Дороженька (поэма Солженицына)

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Прусские ночи»)
Перейти к: навигация, поиск
Дороженька
Жанр:

поэма

Автор:

Александр Исаевич Солженицын

Язык оригинала:

русский

Дата написания:

1947—1952

Дата первой публикации:

1999

Издательство:

Наш дом — L'Age d'Homme

[www.solzhenitsyn.ru/proizvedeniya/rannee/ Электронная версия]

«Доро́женька» — поэма (повесть в стихах) А. И. Солженицына, написанная им в 1947—1952 годах во время пребывания в тюрьме и лагере. Поэма имеет автобиографический характер и охватывает период с 1930-х годов (студенческие годы автора) по 1945 (война и арест автора).

Впервые опубликована в 1999 году издательством «Наш дом — L’Age d’Homme» в сборнике «Неизвестный Солженицын» вместе с другими произведениями, написанными в тот же период и ранее не опубликованными:

Здесь помещены мои произведения тюремно-лагерно-ссыльных лет. Они были моим дыханием и жизнью тогда. Помогли мне выстоять. Они тихо, неназойливо пролежали 45 лет. Теперь, когда мне за 80, я счёл, что время их и напечатать[1].





История создания

Начата в 1947 на шарашке Марфино, закончена в 1952 в Экибастузском лагере. Вся сочинена устно, в памяти, на бумаге никогда не записывались отрывки длиннее строк 20—30 и после заучивания тотчас сжигались. Весь текст автор впервые записал осенью 1953 в ссылке (Кок-Терек) и закопал в земле перед отъездом в раковую клинику. Эта запись сожжена автором в сентябре 1965, после захвата КГБ другой части архива. Однако уже хранилась у друзей машинописная перепечатка «Дороженьки», она и сохранилась единственная. (Существовал и второй экземпляр перепечатки, но сожжён хранителем в октябре 1964, при падении Хрущёва)[2].

Прусские ночи

Одна из глав «Дороженьки» — «Прусские ночи» — была издана как отдельная поэма издательством ИМКА-Пресс в Париже на русском языке в 1974 году[3], в СССР нелегально распространялась в самиздате[4]. Во второй половине 1970-х была переведена и издана также на английском и немецком языках[5].

В декабре 1969 года отрывки из главы «Прусские ночи» без согласия и ведома автора были опубликованы немецкой газетой «Die Zeit»[6].

В этой главе описываются события конца Великой Отечественной войны, когда советская армия уже вступила на территорию Германии, в которых участвовал и сам автор. При этом возникают параллели с событиями Первой мировой войны, происходившими в тех же местах (Восточная Пруссия) — позднее этот материал использован автором в романе-эпопее «Красное колесо»[7]. «Прусские ночи» завершаются словами, выражающими в поэтической форме мысль, позже высказанную автором в «Архипелаге ГУЛАГ»[8] и публицистике[9]:

Между армиями, партиями, сектами проводят
Ту черту, что доброе от злого отличает дело,
А она — она по сердцу каждому проходит,
Линия раздела.

См. также

Напишите отзыв о статье "Дороженька (поэма Солженицына)"

Примечания

  1. Из авторского предисловия к книге «Неизвестный Солженицын», изд-во «Наш дом — L’Age d’Homme», 1999.
  2. «Неизвестный Солженицын», изд-во «Наш дом — L’Age d’Homme», 1999.
  3. А. Солженицын. [imwerden.de/pdf/solzhenicyn_prusskie_nochi_1974.pdf Прусские ночи]. — Ymca-Press, 1974.
  4. Александр Солженицын. [lib.ru/PROZA/SOLZHENICYN/telenok.txt Бодался телёнок с дубом. — Гл. «Душат»].
  5. Aleksandr Solzhenitsyn. [www.fantasticfiction.co.uk/s/aleksandr-solzhenitsyn/prussian-nights.htm Prussian Nights].
  6. А. Солженицын. [magazines.russ.ru/novyi_mi/1998/11/solg.html Угодило зёрнышко промеж двух жерновов: Очерки изгнания]. — Часть первая (1974—1978). — Гл. 2, 3.
  7. А. Солженицын. [magazines.russ.ru/novyi_mi/1999/2/solge.html Угодило зёрнышко промеж двух жерновов: Очерки изгнания]. — Часть первая (1974—1978). — Гл. 4, 5.
  8. Но линия, разделяющая добро и зло, пересекает сердце каждого человека. И кто уничтожит кусок своего сердца?Архипелаг ГУЛАГ, том 1.
  9. <...> мировая разделительная линия добра и зла проходит не между странами, не между нациями, не между партиями, не между классами, даже не между хорошими и плохими людьми: разделительная линия пересекает нации, пересекает партии <...> Она пересекает сердце каждого человека:Раскаяние и самоограничение как категории национальной жизни.

Ссылки

  • [www.solzhenitsyn.ru/o_tvorchestve/articles/works/index.php?ELEMENT_ID=1188#_ednref14 Майкл Николсон. «Да где ж ты была, Дороженька?»]
  • [monomax.sisadminov.net/main?cmd=view&article=803&print=1 Ульяновский литературно-краеведческий журнал «Мономах»]

Отрывок, характеризующий Дороженька (поэма Солженицына)

– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.


Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка , Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.