Прохоренко, Александр Александрович

Александр Александрович Прохоренко
Дата рождения	22 июня 1990(1990-06-22)
Место рождения	село Городки, Тюльганский район Оренбургская область, РСФСР, СССР
Дата смерти	17 марта 2016(2016-03-17) (25 лет)
Место смерти	в районе Пальмиры, Тадмор, провинция Хомс, Сирия
Принадлежность	Россия Россия
Род войск	Силы специальных операций
Годы службы	2007—2016
Звание	Старший лейтенант
Сражения/войны	Военная операция России в Сирии
Награды и премии
Александр Александрович Прохоренко на Викискладе

Алекса́ндр Алекса́ндрович Прохоре́нко (22 июня 1990 года — 17 марта 2016 года) — военнослужащий Сил специальных операций Вооружённых Сил Российской Федерации, старший лейтенант. Участник военной операции России в Сирии, погиб 17 марта 2016 года при исполнении служебных обязанностей в ходе боёв за Пальмиру. Герой Российской Федерации (2016).

Биография

Родился 22 июня 1990 года в селе Городки Тюльганского района Оренбургской области. Отец Александр Васильевич работал трактористом, мать Наталья Леонидовна — уборщицей в администрации.

В 2007 году с серебряной медалью окончил Городецкую среднюю общеобразовательную школу, поступил в Оренбургское высшее зенитное ракетное училище, в 2008 году в связи с закрытием училища был переведён в Военную академию войсковой противовоздушной обороны Вооружённых Сил Российской Федерации, которую окончил с отличием.

После окончания академии был распределен на должность специалиста группы Сил специальных операций Российской Федерации. С января 2016 года принимал участие в российской военной операции в Сирии, выполнял задачу по наведению авиаударов на важнейшие объекты террористической организации «Исламское государство», выдавая точные координаты расположения боевиков.

17 марта 2016 года Прохоренко, находившийся неделю в тылу противника, был окружён боевиками «Исламского государства» в районе населённого пункта Тадмор (провинция Хомс, Сирия). Старший лейтенант вступил в бой с террористами и, не желая сдаваться в плен, вызвал огонь на себя. Вместе с Прохоренко погибли и окружившие его боевики «Исламского государства».

О гибели Прохоренко Министерство обороны Российской Федерации официально сообщило 24 марта 2016 года.

Тело Александра Прохоренко после переговоров было передано отряду сирийских курдов боевиками ИГ в ходе специальной гуманитарной операции, те же в свою очередь в конце апреля 2016 года передали его представителям российских властей в Сирии, которыми оно было доставлено в Россию, где была проведена процедура генетической идентификации.

5 мая 2016 года, после траурного митинга с участием министра обороны России генерала армии Сергея Шойгу, гроб с телом Прохоренко был отправлен транспортным самолётом с подмосковного военного аэродрома Чкаловский на военный аэродром Оренбурга, а оттуда — вертолётом в село Городки. Тело сопровождали отец, мать и брат Александра Прохоренко.

6 мая 2016 года тело Прохоренко было захоронено с воинскими почестями на кладбище села Городки. В день похорон в Оренбургской области был объявлен траур.

Прощание с Александром Прохоренко на военном аэродроме «Чкаловский» 5 мая 2016	Прощание с Александром Прохоренко в селе Городки Оренбургской области 6 мая 2016 года	Могила Прохоренко в селе Городки.

Семья

Был женат. Жена — Екатерина. Младший брат Иван — курсант Военной академии войсковой противовоздушной обороны Вооружённых Сил Российской Федерации имени А. В. Василевского. В конце июля 2016 года родилась дочь Виолетта.

