Прощай, Бафана

Прощай, Бафана
Goodbye Bafana
Жанр	биографическая драма
Режиссёр	Билле Аугуст
Автор сценария	Джеймс Грегори Грэг Латтер
В главных ролях	Деннис Хэйсберт Джозеф Файнс Диана Крюгер
Оператор	Роберт Фрэйс
Композитор	Дарио Марианелли
Длительность	01:58
Бюджет	30 млн $ США
Страна	Германия Германия Франция Франция Бельгия Бельгия Италия Италия ЮАР ЮАР
Язык	английский, африкаанс, коса
Год	2007
Выход фильма «Прощай, Бафана» (оригинальное название — Goodbye Bafana)

К:Фильмы 2007 года

«Прощай, Бафана» (англ. Goodbye Bafana) — биографическая драма 2007 года, снятая режиссёром Билле Аугустом на основе одноимённой книги Джеймса Грегори, цензора и тюремного надзирателя Нельсона Манделы. Слово «бафана» относится к чернокожему другу детства Грегори и в переводе с коса означает — «мальчик».

Премьера фильма состоялась 11 февраля 2007 года на Берлинском кинофестивале.

Сюжет

Джеймс Грегори (Джозеф Файнс) вырос на ферме в Транскее в окружении черных сверстников и с детства прекрасно говорил на языке коса. Став охранником в тюрьме на Роббенэйланде, он пользовался своими знаниями для слежки за молодым революционером Нельсоном Манделой (Деннис Хэйсберт) и другими темнокожими заключенными, не подозревавшими, что кто-то понимает их речь. Если верить самому Грегори, за время службы с 1968 по 1990 год он прошёл путь от ярого сторонника апартеида до борца за свободу коренного населения Африки.

В ролях

Актёр	Роль
Джозеф Файнс	Джеймс Грегори Джеймс Грегори
Деннис Хэйсберт	Нельсон Мандела Нельсон Мандела
Диана Крюгер	Глория Грегори Глория Грегори
Патрик Листер	Майор Питер Джордаан Майор Питер Джордаан
Норман Энсти	Джимми Крюгер Джимми Крюгер
Шайло Хендерсон	Брент Грегори Брент Грегори
Тайрон Кеог	Брент Грегори Брент Грегори
Меган Смит	Наташа Грегори Наташа Грегори
Джессика Мануэл	Наташа Грегори Наташа Грегори
Фэт Ндуквана	Винни Мандела Винни Мандела
Терри Фето	Зиндзи Мандела Зиндзи Мандела
Лесли Монгези	Уолтер Сисулу Уолтер Сисулу
Зингизиле Мтузула	Рэймонд Мхлаба Рэймонд Мхлаба
Мехбуб Бава	Ахмед Катрада Ахмед Катрада
Шэйкс Миеко	Эндрю Млангени Эндрю Млангени
Сизве Мсуту	Сирил Рамафоса Сирил Рамафоса

Саундтрек

Официальный саундтрек «Goodbye Bafana Original Motion Picture Soundtrack» из 16 композиций композитора Дарио Марианелли вышел 31 декабря 2006 года:

№	Название	Исполнитель	Длительность
1.	«The Harbour»		03:47
2.	«Prisoners»		01:28
3.	«Journey To the Cape»		01:10
4.	«A Father's Grief»		02:54
5.	«Stick Fight»		02:44
6.	«Forbidden»		02:48
7.	«Chocolate»		02:19
8.	«The Offer»		01:36
9.	«The Wrong Side»		01:12
10.	«Still In Prison»		01:30
11.	«Threats»		01:14
12.	«Lieutenant Gregory»		02:45
13.	«The Strongest Ox»		03:24
14.	«Letter From Mandela»		01:49
15.	«A New South Africa»		02:12
16.	«Manqoba»		05:02
37:54

Критика

С момента публикации книги «Goodbye Bafana: Nelson Mandela, My Prisoner, My Friend» («Прощай, Бафана: Нельсон Мандела, мой заключённый, мой друг»), причём после конца апартеида, Джеймс Грегори обвинялся в приукрашивании фактов и завышении своей дружбы с Манделой. Как отмечается в BBC, «это может объяснить, почему версия этой истории на большом экране чувствует себя так странно однобокой».

В «The Guardian» говорится, что фильм противоречит всем известным фактам об этом периоде в жизни Манделы. В частности, его друг и официальный биограф, Энтони Сэмпсон, отметил, что Мандела говорил, что в воспоминаниях Грегори имеются «галлюцинации». В фильме, Грегори в тюрьме Полсмур умоляет Манделу вести переговоры с режимом белого меньшинства: «Вы можете остановить это! Вы можете положить конец насилию! Скажи своим людям в Лусаке прекратить вооруженную борьбу!» Однако в книге этого нет, и кроме того, в Полсмуре большую часть времени Грегори обрабатывал счета лечения Манделы. Сам Мандела в книге «Долгий путь к свободе» говорил, что «в те годы, что он заботился обо мне от Полсмур до Виктор-Верстер (другая тюрьма), мы никогда не обсуждали политику». В своей книге «Мандела: Официальная биография», Сэмпсон обвинил Грегори во лжи и нарушении неприкосновенности частной жизни Манделы. В частности, Грегори редко говорил с Манделой, но цензурировал письма, отправленные для заключенного и использовал эту информацию для установления тесных отношений с ним.

Сам режиссёр Билле Аугуст, не затрагивая вопросов о достоверности фильма, отмечал, что «это история, которую необходимо было рассказать. Она доказывает, как важно найти примирение, особенно в сегодняшнем мире, в котором больше конфликтов, чем когда бы то ни было. Примирение — единственный способ выжить». В свою очередь, актёр Джозеф Файнс сказал, что «терпимость и понимание — единственный путь, по которому может сегодня развиваться мир. Я не думаю, что этот идеал уже достигнут и что он вообще достижим как некий абсолют, но борьба за него будет продолжаться. Предстоит сложный и долгий путь, и я надеюсь: наш фильм — шаг в этом направлении».

Ссылки

• «Прощай, Бафана» (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [www.boxofficemojo.com/movies/?id=goodbyebafana.htm «Прощай, Бафана»] (англ.) на сайте Box Office Mojo

Отрывок, характеризующий Прощай, Бафана

– Ну, еще, еще! – подстрекал ротный командир, нагибаясь вперед и стараясь не проронить ни одного непонятного для него слова. – Пожалуйста, почаще. Что он?
Долохов не отвечал ротному; он был вовлечен в горячий спор с французским гренадером. Они говорили, как и должно было быть, о кампании. Француз доказывал, смешивая австрийцев с русскими, что русские сдались и бежали от самого Ульма; Долохов доказывал, что русские не сдавались, а били французов.
– Здесь велят прогнать вас и прогоним, – говорил Долохов.
– Только старайтесь, чтобы вас не забрали со всеми вашими казаками, – сказал гренадер француз.
Зрители и слушатели французы засмеялись.
– Вас заставят плясать, как при Суворове вы плясали (on vous fera danser [вас заставят плясать]), – сказал Долохов.
– Qu'est ce qu'il chante? [Что он там поет?] – сказал один француз.
– De l'histoire ancienne, [Древняя история,] – сказал другой, догадавшись, что дело шло о прежних войнах. – L'Empereur va lui faire voir a votre Souvara, comme aux autres… [Император покажет вашему Сувара, как и другим…]
– Бонапарте… – начал было Долохов, но француз перебил его.
– Нет Бонапарте. Есть император! Sacre nom… [Чорт возьми…] – сердито крикнул он.
– Чорт его дери вашего императора!
И Долохов по русски, грубо, по солдатски обругался и, вскинув ружье, отошел прочь.
– Пойдемте, Иван Лукич, – сказал он ротному.
– Вот так по хранцузски, – заговорили солдаты в цепи. – Ну ка ты, Сидоров!
Сидоров подмигнул и, обращаясь к французам, начал часто, часто лепетать непонятные слова:
– Кари, мала, тафа, сафи, мутер, каска, – лопотал он, стараясь придавать выразительные интонации своему голосу.
– Го, го, го! ха ха, ха, ха! Ух! Ух! – раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
Но ружья остались заряжены, бойницы в домах и укреплениях так же грозно смотрели вперед и так же, как прежде, остались друг против друга обращенные, снятые с передков пушки.


Объехав всю линию войск от правого до левого фланга, князь Андрей поднялся на ту батарею, с которой, по словам штаб офицера, всё поле было видно. Здесь он слез с лошади и остановился у крайнего из четырех снятых с передков орудий. Впереди орудий ходил часовой артиллерист, вытянувшийся было перед офицером, но по сделанному ему знаку возобновивший свое равномерное, скучливое хождение. Сзади орудий стояли передки, еще сзади коновязь и костры артиллеристов. Налево, недалеко от крайнего орудия, был новый плетеный шалашик, из которого слышались оживленные офицерские голоса.
Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою…
Всё время, что он был на батарее у орудия, он, как это часто бывает, не переставая, слышал звуки голосов офицеров, говоривших в балагане, но не понимал ни одного слова из того, что они говорили. Вдруг звук голосов из балагана поразил его таким задушевным тоном, что он невольно стал прислушиваться.
– Нет, голубчик, – говорил приятный и как будто знакомый князю Андрею голос, – я говорю, что коли бы возможно было знать, что будет после смерти, тогда бы и смерти из нас никто не боялся. Так то, голубчик.
Другой, более молодой голос перебил его:
– Да бойся, не бойся, всё равно, – не минуешь.
– А всё боишься! Эх вы, ученые люди, – сказал третий мужественный голос, перебивая обоих. – То то вы, артиллеристы, и учены очень оттого, что всё с собой свезти можно, и водочки и закусочки.
И владелец мужественного голоса, видимо, пехотный офицер, засмеялся.
– А всё боишься, – продолжал первый знакомый голос. – Боишься неизвестности, вот чего. Как там ни говори, что душа на небо пойдет… ведь это мы знаем, что неба нет, a сфера одна.
Опять мужественный голос перебил артиллериста.
– Ну, угостите же травником то вашим, Тушин, – сказал он.
«А, это тот самый капитан, который без сапог стоял у маркитанта», подумал князь Андрей, с удовольствием признавая приятный философствовавший голос.
– Травничку можно, – сказал Тушин, – а всё таки будущую жизнь постигнуть…
Он не договорил. В это время в воздухе послышался свист; ближе, ближе, быстрее и слышнее, слышнее и быстрее, и ядро, как будто не договорив всего, что нужно было, с нечеловеческою силой взрывая брызги, шлепнулось в землю недалеко от балагана. Земля как будто ахнула от страшного удара.
В то же мгновение из балагана выскочил прежде всех маленький Тушин с закушенною на бок трубочкой; доброе, умное лицо его было несколько бледно. За ним вышел владетель мужественного голоса, молодцоватый пехотный офицер, и побежал к своей роте, на бегу застегиваясь.