Профессор Турнесоль

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Трифон Турнесоль (Tryphon Tournesol, «Трифон Подсолнечников») — гениальный, но рассеянный учёный из «Приключений Тинтина». Он увлекается цветоводством, изобретает пилюли от алкоголизма, ракету на Луну, цветной телевизор и много других предметов разной степени полезности. Из-за проблем со слухом он зачастую превратно воспринимает комментарии других героев комикса.

Во Франции образ эксцентричного профессора, чья фамилия переводится как «подсолнух», нередко используется в рекламе подсолнечного масла. В англоязычной версии профессор именуется Катберт Калькулюс (Cuthbert Calculus), и его фамилия переводится как «вычисляющий». В российской версии его фамилия — проф. Лакмус, так как это второе значение французского слова Tournesol.

Художник Эрже несколько раз пытался ввести в рассказы о Тинтине незаурядного учёного, пока наконец в «Сокровищах кровавого Рэкхэма» (1944) публике не был представлен профессор Турнесоль. По признанию Эрже, на создание этого образа его вдохновил внешний вид Огюста Пикара, с которым он пересекался в Брюсселе. Правда, Турнесоль — это «мини-Пикар»: реальный изобретатель отличался очень высоким ростом.

Профессор (как и его создатель) свято верит в эффективность лозоходства и везде носит с собой металлический шарик на ниточке. Он единственный из основных персонажей «Тинтина», кто проявляет интерес к противоположному полу. В «Драгоценностях Кастафиоре» профессор по уши влюбляется в оперную диву и нарекает её именем выведенный им сорт роз.

Напишите отзыв о статье "Профессор Турнесоль"

Отрывок, характеризующий Профессор Турнесоль



На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю всё то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»