Награды

• Герой Российской Федерации (Указ Президента Российской Федерации от 11 апреля 2016 года, медаль «Золотая Звезда»; посмертно) — за мужество и героизм, проявленные при исполнении воинского долга.
• Медаль «За воинскую доблесть» (Минобороны) II степени
• Медаль «За отличное окончание военного образовательного учреждения высшего профессионального образования Министерства обороны Российской Федерации»

Память

• В Оренбурге именем Прохоренко названа улица; на угловом доме этой улицы и проезда Нижнего номер 8/1 установлена мемориальная доска в память о нём. Ещё одна мемориальная доска, посвящённая Прохоренко, размещена на территории Оренбургского президентского кадетского училища, где ранее располагалось Оренбургское высшее зенитное ракетное командное училище.
• В память о Александре Прохоренко была переименована одна из улиц города Грозного (бывшая улица Авиационная). На улице Прохоренко установлена мемориальная доска.
• 5 октября 2016 года на территории Военной академии войсковой противовоздушной обороны ВС РФ им. Маршала Советского Союза А.М. Василевского в Смоленске установлен бюст Александра Прохоренко.
• 5 мая 2016 года в историческом амфитеатре сирийской Пальмиры состоялся концерт оркестра Мариинского театра под управлением Валерия Гергиева, посвящённый памяти Александра Прохоренко.
• Композитор Владимир Евзеров и поэт Юрий Баладжаров написали песню «Он не мог иначе», которую исполнил певец Алексей Хвацкий, посвящённую Герою России Александру Прохоренко.

Передача семье Прохоренко французских наград

В апреле 2016 года французская семья Маге из города Монпелье передала через посольство России в Париже вдове Александра орден Почётного легиона и Военный крест с пальмовой ветвью, принадлежавшие их родственникам — участникам Второй мировой войны. По приглашению президента России Владимира Путина супруги Маге приехали в Россию, где в здании Национального центра управления обороной лично передали семейные реликвии отцу, матери и брату Александра Прохоренко 5 мая 2016 года. Родителям офицера вручена также памятная медаль французского города Фламерсан «Родителям солдата вооруженных сил, который погиб героем».

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=22554 Прохоренко, Александр Александрович]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Прохоренко, Александр Александрович

