в Краматорске, после чего город был занят украинскими военными. Позже в тот же день премьер-министр ДНР Александр Бородай подтвердил, что повстанцы ушли из Краматорска и отступили к Донецку. Позже вооружённые силы Украины восстановили управление городом, и над зданием городской администрации был поднят украинский флаг. По словам представителей администрации Краматорска, в ходе боёв были убиты по крайней мере пятьдесят человек, а двадцать два раненых находятся в больнице по состоянию на 8 июля.

Память

5 июля 2015 года в Краматорске прошли мероприятия, посвященные взятию города под контроль украинскими силовиками. В подготовке мероприятий в рамках Всеукраинской акции «Живописная Украина» приняли участие благотворительный фонд «С верой в себя» и Центральный печатный орган Министерства обороны Украины – журнал «Войско Украины». Президент Украины Петр Порошенко вручил государственные награды военнослужащим за мужество и героизм, проявленные во время взятия под контроль ВСУ Славянска и Краматорска год назад. «Эти победы вернули веру украинцев в своих защитников, в силу и мощь украинской армии. И в то же время лишили российского агрессора иллюзий относительно „парадного марша“ по нашей украинской земле», — сказал Порошенко.

Ссылки

• [www.kp.ru/daily/26219/3103344/ Газета «Комсомольская правда» — Киев пытается силой усмирить восток Украины: армия захватила аэродром]
• [www.kp.ru/online/news/1713219/ Газета «Комсомольская правда» — Противостояние в Краматорске: военные открыли огонь по ополченцам, трое ранены]
• [www.gp.dn.ua/?p=19050 Газета «Поиск» — Гражданское противостояние в Краматорске]
• [24tv.ua/ru/ukraina/protivostoyanie_v_kramatorske_separatisti_zahvatili_i_obezoruzhili_ukrainskih_voennih/n433647 24 канал — Противостояние в Краматорске. Сепаратисты захватили и обезоружили украинских военных]
• [news.liga.net/news/incident/1382858-situatsiya_v_kramatorske_stabilizirovalas_protivostoyanie_okoncheno.htm Ситуация в Краматорске стабильна, противостояние окончено]

Отрывок, характеризующий Противостояние в Краматорске

– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
Но граф в ту же минуту оправился от волнения.
– Ну, ну, – сказал он. – Вот воин еще! Глупости то оставь: учиться надо.
– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.
– Полно, полно, глупости…
– Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
– Петя, я тебе говорю, замолчи, – крикнул граф, оглядываясь на жену, которая, побледнев, смотрела остановившимися глазами на меньшого сына.
– А я вам говорю. Вот и Петр Кириллович скажет…
– Я тебе говорю – вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, – и граф, взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.
– Петр Кириллович, что ж, пойдем покурить…
Пьер находился в смущении и нерешительности. Непривычно блестящие и оживленные глаза Наташи беспрестанно, больше чем ласково обращавшиеся на него, привели его в это состояние.
– Нет, я, кажется, домой поеду…
– Как домой, да вы вечер у нас хотели… И то редко стали бывать. А эта моя… – сказал добродушно граф, указывая на Наташу, – только при вас и весела…
– Да, я забыл… Мне непременно надо домой… Дела… – поспешно сказал Пьер.
– Ну так до свидания, – сказал граф, совсем уходя из комнаты.
– Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. – спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.
«Оттого, что я тебя люблю! – хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.
– Оттого, что мне лучше реже бывать у вас… Оттого… нет, просто у меня дела.
– Отчего? нет, скажите, – решительно начала было Наташа и вдруг замолчала. Они оба испуганно и смущенно смотрели друг на друга. Он попытался усмехнуться, но не мог: улыбка его выразила страдание, и он молча поцеловал ее руку и вышел.
Пьер решил сам с собою не бывать больше у Ростовых.


Петя, после полученного им решительного отказа, ушел в свою комнату и там, запершись от всех, горько плакал. Все сделали, как будто ничего не заметили, когда он к чаю пришел молчаливый и мрачный, с заплаканными глазами.
