Противотанковый ёж

Противотанковый ёж — простейшее противотанковое заграждение, представляющее собой объёмную шестиконечную звезду. Новый принцип действия и усовершенствованный образец этого невзрывного противотанкового оборонного средства предложил в 1941 году Михаил Львович Гориккер, генерал-майор технических войск, тогдашний начальник обороны Киева и начальник Киевского танкового училища. Ежи менее эффективны, чем минные заграждения, зато их можно в больших количествах изготавливать из подручных материалов без применения высоких технологий и легко перебрасывать с одного участка на другой, что особенно ценно в военное время.

Применение и принцип действия

Ёж делают из трёх кусков стального проката, обычно двутавра с номером профиля 25-40 (рельс, уголок и т. д. менее прочны) таким образом, чтобы концы балок образовывали октаэдр. Соединяют балки заклёпками на косынках (конструкция должна выдерживать вес танка — до 60 тонн). На ежах промышленного производства оставляют отверстия для колючей проволоки, одну из балок делают съёмной. Чтобы усложнить работу вражеским сапёрам, ежи можно соединять цепями или тросами, минировать территорию вокруг и т. д.

Ёж устанавливается на твёрдом грунте (лучше всего подходит асфальтовое покрытие улиц). Бетон не годится — по бетону ёж будет скользить. Если танкист попытается оттолкнуть ёж, тот перекатывается под днище, и танк оказывается поднятым. Гусеницы теряют сцепление с землёй, танк начинает буксовать и зачастую оказывается неспособен съехать с ежа; выступающая балка может даже пробить днище. Обороняющимся силам остаётся только уничтожать остановившиеся танки и не давать танкистам растащить ежи буксирными тросами. А если противник повёл танки другим путём — противотанковая оборона тем более выполнила свою задачу.

Ежи Гориккера должны иметь размер до 1 м в высоту — больше дорожного просвета танка противника, но ниже верхнего края нижнего лобового листа. Нецелесообразно делать ежи бо́льших размеров — ёж, который окажется выше лобового листа, танк легко сдвинет.

История

Рогатки — заграждения против пехоты и конницы — были известны ещё со времён Древнего Рима. С появлением колючей проволоки рогатки стали оплетать ею, что привело к позиционной войне — для успеха атаки атакующие силы должны были в несколько раз превосходить обороняющиеся. Впрочем, танк был изобретён как раз для того, чтобы эффективно преодолевать такие заграждения. Попытка использовать данное заграждение против танков была впервые предпринята в Чехословакии (отсюда английское название ежа — Czech hedgehog, «чешский ёж»). Чешская конструкция повторяла принцип действия древних рогаток, так как предполагалось, что заграждение должно быть массивным и абсолютно неподвижным. Препятствие было несовершенным ещё и потому, что его производство требовало значительного времени и средств, так как конструкция изготавливалась из железобетона.

Новый принцип противотанкового «ежа» открыл и предложил в СССР генерал-майор инженерных войск Михаил Гориккер. Революционность идеи заключалась в том, что ёж не закреплялся на месте, подобно чешским конструкциям, и не вкапывался в землю подобно надолбу. При наезде танка на ежа последний начинал перекатываться, постепенно приподнимая танк над землёй. При попытке съехать с ежа назад, танк часто оказывался неспособным сделать это. Испытания подтвердили эффективность «шестиконечной звёздочки» (так Гориккер назвал устройство, из-за чего в документах ежи иногда значатся как «звёздочки Гориккера»). Оптимальным матералом для «звездочки» Гориккер считал двутавровый стальной профиль, а лучшим способом соединения деталей — косынки на заклепках. На практике ежи делались из любого проката, какой был под рукой — швеллера, уголка, рельса — соединенного зачастую сваркой даже без косынок. В Великой Отечественной войне ежи (зачастую сделанные не по правилам — слишком большие, недостаточно прочные или связанные между собой) применялись в городских боях, став символом противотанковой обороны. Впрочем, немецкие танки с передним расположением трансмиссии были особенно уязвимы для ежей — наезд на ёж зачастую выводил агрегаты трансмиссии из строя. На Ленинградском шоссе Москвы стоит памятник в виде трёх ежей — так отмечен рубеж, до которого дошли немцы в 1941 году.