Кто из русских людей, читая описания последнего периода кампании 1812 года, не испытывал тяжелого чувства досады, неудовлетворенности и неясности. Кто не задавал себе вопросов: как не забрали, не уничтожили всех французов, когда все три армии окружали их в превосходящем числе, когда расстроенные французы, голодая и замерзая, сдавались толпами и когда (как нам рассказывает история) цель русских состояла именно в том, чтобы остановить, отрезать и забрать в плен всех французов.
Каким образом то русское войско, которое, слабее числом французов, дало Бородинское сражение, каким образом это войско, с трех сторон окружавшее французов и имевшее целью их забрать, не достигло своей цели? Неужели такое громадное преимущество перед нами имеют французы, что мы, с превосходными силами окружив, не могли побить их? Каким образом это могло случиться?
История (та, которая называется этим словом), отвечая на эти вопросы, говорит, что это случилось оттого, что Кутузов, и Тормасов, и Чичагов, и тот то, и тот то не сделали таких то и таких то маневров.
Но отчего они не сделали всех этих маневров? Отчего, ежели они были виноваты в том, что не достигнута была предназначавшаяся цель, – отчего их не судили и не казнили? Но, даже ежели и допустить, что виною неудачи русских были Кутузов и Чичагов и т. п., нельзя понять все таки, почему и в тех условиях, в которых находились русские войска под Красным и под Березиной (в обоих случаях русские были в превосходных силах), почему не взято в плен французское войско с маршалами, королями и императорами, когда в этом состояла цель русских?
Объяснение этого странного явления тем (как то делают русские военные историки), что Кутузов помешал нападению, неосновательно потому, что мы знаем, что воля Кутузова не могла удержать войска от нападения под Вязьмой и под Тарутиным.
Почему то русское войско, которое с слабейшими силами одержало победу под Бородиным над неприятелем во всей его силе, под Красным и под Березиной в превосходных силах было побеждено расстроенными толпами французов?
Если цель русских состояла в том, чтобы отрезать и взять в плен Наполеона и маршалов, и цель эта не только не была достигнута, и все попытки к достижению этой цели всякий раз были разрушены самым постыдным образом, то последний период кампании совершенно справедливо представляется французами рядом побед и совершенно несправедливо представляется русскими историками победоносным.
Русские военные историки, настолько, насколько для них обязательна логика, невольно приходят к этому заключению и, несмотря на лирические воззвания о мужестве и преданности и т. д., должны невольно признаться, что отступление французов из Москвы есть ряд побед Наполеона и поражений Кутузова.
Но, оставив совершенно в стороне народное самолюбие, чувствуется, что заключение это само в себе заключает противуречие, так как ряд побед французов привел их к совершенному уничтожению, а ряд поражений русских привел их к полному уничтожению врага и очищению своего отечества.
Источник этого противуречия лежит в том, что историками, изучающими события по письмам государей и генералов, по реляциям, рапортам, планам и т. п., предположена ложная, никогда не существовавшая цель последнего периода войны 1812 года, – цель, будто бы состоявшая в том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с маршалами и армией.
Цели этой никогда не было и не могло быть, потому что она не имела смысла, и достижение ее было совершенно невозможно.
Цель эта не имела никакого смысла, во первых, потому, что расстроенная армия Наполеона со всей возможной быстротой бежала из России, то есть исполняла то самое, что мог желать всякий русский. Для чего же было делать различные операции над французами, которые бежали так быстро, как только они могли?
Во вторых, бессмысленно было становиться на дороге людей, всю свою энергию направивших на бегство.
В третьих, бессмысленно было терять свои войска для уничтожения французских армий, уничтожавшихся без внешних причин в такой прогрессии, что без всякого загораживания пути они не могли перевести через границу больше того, что они перевели в декабре месяце, то есть одну сотую всего войска.
В четвертых, бессмысленно было желание взять в плен императора, королей, герцогов – людей, плен которых в высшей степени затруднил бы действия русских, как то признавали самые искусные дипломаты того времени (J. Maistre и другие). Еще бессмысленнее было желание взять корпуса французов, когда свои войска растаяли наполовину до Красного, а к корпусам пленных надо было отделять дивизии конвоя, и когда свои солдаты не всегда получали полный провиант и забранные уже пленные мерли с голода.
Весь глубокомысленный план о том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с армией, был подобен тому плану огородника, который, выгоняя из огорода потоптавшую его гряды скотину, забежал бы к воротам и стал бы по голове бить эту скотину. Одно, что можно бы было сказать в оправдание огородника, было бы то, что он очень рассердился. Но это нельзя было даже сказать про составителей проекта, потому что не они пострадали от потоптанных гряд.
Но, кроме того, что отрезывание Наполеона с армией было бессмысленно, оно было невозможно.
Невозможно это было, во первых, потому что, так как из опыта видно, что движение колонн на пяти верстах в одном сражении никогда не совпадает с планами, то вероятность того, чтобы Чичагов, Кутузов и Витгенштейн сошлись вовремя в назначенное место, была столь ничтожна, что она равнялась невозможности, как то и думал Кутузов, еще при получении плана сказавший, что диверсии на большие расстояния не приносят желаемых результатов.
