Прут, Иосиф Леонидович
Поделись знанием:
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.
Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
Вся деятельность его, старательная и энергическая (насколько она была полезна и отражалась на народ – это другой вопрос), вся деятельность его была направлена только на то, чтобы возбудить в жителях то чувство, которое он сам испытывал, – патриотическую ненависть к французам и уверенность в себе.
Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по отношению к одному вопросу Москвы, когда все население, как один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства, – тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленной. Он почувствовал себя вдруг одиноким, слабым и смешным, без почвы под ногами.
Получив, пробужденный от сна, холодную и повелительную записку от Кутузова, Растопчин почувствовал себя тем более раздраженным, чем более он чувствовал себя виновным. В Москве оставалось все то, что именно было поручено ему, все то казенное, что ему должно было вывезти. Вывезти все не было возможности.
«Кто же виноват в этом, кто допустил до этого? – думал он. – Разумеется, не я. У меня все было готово, я держал Москву вот как! И вот до чего они довели дело! Мерзавцы, изменники!» – думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого то изменников, которые были виноваты в том фальшивом и смешном положении, в котором он находился.
Всю эту ночь граф Растопчин отдавал приказания, за которыми со всех сторон Москвы приезжали к нему. Приближенные никогда не видали графа столь мрачным и раздраженным.
(перенаправлено с «Прут Иосиф Леонидович»)
| Иосиф Леонидович Прут | |||||||||||||||
 | |||||||||||||||
| Дата рождения: | |||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Место рождения: | |||||||||||||||
| Дата смерти: | |||||||||||||||
| Место смерти: | |||||||||||||||
| Гражданство: | |||||||||||||||
| Профессия: | |||||||||||||||
| Карьера: | |||||||||||||||
| Направление: | |||||||||||||||
| Награды: |
| ||||||||||||||
Иосиф Леонидович Прут (1900—1996) — советский драматург и сценарист. Заслуженный деятель искусств РСФСР (1983).
Содержание
Биография
И. Л. Прут родился 5 (18 ноября) 1900 года в Таганроге (ныне Ростовская область), в семье Леонида Соломоновича Прута (1876—1901) и Флоры Лейбовны Аптекман (1882—1926).[1][2][3]
Вскоре после рождения семья заболела туберкулёзом и поехала в Швейцарию в туберкулезную лечебницу в городе Лейзин (Leysin); отец умер, не доехав до места назначения, и был похоронен в Германии, в городе Герберсдорф (Gerbersdorf). Иосиф остался в лечебнице с матерью. В 1908 году Иосиф выписался из лечебницы и ненадолго вернулся в Таганрог, затем постоянно поселился в Швейцарии у сестры матери и поступил в частную школу Ecole Nouvelle[4] в городе Шайи (Chailly) около Лозанны. Окончив школу в 1918 году, он поступил в парижскую École Polytechnique, но оставил учёбу, чтобы служить в русском экспедиционном корпусе. Возвратившись в Россию в 1919 году, поступил на службу к «красным» в 1-ю конармию Будённого.[1]
Участник Гражданской и Великой Отечественной войн. Член СП СССР (1934).
В заявлении секретаря СП СССР В. П. Ставского (1938) на имя Н. И. Ежова, где предлагалось «решить вопрос о Мандельштаме» (после этого поэт был арестован), И. Прут, наряду с В. П. Катаевым, назван как «выступавший остро» в защиту О. Э. Мандельштама.
И. Л. Прут оставил воспоминания о литературной жизни 1920—1930-х годов, в том числе в интервью.
И. Л. Прут умер 16 июля 1996 года в Бресте (Белоруссия). Урна с прахом захоронена в Москве на 45-м участке Химкинского кладбища.
Награды и звания
- Заслуженный деятель искусств РСФСР (1983)
- Орден Отечественной войны 2-й степени (11.03.1985)
- Орден Дружбы народов (17.11.1980)
- Орден «Знак Почёта» (04.12.1970)
- Медаль «За боевые заслуги» (1944)
Произведения
Драматургия
- Маршал удалой: Пьеса. Л., 1932
- Князь Мстислав Удалой: Пьеса. М., 1933
- О. К. Б.: Этапы человеческой жизни. Л.; М., 1934
- Восточный батальон. М., 1935. В соавторстве с братьями Тур
- Я вас люблю: Лирические сцены. М., 1935
- Член Реввоенсовета. М., 1936
- Год девятнадцатый: Пьеса. М., 1937
- Две ночи: Пьеса. М., 1940
- Дорога на юг: Историческая хроника. М., 1940
- Молодая гвардия: Пьеса. М., 1940
- Секретарь райкома: Пьеса. М., 1943
- «Судьба Реджинальда Дэвиса» Пьеса. М., 1947. В соавторстве с В. М. Кожевниковым[5]
- Тихий океан: Пьеса. М.; Л., 1949
- Пьесы. М., 1951
- Конёк-Горбунок: Пьеса по мотивам одноименной сказки. М., 1959
- Пьесы. М., 1963
- Останемся верны: Пьеса. М., 1970. В соавторстве с Г. Д. Красильниковым
- На новой улице: Пьеса. М., 1973
- Солдаты: Пьеса. М., 1975
- Разгром: Драматическая поэма. М., 1976. В соавторстве с Н.Захаровым
- Ну и ну! или довольно странная история, изложенная в 2-х действиях, 6 карт. М., 1977
- Золотой песок: Пьеса. М., 1979
- Пьесы. М., 1982
- Катрин: Музыкальная комедия по мотивам В.Сарду. М., 1984. В соавторстве с А.Дноховским.
Фильмография
Актёр
Сценарист
- 1929 — Сто двадцать тысяч в год — совм. с Г. Черняком
- 1931 — Огонь («Костер с далекой реки»)
- 1931 — Человек из тюрьмы («Человек за решеткой»)
- 1932 — Запах великой империи, совм. с М. Герасимовым
- 1932 — Для вас найдется работа, совм. с И. З. Траубергом
- 1937 — Тринадцать, совм. с Михаилом Роммом
- 1938 — Год девятнадцатый, совм. с И. Траубергом
- 1938 — Пограничная застава
- 1939 — Эскадрилья № 5
- 1940 — Моя любовь
- 1942 — Секретарь райкома
- 1942 — Боевой киносборник № 12 (новелла «Сын бойца»)
- 1943 — Одна семья (фильм на экраны не вышел) — совм. со Львом Вайсенбергом и М. Джалалом
- 1948 — Мальчик с окраины, совм. с В. Кожевниковым
- 1950 — В мирные дни
- 1954 — «Богатырь» идёт в Марто
- 1955 — Случай с ефрейтором Кочетковым
- 1960 — Девичья весна, совм. с М. Долгополовым и Н. Надеждиной
- 1962 — Здравствуйте, дети!, совм. с И. Донской
- 1964 — Ждите нас на рассвете — совм. с Э. В. Лотяну
- 1965 — Последняя ночь в раю, совм. с Г. Маларчуком
- 1966 — Сурайя (в прокате под назв. «Жизнь прошла ночью»), совм. с У. Назаровым
- 1966 — Чернушка, совм. с Ш. Махмудбековым
- 1969 — Взрыв после полуночи, совм. с Э. Карамяном
- 1970 — «Совесть заела» (сюжет в киножурнале «Фитиль» № 90)
- 1973 — За час до рассвета
Напишите отзыв о статье "Прут, Иосиф Леонидович"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.svoboda.org/content/transcript/27843253.html Радио Свобода — Иосиф Прут. Воспоминания
- ↑ [www.triumph.ru/doc/Sabs.pdf В. Я. Файн, С. В. Вершинин «Таганрогские Сабсовичи и их потомки»]
- ↑ [verschinin.wixsite.com/sabsovichi/------c123k Иосиф Прут]
- ↑ [www.ensr.ch/ ENSR — Ecole Nouvelle de la Suisse Romande]
- ↑ Большая Советская Энциклопедия. Гл. ред. А. М. Прохоров, 3-е изд. Т. 12. Кварнер — Коигур. 1973. 624 стр., илл., 35 л. илл. и карт. (статья Кожевников Вадим Михайлович)
Ссылки
- [www.ruthenia.ru/moskva/encycl/p/prut.htm И. Л. Прут, биография]
- [www.russianculture.ru/formb.asp?ID=260&full И. Л. Прут на сайте «Культура России»]
- [www.kino-teatr.ru/kino/screenwriter/sov/23778/bio/ Иосиф Прут на сайте «Кино-Театр. Ру»]
Отрывок, характеризующий Прут, Иосиф Леонидович
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.
Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
Вся деятельность его, старательная и энергическая (насколько она была полезна и отражалась на народ – это другой вопрос), вся деятельность его была направлена только на то, чтобы возбудить в жителях то чувство, которое он сам испытывал, – патриотическую ненависть к французам и уверенность в себе.
Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по отношению к одному вопросу Москвы, когда все население, как один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства, – тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленной. Он почувствовал себя вдруг одиноким, слабым и смешным, без почвы под ногами.
Получив, пробужденный от сна, холодную и повелительную записку от Кутузова, Растопчин почувствовал себя тем более раздраженным, чем более он чувствовал себя виновным. В Москве оставалось все то, что именно было поручено ему, все то казенное, что ему должно было вывезти. Вывезти все не было возможности.
«Кто же виноват в этом, кто допустил до этого? – думал он. – Разумеется, не я. У меня все было готово, я держал Москву вот как! И вот до чего они довели дело! Мерзавцы, изменники!» – думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого то изменников, которые были виноваты в том фальшивом и смешном положении, в котором он находился.
Всю эту ночь граф Растопчин отдавал приказания, за которыми со всех сторон Москвы приезжали к нему. Приближенные никогда не видали графа столь мрачным и раздраженным.
Категории:
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся 18 ноября
- Родившиеся в 1900 году
- Родившиеся в Таганроге
- Умершие 16 июля
- Умершие в 1996 году
- Умершие в Бресте
- Сценаристы по алфавиту
- Сценаристы СССР
- Сценаристы России
- Сценаристы XX века
- Драматурги по алфавиту
- Драматурги XX века
- Драматурги СССР
- Драматурги России
- Кавалеры ордена Отечественной войны II степени
- Кавалеры ордена Дружбы народов
- Кавалеры ордена «Знак Почёта»
- Награждённые медалью «За боевые заслуги»
- Награждённые медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
- Награждённые медалью «50 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
- Заслуженные деятели искусств РСФСР
- Писатели-соцреалисты
- Персоналии:Таганрог
- Участники Первой мировой войны
- Участники Великой Отечественной войны
- Члены Союза писателей СССР
- Похороненные на Химкинском кладбище
