Прямой крест

К:Википедия:Страницы на КУЛ (тип: не указан)

Прямой крест — используемый в геральдике термин, обозначающий изображение на гербе или флаге креста, перекладины которого расположены параллельно и перпендикулярно краям герба или флага. Также иногда называется греческим.

Универсальный символ, ведущий своё происхождение из наиболее древних времен. Это преимущественно космический символ. Крест — центр мира и, следовательно, точка сообщения между Небом и Землей и космическая ось, имеющая, символизм Космического Древа, горы, колонны, лестницы и т. д. Крест олицетворяет Древо Жизни и Древо Пропитания, а также универсального архетипического человека, способного к бесконечному и гармоничному расширению как в горизонтальном, так и в вертикальном планах.

Линия вертикальная - небесная, духовная и интеллектуальная, позитивная, активная, мужская; линия горизонтальная является земной, рациональной, пассивной, отрицательной и женской. Крест, как целое, образует первоначального андрогина. Это заложенный в природе дуализм и единство противоположностей. Он олицетворяет духовное единство и интеграцию души человека в горизонтально-вертикальном аспекте, необходимом для полноты жизни.

Прямой крест (он же Греческий крест) - крест самой простой формы. С концами равной длины. Этот знак - называемый также

crux quadrata — использовался с доисторических времен в самых разных значениях - как символ бога солнца, бога дождя, элементов, из которых создан мир: воздух, земля, огонь и вода. В раннем христианстве греческий крест символизировал Христа. На национальном флаге Греции этот крест, белый на синем фоне, впервые появился в 1820 году, символизируя борьбу против правления турков-мусульман.

Первый раз белый “греческий крест” на красном фоне появился на военном знамени Швица, одного из трех кантонов, которые объединились против Священной Римской империи в 1291 году. Хотя в Швейцарии его изображали на флаге с 1339 года, этот “знак Святого креста” (известный также как “Женевский крест”) официально был принят как национальный только в 1848 году.

Отрывок, характеризующий Прямой крест

Анна Павловна по прежнему давала у себя в свободные дни такие вечера, как и прежде, и такие, какие она одна имела дар устроивать, вечера, на которых собиралась, во первых, la creme de la veritable bonne societe, la fine fleur de l'essence intellectuelle de la societe de Petersbourg, [сливки настоящего хорошего общества, цвет интеллектуальной эссенции петербургского общества,] как говорила сама Анна Павловна. Кроме этого утонченного выбора общества, вечера Анны Павловны отличались еще тем, что всякий раз на своем вечере Анна Павловна подавала своему обществу какое нибудь новое, интересное лицо, и что нигде, как на этих вечерах, не высказывался так очевидно и твердо градус политического термометра, на котором стояло настроение придворного легитимистского петербургского общества.
В конце 1806 года, когда получены были уже все печальные подробности об уничтожении Наполеоном прусской армии под Иеной и Ауерштетом и о сдаче большей части прусских крепостей, когда войска наши уж вступили в Пруссию, и началась наша вторая война с Наполеоном, Анна Павловна собрала у себя вечер. La creme de la veritable bonne societe [Сливки настоящего хорошего общества] состояла из обворожительной и несчастной, покинутой мужем, Элен, из MorteMariet'a, обворожительного князя Ипполита, только что приехавшего из Вены, двух дипломатов, тетушки, одного молодого человека, пользовавшегося в гостиной наименованием просто d'un homme de beaucoup de merite, [весьма достойный человек,] одной вновь пожалованной фрейлины с матерью и некоторых других менее заметных особ.
Лицо, которым как новинкой угащивала в этот вечер Анна Павловна своих гостей, был Борис Друбецкой, только что приехавший курьером из прусской армии и находившийся адъютантом у очень важного лица.
Градус политического термометра, указанный на этом вечере обществу, был следующий: сколько бы все европейские государи и полководцы ни старались потворствовать Бонапартию, для того чтобы сделать мне и вообще нам эти неприятности и огорчения, мнение наше на счет Бонапартия не может измениться. Мы не перестанем высказывать свой непритворный на этот счет образ мыслей, и можем сказать только прусскому королю и другим: тем хуже для вас. Tu l'as voulu, George Dandin, [Ты этого хотел, Жорж Дандэн,] вот всё, что мы можем сказать. Вот что указывал политический термометр на вечере Анны Павловны. Когда Борис, который должен был быть поднесен гостям, вошел в гостиную, уже почти всё общество было в сборе, и разговор, руководимый Анной Павловной, шел о наших дипломатических сношениях с Австрией и о надежде на союз с нею.