На другой день приехал государь. Несколько человек дворовых Ростовых отпросились пойти поглядеть царя. В это утро Петя долго одевался, причесывался и устроивал воротнички так, как у больших. Он хмурился перед зеркалом, делал жесты, пожимал плечами и, наконец, никому не сказавши, надел фуражку и вышел из дома с заднего крыльца, стараясь не быть замеченным. Петя решился идти прямо к тому месту, где был государь, и прямо объяснить какому нибудь камергеру (Пете казалось, что государя всегда окружают камергеры), что он, граф Ростов, несмотря на свою молодость, желает служить отечеству, что молодость не может быть препятствием для преданности и что он готов… Петя, в то время как он собирался, приготовил много прекрасных слов, которые он скажет камергеру.
Петя рассчитывал на успех своего представления государю именно потому, что он ребенок (Петя думал даже, как все удивятся его молодости), а вместе с тем в устройстве своих воротничков, в прическе и в степенной медлительной походке он хотел представить из себя старого человека. Но чем дальше он шел, чем больше он развлекался все прибывающим и прибывающим у Кремля народом, тем больше он забывал соблюдение степенности и медлительности, свойственных взрослым людям. Подходя к Кремлю, он уже стал заботиться о том, чтобы его не затолкали, и решительно, с угрожающим видом выставил по бокам локти. Но в Троицких воротах, несмотря на всю его решительность, люди, которые, вероятно, не знали, с какой патриотической целью он шел в Кремль, так прижали его к стене, что он должен был покориться и остановиться, пока в ворота с гудящим под сводами звуком проезжали экипажи. Около Пети стояла баба с лакеем, два купца и отставной солдат. Постояв несколько времени в воротах, Петя, не дождавшись того, чтобы все экипажи проехали, прежде других хотел тронуться дальше и начал решительно работать локтями; но баба, стоявшая против него, на которую он первую направил свои локти, сердито крикнула на него:
– Что, барчук, толкаешься, видишь – все стоят. Что ж лезть то!
– Так и все полезут, – сказал лакей и, тоже начав работать локтями, затискал Петю в вонючий угол ворот.
Петя отер руками пот, покрывавший его лицо, и поправил размочившиеся от пота воротнички, которые он так хорошо, как у больших, устроил дома.
Петя чувствовал, что он имеет непрезентабельный вид, и боялся, что ежели таким он представится камергерам, то его не допустят до государя. Но оправиться и перейти в другое место не было никакой возможности от тесноты. Один из проезжавших генералов был знакомый Ростовых. Петя хотел просить его помощи, но счел, что это было бы противно мужеству. Когда все экипажи проехали, толпа хлынула и вынесла и Петю на площадь, которая была вся занята народом. Не только по площади, но на откосах, на крышах, везде был народ. Только что Петя очутился на площади, он явственно услыхал наполнявшие весь Кремль звуки колоколов и радостного народного говора.
Одно время на площади было просторнее, но вдруг все головы открылись, все бросилось еще куда то вперед. Петю сдавили так, что он не мог дышать, и все закричало: «Ура! урра! ура!Петя поднимался на цыпочки, толкался, щипался, но ничего не мог видеть, кроме народа вокруг себя.
На всех лицах было одно общее выражение умиления и восторга. Одна купчиха, стоявшая подле Пети, рыдала, и слезы текли у нее из глаз.
– Отец, ангел, батюшка! – приговаривала она, отирая пальцем слезы.
– Ура! – кричали со всех сторон. С минуту толпа простояла на одном месте; но потом опять бросилась вперед.
Петя, сам себя не помня, стиснув зубы и зверски выкатив глаза, бросился вперед, работая локтями и крича «ура!», как будто он готов был и себя и всех убить в эту минуту, но с боков его лезли точно такие же зверские лица с такими же криками «ура!».