Также ежи использовались в обороне Нормандии.

Интересные факты

• На изготовление противотанковых ежей для обороны Москвы были пущены стальные балки, изначально предназначавшиеся для строительства Дворца Советов.

• За создание противотанкового ежа генерал-майору Гориккеру был вручён фотоаппарат марки ФЭД.

См. также

• Противотанковые надолбы
• Чеснок (противоконное заграждение)
• Ежи (противоавтомобильное заграждение)

Литература

• Дубровский А. Ежи со стальными иглами // Наука и жизнь. 2010. № 7. — С. 66-67.
• Федосеев С. Ёж противотанковый обыкновенный (рус.) // журнал «Оружие». — 2015. — № 05. — С. 58-62.

Ссылки

• [1941-1945.ru/protivotankovye-ezhi.htm Противотанковые ежи описание с фотографиями]
• [thekievtimes.ua/politics/340625-rov-taruty-protiv-rossii-ili-kontrabandistov.html Ров Таруты — против России или контрабандистов?] (бетонные ежи-тетраподы)

Отрывок, характеризующий Противотанковый ёж

– А я тебя искала, – сказала Наташа, выбежав к нему. – Я говорила, ты всё не хотел верить, – торжествующе сказала она, – он сделал предложение Соне.
Как ни мало занимался Николай Соней за это время, но что то как бы оторвалось в нем, когда он услыхал это. Долохов был приличная и в некоторых отношениях блестящая партия для бесприданной сироты Сони. С точки зрения старой графини и света нельзя было отказать ему. И потому первое чувство Николая, когда он услыхал это, было озлобление против Сони. Он приготавливался к тому, чтобы сказать: «И прекрасно, разумеется, надо забыть детские обещания и принять предложение»; но не успел он еще сказать этого…
– Можешь себе представить! она отказала, совсем отказала! – заговорила Наташа. – Она сказала, что любит другого, – прибавила она, помолчав немного.
«Да иначе и не могла поступить моя Соня!» подумал Николай.
– Сколько ее ни просила мама, она отказала, и я знаю, она не переменит, если что сказала…
– А мама просила ее! – с упреком сказал Николай.
– Да, – сказала Наташа. – Знаешь, Николенька, не сердись; но я знаю, что ты на ней не женишься. Я знаю, Бог знает отчего, я знаю верно, ты не женишься.
– Ну, этого ты никак не знаешь, – сказал Николай; – но мне надо поговорить с ней. Что за прелесть, эта Соня! – прибавил он улыбаясь.
– Это такая прелесть! Я тебе пришлю ее. – И Наташа, поцеловав брата, убежала.
Через минуту вошла Соня, испуганная, растерянная и виноватая. Николай подошел к ней и поцеловал ее руку. Это был первый раз, что они в этот приезд говорили с глазу на глаз и о своей любви.
– Sophie, – сказал он сначала робко, и потом всё смелее и смелее, – ежели вы хотите отказаться не только от блестящей, от выгодной партии; но он прекрасный, благородный человек… он мой друг…
Соня перебила его.
– Я уж отказалась, – сказала она поспешно.
– Ежели вы отказываетесь для меня, то я боюсь, что на мне…
Соня опять перебила его. Она умоляющим, испуганным взглядом посмотрела на него.
– Nicolas, не говорите мне этого, – сказала она.
– Нет, я должен. Может быть это suffisance [самонадеянность] с моей стороны, но всё лучше сказать. Ежели вы откажетесь для меня, то я должен вам сказать всю правду. Я вас люблю, я думаю, больше всех…
– Мне и довольно, – вспыхнув, сказала Соня.
– Нет, но я тысячу раз влюблялся и буду влюбляться, хотя такого чувства дружбы, доверия, любви, я ни к кому не имею, как к вам. Потом я молод. Мaman не хочет этого. Ну, просто, я ничего не обещаю. И я прошу вас подумать о предложении Долохова, – сказал он, с трудом выговаривая фамилию своего друга.
– Не говорите мне этого. Я ничего не хочу. Я люблю вас, как брата, и всегда буду любить, и больше мне ничего не надо.
– Вы ангел, я вас не стою, но я только боюсь обмануть вас. – Николай еще раз поцеловал ее руку.


У Иогеля были самые веселые балы в Москве. Это говорили матушки, глядя на своих adolescentes, [девушек,] выделывающих свои только что выученные па; это говорили и сами adolescentes и adolescents, [девушки и юноши,] танцовавшие до упаду; эти взрослые девицы и молодые люди, приезжавшие на эти балы с мыслию снизойти до них и находя в них самое лучшее веселье. В этот же год на этих балах сделалось два брака. Две хорошенькие княжны Горчаковы нашли женихов и вышли замуж, и тем еще более пустили в славу эти балы. Особенного на этих балах было то, что не было хозяина и хозяйки: был, как пух летающий, по правилам искусства расшаркивающийся, добродушный Иогель, который принимал билетики за уроки от всех своих гостей; было то, что на эти балы еще езжали только те, кто хотел танцовать и веселиться, как хотят этого 13 ти и 14 ти летние девочки, в первый раз надевающие длинные платья. Все, за редкими исключениями, были или казались хорошенькими: так восторженно они все улыбались и так разгорались их глазки. Иногда танцовывали даже pas de chale лучшие ученицы, из которых лучшая была Наташа, отличавшаяся своею грациозностью; но на этом, последнем бале танцовали только экосезы, англезы и только что входящую в моду мазурку. Зала была взята Иогелем в дом Безухова, и бал очень удался, как говорили все. Много было хорошеньких девочек, и Ростовы барышни были из лучших. Они обе были особенно счастливы и веселы. В этот вечер Соня, гордая предложением Долохова, своим отказом и объяснением с Николаем, кружилась еще дома, не давая девушке дочесать свои косы, и теперь насквозь светилась порывистой радостью.
Наташа, не менее гордая тем, что она в первый раз была в длинном платье, на настоящем бале, была еще счастливее. Обе были в белых, кисейных платьях с розовыми лентами.
Наташа сделалась влюблена с самой той минуты, как она вошла на бал. Она не была влюблена ни в кого в особенности, но влюблена была во всех. В того, на кого она смотрела в ту минуту, как она смотрела, в того она и была влюблена.
– Ах, как хорошо! – всё говорила она, подбегая к Соне.
Николай с Денисовым ходили по залам, ласково и покровительственно оглядывая танцующих.
– Как она мила, к'асавица будет, – сказал Денисов.
– Кто?
– Г'афиня Наташа, – отвечал Денисов.
– И как она танцует, какая г'ация! – помолчав немного, опять сказал он.
– Да про кого ты говоришь?
– Про сест'у п'о твою, – сердито крикнул Денисов.
Ростов усмехнулся.
– Mon cher comte; vous etes l'un de mes meilleurs ecoliers, il faut que vous dansiez, – сказал маленький Иогель, подходя к Николаю. – Voyez combien de jolies demoiselles. [Любезный граф, вы один из лучших моих учеников. Вам надо танцовать. Посмотрите, сколько хорошеньких девушек!] – Он с тою же просьбой обратился и к Денисову, тоже своему бывшему ученику.
– Non, mon cher, je fe'ai tapisse'ie, [Нет, мой милый, я посижу у стенки,] – сказал Денисов. – Разве вы не помните, как дурно я пользовался вашими уроками?
– О нет! – поспешно утешая его, сказал Иогель. – Вы только невнимательны были, а вы имели способности, да, вы имели способности.
Заиграли вновь вводившуюся мазурку; Николай не мог отказать Иогелю и пригласил Соню. Денисов подсел к старушкам и облокотившись на саблю, притопывая такт, что то весело рассказывал и смешил старых дам, поглядывая на танцующую молодежь. Иогель в первой паре танцовал с Наташей, своей гордостью и лучшей ученицей. Мягко, нежно перебирая своими ножками в башмачках, Иогель первым полетел по зале с робевшей, но старательно выделывающей па Наташей. Денисов не спускал с нее глаз и пристукивал саблей такт, с таким видом, который ясно говорил, что он сам не танцует только от того, что не хочет, а не от того, что не может. В середине фигуры он подозвал к себе проходившего мимо Ростова.
– Это совсем не то, – сказал он. – Разве это польская мазу'ка? А отлично танцует. – Зная, что Денисов и в Польше даже славился своим мастерством плясать польскую мазурку, Николай подбежал к Наташе: