Прохибитив

Прохибити́в (лат. prohibitiō, запрет) — обозначение отрицаемого повелительного наклонения, чьё прагматическое значение заключается в выражении запрета, «отрицательный императив».

Только в некоторых языках прохибитив служит самостоятельной морфологической категорией, например в лезгинском или макуши. Для отрицания повелительного наклонения используются следующие четыре стратегии:

1. использование повелительной глагольной формы в сочетании с отрицанием (например, как в русском) или без отрицания для декларативных предложений (например, как в панджаби и вьетнамском), а также
2. использование особой глагольной формы в сочетании с отрицанием (например, как в испанском) или без отрицания для декларативных предложений (например, как в языке каннада).

Смешанные формы также возможны. Например, английские отрицаемые императивные предложения с глаголом to be (быть) должны строиться при помощи глагола to do, что отличает их от неотрицаемых декларативных предложений. Ср. Don’t be silly!, в то же время He is not silly.

В латинском языке отрицание в повелительном наклонении образуется при помощи глагола nolle («не хотеть») в повелительном наклонении — noli, nolite («не хоти», «не хотите») — и инфинитива (напр., noli me vidēre, «не хоти меня видеть»). Также подобную модальность можно передать при использовании конъюнктива перфекта с отрицательной частицей ne, что дает отрицаемый приказ: лат. Ne me vidēris! — Не смотри на меня!.

Литература

• Norbert Fries. [www2.hu-berlin.de/linguistik/institut/syntax/onlinelexikon/P/prohibitiv.htm Лингвистический справочник онлайн] = Online Lexikon Linguistik. — Берлин: Christiane Fries & Norbert Fries, 2006.

Отрывок, характеризующий Прохибитив

– Ну, графинечка – чистое дело марш, – радостно смеясь, сказал дядюшка, окончив пляску. – Ай да племянница! Вот только бы муженька тебе молодца выбрать, – чистое дело марш!
– Уж выбран, – сказал улыбаясь Николай.
– О? – сказал удивленно дядюшка, глядя вопросительно на Наташу. Наташа с счастливой улыбкой утвердительно кивнула головой.
– Еще какой! – сказала она. Но как только она сказала это, другой, новый строй мыслей и чувств поднялся в ней. Что значила улыбка Николая, когда он сказал: «уж выбран»? Рад он этому или не рад? Он как будто думает, что мой Болконский не одобрил бы, не понял бы этой нашей радости. Нет, он бы всё понял. Где он теперь? подумала Наташа и лицо ее вдруг стало серьезно. Но это продолжалось только одну секунду. – Не думать, не сметь думать об этом, сказала она себе и улыбаясь, подсела опять к дядюшке, прося его сыграть еще что нибудь.
Дядюшка сыграл еще песню и вальс; потом, помолчав, прокашлялся и запел свою любимую охотническую песню.
Как со вечера пороша
Выпадала хороша…
Дядюшка пел так, как поет народ, с тем полным и наивным убеждением, что в песне все значение заключается только в словах, что напев сам собой приходит и что отдельного напева не бывает, а что напев – так только, для складу. От этого то этот бессознательный напев, как бывает напев птицы, и у дядюшки был необыкновенно хорош. Наташа была в восторге от пения дядюшки. Она решила, что не будет больше учиться на арфе, а будет играть только на гитаре. Она попросила у дядюшки гитару и тотчас же подобрала аккорды к песне.
В десятом часу за Наташей и Петей приехали линейка, дрожки и трое верховых, посланных отыскивать их. Граф и графиня не знали где они и крепко беспокоились, как сказал посланный.
Петю снесли и положили как мертвое тело в линейку; Наташа с Николаем сели в дрожки. Дядюшка укутывал Наташу и прощался с ней с совершенно новой нежностью. Он пешком проводил их до моста, который надо было объехать в брод, и велел с фонарями ехать вперед охотникам.