«Так вот что такое государь! – думал Петя. – Нет, нельзя мне самому подать ему прошение, это слишком смело!Несмотря на то, он все так же отчаянно пробивался вперед, и из за спин передних ему мелькнуло пустое пространство с устланным красным сукном ходом; но в это время толпа заколебалась назад (спереди полицейские отталкивали надвинувшихся слишком близко к шествию; государь проходил из дворца в Успенский собор), и Петя неожиданно получил в бок такой удар по ребрам и так был придавлен, что вдруг в глазах его все помутилось и он потерял сознание. Когда он пришел в себя, какое то духовное лицо, с пучком седевших волос назади, в потертой синей рясе, вероятно, дьячок, одной рукой держал его под мышку, другой охранял от напиравшей толпы.
– Барчонка задавили! – говорил дьячок. – Что ж так!.. легче… задавили, задавили!
Государь прошел в Успенский собор. Толпа опять разровнялась, и дьячок вывел Петю, бледного и не дышащего, к царь пушке. Несколько лиц пожалели Петю, и вдруг вся толпа обратилась к нему, и уже вокруг него произошла давка. Те, которые стояли ближе, услуживали ему, расстегивали его сюртучок, усаживали на возвышение пушки и укоряли кого то, – тех, кто раздавил его.
– Этак до смерти раздавить можно. Что же это! Душегубство делать! Вишь, сердечный, как скатерть белый стал, – говорили голоса.
Петя скоро опомнился, краска вернулась ему в лицо, боль прошла, и за эту временную неприятность он получил место на пушке, с которой он надеялся увидать долженствующего пройти назад государя. Петя уже не думал теперь о подаче прошения. Уже только ему бы увидать его – и то он бы считал себя счастливым!
Во время службы в Успенском соборе – соединенного молебствия по случаю приезда государя и благодарственной молитвы за заключение мира с турками – толпа пораспространилась; появились покрикивающие продавцы квасу, пряников, мака, до которого был особенно охотник Петя, и послышались обыкновенные разговоры. Одна купчиха показывала свою разорванную шаль и сообщала, как дорого она была куплена; другая говорила, что нынче все шелковые материи дороги стали. Дьячок, спаситель Пети, разговаривал с чиновником о том, кто и кто служит нынче с преосвященным. Дьячок несколько раз повторял слово соборне, которого не понимал Петя. Два молодые мещанина шутили с дворовыми девушками, грызущими орехи. Все эти разговоры, в особенности шуточки с девушками, для Пети в его возрасте имевшие особенную привлекательность, все эти разговоры теперь не занимали Петю; ou сидел на своем возвышении пушки, все так же волнуясь при мысли о государе и о своей любви к нему. Совпадение чувства боли и страха, когда его сдавили, с чувством восторга еще более усилило в нем сознание важности этой минуты.
Вдруг с набережной послышались пушечные выстрелы (это стреляли в ознаменование мира с турками), и толпа стремительно бросилась к набережной – смотреть, как стреляют. Петя тоже хотел бежать туда, но дьячок, взявший под свое покровительство барчонка, не пустил его. Еще продолжались выстрелы, когда из Успенского собора выбежали офицеры, генералы, камергеры, потом уже не так поспешно вышли еще другие, опять снялись шапки с голов, и те, которые убежали смотреть пушки, бежали назад. Наконец вышли еще четверо мужчин в мундирах и лентах из дверей собора. «Ура! Ура! – опять закричала толпа.
– Который? Который? – плачущим голосом спрашивал вокруг себя Петя, но никто не отвечал ему; все были слишком увлечены, и Петя, выбрав одного из этих четырех лиц, которого он из за слез, выступивших ему от радости на глаза, не мог ясно разглядеть, сосредоточил на него весь свой восторг, хотя это был не государь, закричал «ура!неистовым голосом и решил, что завтра же, чего бы это ему ни стоило, он будет военным.
Толпа побежала за государем, проводила его до дворца и стала расходиться. Было уже поздно, и Петя ничего не ел, и пот лил с него градом; но он не уходил домой и вместе с уменьшившейся, но еще довольно большой толпой стоял перед дворцом, во время обеда государя, глядя в окна дворца, ожидая еще чего то и завидуя одинаково и сановникам, подъезжавшим к крыльцу – к обеду государя, и камер лакеям, служившим за столом и мелькавшим в окнах.
За обедом государя Валуев сказал, оглянувшись в окно:
– Народ все еще надеется увидать ваше величество.
Обед уже кончился, государь встал и, доедая бисквит, вышел на балкон. Народ, с Петей в середине, бросился к балкону.
– Ангел, отец! Ура, батюшка!.. – кричали народ и Петя, и опять бабы и некоторые мужчины послабее, в том числе и Петя, заплакали от счастия. Довольно большой обломок бисквита, который держал в руке государь, отломившись, упал на перилы балкона, с перил на землю. Ближе всех стоявший кучер в поддевке бросился к этому кусочку бисквита и схватил его. Некоторые из толпы бросились к кучеру. Заметив это, государь велел подать себе тарелку бисквитов и стал кидать бисквиты с балкона. Глаза Пети налились кровью, опасность быть задавленным еще более возбуждала его, он бросился на бисквиты. Он не знал зачем, но нужно было взять один бисквит из рук царя, и нужно было не поддаться. Он бросился и сбил с ног старушку, ловившую бисквит. Но старушка не считала себя побежденною, хотя и лежала на земле (старушка ловила бисквиты и не попадала руками). Петя коленкой отбил ее руку, схватил бисквит и, как будто боясь опоздать, опять закричал «ура!», уже охриплым голосом.
Государь ушел, и после этого большая часть народа стала расходиться.
– Вот я говорил, что еще подождать – так и вышло, – с разных сторон радостно говорили в народе.
Как ни счастлив был Петя, но ему все таки грустно было идти домой и знать, что все наслаждение этого дня кончилось. Из Кремля Петя пошел не домой, а к своему товарищу Оболенскому, которому было пятнадцать лет и который тоже поступал в полк. Вернувшись домой, он решительно и твердо объявил, что ежели его не пустят, то он убежит. И на другой день, хотя и не совсем еще сдавшись, но граф Илья Андреич поехал узнавать, как бы пристроить Петю куда нибудь побезопаснее.


15 го числа утром, на третий день после этого, у Слободского дворца стояло бесчисленное количество экипажей.
Залы были полны. В первой были дворяне в мундирах, во второй купцы с медалями, в бородах и синих кафтанах. По зале Дворянского собрания шел гул и движение. У одного большого стола, под портретом государя, сидели на стульях с высокими спинками важнейшие вельможи; но большинство дворян ходило по зале.
Все дворяне, те самые, которых каждый день видал Пьер то в клубе, то в их домах, – все были в мундирах, кто в екатерининских, кто в павловских, кто в новых александровских, кто в общем дворянском, и этот общий характер мундира придавал что то странное и фантастическое этим старым и молодым, самым разнообразным и знакомым лицам. Особенно поразительны были старики, подслеповатые, беззубые, плешивые, оплывшие желтым жиром или сморщенные, худые. Они большей частью сидели на местах и молчали, и ежели ходили и говорили, то пристроивались к кому нибудь помоложе. Так же как на лицах толпы, которую на площади видел Петя, на всех этих лицах была поразительна черта противоположности: общего ожидания чего то торжественного и обыкновенного, вчерашнего – бостонной партии, Петрушки повара, здоровья Зинаиды Дмитриевны и т. п.
Пьер, с раннего утра стянутый в неловком, сделавшемся ему узким дворянском мундире, был в залах. Он был в волнении: необыкновенное собрание не только дворянства, но и купечества – сословий, etats generaux – вызвало в нем целый ряд давно оставленных, но глубоко врезавшихся в его душе мыслей о Contrat social [Общественный договор] и французской революции. Замеченные им в воззвании слова, что государь прибудет в столицу для совещания с своим народом, утверждали его в этом взгляде. И он, полагая, что в этом смысле приближается что то важное, то, чего он ждал давно, ходил, присматривался, прислушивался к говору, но нигде не находил выражения тех мыслей, которые занимали его.