Во вторых, невозможно было потому, что, для того чтобы парализировать ту силу инерции, с которой двигалось назад войско Наполеона, надо было без сравнения большие войска, чем те, которые имели русские.
В третьих, невозможно это было потому, что военное слово отрезать не имеет никакого смысла. Отрезать можно кусок хлеба, но не армию. Отрезать армию – перегородить ей дорогу – никак нельзя, ибо места кругом всегда много, где можно обойти, и есть ночь, во время которой ничего не видно, в чем могли бы убедиться военные ученые хоть из примеров Красного и Березины. Взять же в плен никак нельзя без того, чтобы тот, кого берут в плен, на это не согласился, как нельзя поймать ласточку, хотя и можно взять ее, когда она сядет на руку. Взять в плен можно того, кто сдается, как немцы, по правилам стратегии и тактики. Но французские войска совершенно справедливо не находили этого удобным, так как одинаковая голодная и холодная смерть ожидала их на бегстве и в плену.
В четвертых же, и главное, это было невозможно потому, что никогда, с тех пор как существует мир, не было войны при тех страшных условиях, при которых она происходила в 1812 году, и русские войска в преследовании французов напрягли все свои силы и не могли сделать большего, не уничтожившись сами.
В движении русской армии от Тарутина до Красного выбыло пятьдесят тысяч больными и отсталыми, то есть число, равное населению большого губернского города. Половина людей выбыла из армии без сражений.
И об этом то периоде кампании, когда войска без сапог и шуб, с неполным провиантом, без водки, по месяцам ночуют в снегу и при пятнадцати градусах мороза; когда дня только семь и восемь часов, а остальное ночь, во время которой не может быть влияния дисциплины; когда, не так как в сраженье, на несколько часов только люди вводятся в область смерти, где уже нет дисциплины, а когда люди по месяцам живут, всякую минуту борясь с смертью от голода и холода; когда в месяц погибает половина армии, – об этом то периоде кампании нам рассказывают историки, как Милорадович должен был сделать фланговый марш туда то, а Тормасов туда то и как Чичагов должен был передвинуться туда то (передвинуться выше колена в снегу), и как тот опрокинул и отрезал, и т. д., и т. д.
Русские, умиравшие наполовину, сделали все, что можно сделать и должно было сделать для достижения достойной народа цели, и не виноваты в том, что другие русские люди, сидевшие в теплых комнатах, предполагали сделать то, что было невозможно.
Все это странное, непонятное теперь противоречие факта с описанием истории происходит только оттого, что историки, писавшие об этом событии, писали историю прекрасных чувств и слов разных генералов, а не историю событий.
Для них кажутся очень занимательны слова Милорадовича, награды, которые получил тот и этот генерал, и их предположения; а вопрос о тех пятидесяти тысячах, которые остались по госпиталям и могилам, даже не интересует их, потому что не подлежит их изучению.
А между тем стоит только отвернуться от изучения рапортов и генеральных планов, а вникнуть в движение тех сотен тысяч людей, принимавших прямое, непосредственное участие в событии, и все, казавшиеся прежде неразрешимыми, вопросы вдруг с необыкновенной легкостью и простотой получают несомненное разрешение.
Цель отрезывания Наполеона с армией никогда не существовала, кроме как в воображении десятка людей. Она не могла существовать, потому что она была бессмысленна, и достижение ее было невозможно.
Цель народа была одна: очистить свою землю от нашествия. Цель эта достигалась, во первых, сама собою, так как французы бежали, и потому следовало только не останавливать это движение. Во вторых, цель эта достигалась действиями народной войны, уничтожавшей французов, и, в третьих, тем, что большая русская армия шла следом за французами, готовая употребить силу в случае остановки движения французов.
Русская армия должна была действовать, как кнут на бегущее животное. И опытный погонщик знал, что самое выгодное держать кнут поднятым, угрожая им, а не по голове стегать бегущее животное.



Когда человек видит умирающее животное, ужас охватывает его: то, что есть он сам, – сущность его, в его глазах очевидно уничтожается – перестает быть. Но когда умирающее есть человек, и человек любимый – ощущаемый, тогда, кроме ужаса перед уничтожением жизни, чувствуется разрыв и духовная рана, которая, так же как и рана физическая, иногда убивает, иногда залечивается, но всегда болит и боится внешнего раздражающего прикосновения.
После смерти князя Андрея Наташа и княжна Марья одинаково чувствовали это. Они, нравственно согнувшись и зажмурившись от грозного, нависшего над ними облака смерти, не смели взглянуть в лицо жизни. Они осторожно берегли свои открытые раны от оскорбительных, болезненных прикосновений. Все: быстро проехавший экипаж по улице, напоминание об обеде, вопрос девушки о платье, которое надо приготовить; еще хуже, слово неискреннего, слабого участия болезненно раздражало рану, казалось оскорблением и нарушало ту необходимую тишину, в которой они обе старались прислушиваться к незамолкшему еще в их воображении страшному, строгому хору, и мешало вглядываться в те таинственные бесконечные дали, которые на мгновение открылись перед ними.