Был прочтен манифест государя, вызвавший восторг, и потом все разбрелись, разговаривая. Кроме обычных интересов, Пьер слышал толки о том, где стоять предводителям в то время, как войдет государь, когда дать бал государю, разделиться ли по уездам или всей губернией… и т. д.; но как скоро дело касалось войны и того, для чего было собрано дворянство, толки были нерешительны и неопределенны. Все больше желали слушать, чем говорить.
Один мужчина средних лет, мужественный, красивый, в отставном морском мундире, говорил в одной из зал, и около него столпились. Пьер подошел к образовавшемуся кружку около говоруна и стал прислушиваться. Граф Илья Андреич в своем екатерининском, воеводском кафтане, ходивший с приятной улыбкой между толпой, со всеми знакомый, подошел тоже к этой группе и стал слушать с своей доброй улыбкой, как он всегда слушал, в знак согласия с говорившим одобрительно кивая головой. Отставной моряк говорил очень смело; это видно было по выражению лиц, его слушавших, и по тому, что известные Пьеру за самых покорных и тихих людей неодобрительно отходили от него или противоречили. Пьер протолкался в середину кружка, прислушался и убедился, что говоривший действительно был либерал, но совсем в другом смысле, чем думал Пьер. Моряк говорил тем особенно звучным, певучим, дворянским баритоном, с приятным грассированием и сокращением согласных, тем голосом, которым покрикивают: «Чеаек, трубку!», и тому подобное. Он говорил с привычкой разгула и власти в голосе.
– Что ж, что смоляне предложили ополченцев госуаю. Разве нам смоляне указ? Ежели буародное дворянство Московской губернии найдет нужным, оно может выказать свою преданность государю импературу другими средствами. Разве мы забыли ополченье в седьмом году! Только что нажились кутейники да воры грабители…
Граф Илья Андреич, сладко улыбаясь, одобрительно кивал головой.
– И что же, разве наши ополченцы составили пользу для государства? Никакой! только разорили наши хозяйства. Лучше еще набор… а то вернется к вам ни солдат, ни мужик, и только один разврат. Дворяне не жалеют своего живота, мы сами поголовно пойдем, возьмем еще рекрут, и всем нам только клич кликни гусай (он так выговаривал государь), мы все умрем за него, – прибавил оратор одушевляясь.
Илья Андреич проглатывал слюни от удовольствия и толкал Пьера, но Пьеру захотелось также говорить. Он выдвинулся вперед, чувствуя себя одушевленным, сам не зная еще чем и сам не зная еще, что он скажет. Он только что открыл рот, чтобы говорить, как один сенатор, совершенно без зубов, с умным и сердитым лицом, стоявший близко от оратора, перебил Пьера. С видимой привычкой вести прения и держать вопросы, он заговорил тихо, но слышно:
– Я полагаю, милостивый государь, – шамкая беззубым ртом, сказал сенатор, – что мы призваны сюда не для того, чтобы обсуждать, что удобнее для государства в настоящую минуту – набор или ополчение. Мы призваны для того, чтобы отвечать на то воззвание, которым нас удостоил государь император. А судить о том, что удобнее – набор или ополчение, мы предоставим судить высшей власти…
Пьер вдруг нашел исход своему одушевлению. Он ожесточился против сенатора, вносящего эту правильность и узкость воззрений в предстоящие занятия дворянства. Пьер выступил вперед и остановил его. Он сам не знал, что он будет говорить, но начал оживленно, изредка прорываясь французскими словами и книжно выражаясь по русски.
– Извините меня, ваше превосходительство, – начал он (Пьер был хорошо знаком с этим сенатором, но считал здесь необходимым обращаться к нему официально), – хотя я не согласен с господином… (Пьер запнулся. Ему хотелось сказать mon tres honorable preopinant), [мой многоуважаемый оппонент,] – с господином… que je n'ai pas L'honneur de connaitre; [которого я не имею чести знать] но я полагаю, что сословие дворянства, кроме выражения своего сочувствия и восторга, призвано также для того, чтобы и обсудить те меры, которыми мы можем помочь отечеству. Я полагаю, – говорил он, воодушевляясь, – что государь был бы сам недоволен, ежели бы он нашел в нас только владельцев мужиков, которых мы отдаем ему, и… chair a canon [мясо для пушек], которую мы из себя делаем, но не нашел бы в нас со… со… совета.
Многие поотошли от кружка, заметив презрительную улыбку сенатора и то, что Пьер говорит вольно; только Илья Андреич был доволен речью Пьера, как он был доволен речью моряка, сенатора и вообще всегда тою речью, которую он последнею слышал.
– Я полагаю, что прежде чем обсуждать эти вопросы, – продолжал Пьер, – мы должны спросить у государя, почтительнейше просить его величество коммюникировать нам, сколько у нас войска, в каком положении находятся наши войска и армии, и тогда…
Но Пьер не успел договорить этих слов, как с трех сторон вдруг напали на него. Сильнее всех напал на него давно знакомый ему, всегда хорошо расположенный к нему игрок в бостон, Степан Степанович Апраксин. Степан Степанович был в мундире, и, от мундира ли, или от других причин, Пьер увидал перед собой совсем другого человека. Степан Степанович, с вдруг проявившейся старческой злобой на лице, закричал на Пьера:
– Во первых, доложу вам, что мы не имеем права спрашивать об этом государя, а во вторых, ежели было бы такое право у российского дворянства, то государь не может нам ответить. Войска движутся сообразно с движениями неприятеля – войска убывают и прибывают…
Другой голос человека, среднего роста, лет сорока, которого Пьер в прежние времена видал у цыган и знал за нехорошего игрока в карты и который, тоже измененный в мундире, придвинулся к Пьеру, перебил Апраксина.
– Да и не время рассуждать, – говорил голос этого дворянина, – а нужно действовать: война в России. Враг наш идет, чтобы погубить Россию, чтобы поругать могилы наших отцов, чтоб увезти жен, детей. – Дворянин ударил себя в грудь. – Мы все встанем, все поголовно пойдем, все за царя батюшку! – кричал он, выкатывая кровью налившиеся глаза. Несколько одобряющих голосов послышалось из толпы. – Мы русские и не пожалеем крови своей для защиты веры, престола и отечества. А бредни надо оставить, ежели мы сыны отечества. Мы покажем Европе, как Россия восстает за Россию, – кричал дворянин.
Пьер хотел возражать, но не мог сказать ни слова. Он чувствовал, что звук его слов, независимо от того, какую они заключали мысль, был менее слышен, чем звук слов оживленного дворянина.
Илья Андреич одобривал сзади кружка; некоторые бойко поворачивались плечом к оратору при конце фразы и говорили:
– Вот так, так! Это так!
Пьер хотел сказать, что он не прочь ни от пожертвований ни деньгами, ни мужиками, ни собой, но что надо бы знать состояние дел, чтобы помогать ему, но он не мог говорить. Много голосов кричало и говорило вместе, так что Илья Андреич не успевал кивать всем; и группа увеличивалась, распадалась, опять сходилась и двинулась вся, гудя говором, в большую залу, к большому столу. Пьеру не только не удавалось говорить, но его грубо перебивали, отталкивали, отворачивались от него, как от общего врага. Это не оттого происходило, что недовольны были смыслом его речи, – ее и забыли после большого количества речей, последовавших за ней, – но для одушевления толпы нужно было иметь ощутительный предмет любви и ощутительный предмет ненависти. Пьер сделался последним. Много ораторов говорило после оживленного дворянина, и все говорили в том же тоне. Многие говорили прекрасно и оригинально.
Издатель Русского вестника Глинка, которого узнали («писатель, писатель! – послышалось в толпе), сказал, что ад должно отражать адом, что он видел ребенка, улыбающегося при блеске молнии и при раскатах грома, но что мы не будем этим ребенком.
– Да, да, при раскатах грома! – повторяли одобрительно в задних рядах.
Толпа подошла к большому столу, у которого, в мундирах, в лентах, седые, плешивые, сидели семидесятилетние вельможи старики, которых почти всех, по домам с шутами и в клубах за бостоном, видал Пьер. Толпа подошла к столу, не переставая гудеть. Один за другим, и иногда два вместе, прижатые сзади к высоким спинкам стульев налегающею толпой, говорили ораторы. Стоявшие сзади замечали, чего не досказал говоривший оратор, и торопились сказать это пропущенное. Другие, в этой жаре и тесноте, шарили в своей голове, не найдется ли какая мысль, и торопились говорить ее. Знакомые Пьеру старички вельможи сидели и оглядывались то на того, то на другого, и выражение большей части из них говорило только, что им очень жарко. Пьер, однако, чувствовал себя взволнованным, и общее чувство желания показать, что нам всё нипочем, выражавшееся больше в звуках и выражениях лиц, чем в смысле речей, сообщалось и ему. Он не отрекся от своих мыслей, но чувствовал себя в чем то виноватым и желал оправдаться.
– Я сказал только, что нам удобнее было бы делать пожертвования, когда мы будем знать, в чем нужда, – стараясь перекричать другие голоса, проговорил он.
Один ближайший старичок оглянулся на него, но тотчас был отвлечен криком, начавшимся на другой стороне стола.
– Да, Москва будет сдана! Она будет искупительницей! – кричал один.
– Он враг человечества! – кричал другой. – Позвольте мне говорить… Господа, вы меня давите…


В это время быстрыми шагами перед расступившейся толпой дворян, в генеральском мундире, с лентой через плечо, с своим высунутым подбородком и быстрыми глазами, вошел граф Растопчин.
– Государь император сейчас будет, – сказал Растопчин, – я только что оттуда. Я полагаю, что в том положении, в котором мы находимся, судить много нечего. Государь удостоил собрать нас и купечество, – сказал граф Растопчин. – Оттуда польются миллионы (он указал на залу купцов), а наше дело выставить ополчение и не щадить себя… Это меньшее, что мы можем сделать!
Начались совещания между одними вельможами, сидевшими за столом. Все совещание прошло больше чем тихо. Оно даже казалось грустно, когда, после всего прежнего шума, поодиночке были слышны старые голоса, говорившие один: «согласен», другой для разнообразия: «и я того же мнения», и т. д.
Было велено секретарю писать постановление московского дворянства о том, что москвичи, подобно смолянам, жертвуют по десять человек с тысячи и полное обмундирование. Господа заседавшие встали, как бы облегченные, загремели стульями и пошли по зале разминать ноги, забирая кое кого под руку и разговаривая.
– Государь! Государь! – вдруг разнеслось по залам, и вся толпа бросилась к выходу.
По широкому ходу, между стеной дворян, государь прошел в залу. На всех лицах выражалось почтительное и испуганное любопытство. Пьер стоял довольно далеко и не мог вполне расслышать речи государя. Он понял только, по тому, что он слышал, что государь говорил об опасности, в которой находилось государство, и о надеждах, которые он возлагал на московское дворянство. Государю отвечал другой голос, сообщавший о только что состоявшемся постановлении дворянства.
– Господа! – сказал дрогнувший голос государя; толпа зашелестила и опять затихла, и Пьер ясно услыхал столь приятно человеческий и тронутый голос государя, который говорил: – Никогда я не сомневался в усердии русского дворянства. Но в этот день оно превзошло мои ожидания. Благодарю вас от лица отечества. Господа, будем действовать – время всего дороже…
Государь замолчал, толпа стала тесниться вокруг него, и со всех сторон слышались восторженные восклицания.
– Да, всего дороже… царское слово, – рыдая, говорил сзади голос Ильи Андреича, ничего не слышавшего, но все понимавшего по своему.
Из залы дворянства государь прошел в залу купечества. Он пробыл там около десяти минут. Пьер в числе других увидал государя, выходящего из залы купечества со слезами умиления на глазах. Как потом узнали, государь только что начал речь купцам, как слезы брызнули из его глаз, и он дрожащим голосом договорил ее. Когда Пьер увидал государя, он выходил, сопутствуемый двумя купцами. Один был знаком Пьеру, толстый откупщик, другой – голова, с худым, узкобородым, желтым лицом. Оба они плакали. У худого стояли слезы, но толстый откупщик рыдал, как ребенок, и все твердил: