Прянишников, Дмитрий Николаевич

Дмитрий Николаевич Прянишников
Место рождения:	Кяхта, Забайкальская область, Российская империя
Научная сфера:	агрохимия, физиология, растениеводство
Место работы:	ТСХА
Учёная степень:	доктор наук
Альма-матер:	Московский университет, Петровская земледельческая и лесная академия
Научный руководитель:	В. В. Марковников
Известен как:	основоположник советской научной школы в агрономической химии, агрохимик минеральных удобрений
Награды и премии:	Премия имени В. И. Ленина

Дми́трий Никола́евич Пря́нишников (25 октября (6 ноября) 1865 — 30 апреля 1948) — русский агрохимик, биохимик и физиолог растений, основоположник советской научной школы в агрономической химии. Герой Социалистического Труда (1945).

Академик Академии наук СССР (1929) и ВАСХНИЛ (1936), член-корреспондент Французской академии наук, основатель и директор Научного института по удобрениям (с 1948 года ВНИИ удобрений и агропочвоведения им. Д. Н. Прянишникова), член Госплана СССР и Комитета по химизации народного хозяйства.

Биография

Родился 25 октября (6 ноября) 1865 года в торговой слободе Кяхта Забайкальской области. Рано лишился отца и воспитывался матерью — простой русской женщиной, получившей лишь начальное образование.

В 1883 году окончил Иркутскую гимназию, затем — естественное отделение физико-математического факультета Московского университета (1887). Здесь на способного студента обратил внимание профессор В. В. Марковников, специалист по органической химии, и предложил ему после окончания университета остаться при кафедре органической химии для подготовки к научной деятельности. Но молодой учёный решил иначе и поступил на третий курс Петровской земледельческой и лесной академии (ныне — Московская сельскохозяйственная академия им. К. А. Тимирязева). Закончив академию в 1889 году, был оставлен там для преподавания. Ученик К. А. Тимирязева, В. В. Марковникова, А. Г. Столетова, И. Н. Горожанкина и других.

В 1892 году как молодой учёный был командирован академией на два года в Германию, Францию и Швейцарию для исследований в области превращения белковых и других азотистых веществ в растениях. Его работы в этой области получили международное признание и поставили его в ряд виднейших биохимиков и физиологов растений того времени.

С 1895 года и до конца жизни — заведующий кафедрой агрохимии в Московском сельскохозяйственном институте (в 1916—1917 годах был ректором), читал курсы «Учение об удобрении» и «Частное земледелие». Одновременно в 1891—1931 годах читал курсы по агрономической химии и по по химии растений в Московском университете на кафедре агрономической химии. В 1896 году защитил магистерскую диссертацию «О распадении белковых веществ при прорастании», а в 1900 в Московском университете — докторскую «Белковые вещества и их распадение в связи с дыханием и ассимиляцией». Приват-доцент Московского университета (1891—1917).

Д. Н. Прянишников занимался не только теоретическими исследованиям, его интересовал практический результат их применения. Поэтому в ходе лабораторных опытов по превращению азотистых веществ в растениях он экспериментировал с применением азотистых веществ для улучшения роста и развития растений и, тем самым, пришёл к идее о применении азотных удобрений. Это открытие было сделано на стыке органической химии, биохимии и физиологии растений, а также агрохимии, благодаря многостороннему образованию, который получил Д. Н. Прянишников.

В 1900—1915 годах разработал научные основы применения минеральных удобрений. Исследовав механизмы усвоения растениями «аммиачного и нитратного азота» (то есть азота, находящегося в разных видах химических соединений), опубликовал практические рекомендации по применению нитратных и аммиачных удобрений. Провёл ряд агрохимических опытов по применению вместо и совместно с суперфосфатом мелкоразмолотых фосфоритов и исследовал зависимость результатов от кислотности почв, что позволило ему научно обосновать использование и переработку фосфоритов: в частности, метод производства комбинированных удобрений, содержащих одновременно азот и фосфор, с помощью азотной кислоты, который стал применяться в промышленности с середины 1950-х годов.

После Октябрьской революции продолжил свою работу в Советской России.

В области агрономии также проводил опыты по культивированию растений в различных условиях, на различных почвах, с применением тех или иных агрономических приёмов и минеральных удобрений. Их результаты помогли обосновать план развития и размещения туковой промышленности в России. В 1917—1919 годах по его инициативе был создан Научный институт по удобрениям, в котором Д. Н. Прянишников возглавил агрономический отдел, а затем несколько лет работал директором института. Институт специализировался на систематических исследованиях технологии получения различных видов удобрений из природного сырья и разработки технологии этих процессов, а также химическими и биохимическими вопросами: степенью усвоения растениями тех или иных удобрений, их эффективностью, методикой использования для различных культур и на различных почвах.

Им дана физиологическая характеристика отечественных калийных солей, опробованы различные виды азотных и фосфорных удобрений в основных земледельческих районах СССР. Работал над вопросами известкования кислых почв, гипсования солонцов, применения органических удобрений. Усовершенствовал методы изучения питания растений, анализа растений и почв, вегетационного опыта.

Д. Н. Прянишников также активно интересовался вопросами экономики сельского хозяйства и промышленности. Часто выезжая за границу с научными и ознакомительными целями (в общей сложности, более 25 раз), он старался обобщать и применять чужой опыт у себя на родине, в своих исследованиях. Привычка к расчётам делала его исследования и предложения серьёзно обоснованными и аргументированными. В 1920—1925 годах Д. Н. Прянишников был членом Госплана СССР, а в 1925—1929 годах работал в Комитете по химизации народного хозяйства.

С началом Великой Отечественной войны был эвакуирован в Среднюю Азию, где руководил обследованием земель для расширения сельскохозяйственных угодий. Под его руководством было выявлено и использовано под посевы зерновых и технических культур свыше 13 миллионов гектаров ранее необратывавшихся земель, что сыграло большую роль в обеспечении Красной Армии.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 июня 1945 года «за выдающиеся заслуги в развитии советской сельскохозяйственной науки» Дмитрию Николаевичу Прянишникову присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и золотой медали «Серп и Молот».

Жил и работал в Москве.

Умер 30 апреля 1948 года от воспаления лёгких. Похоронен на Ваганьковском кладбище Москвы.

Публикации

Основные работы:

• Учение об удобрении. Курс лекций. М., 1900.
• Химия растений. Вып. 1—2. М., 1907—1914.
• Белковые вещества. Общая химия белковых веществ. Л., 1926. — 168 с.
• Агрохимия. (Учебник). М.—Л.: Сельхозиздат, 1934. — 399 с.

Вышедший в 1934 году учебник «Агрохимия» ещё при жизни автора выдержал четыре издания, переведена на украинский, грузинский, армянский, азербайджанский и болгарский языки. По этому учебнику обучаются студенты и в современный период.

Награды и звания

Советские государственные награды и звания:

• Герой Социалистического Труда (1945) — за заслуги в области развития агрохимии и за создание школы русских агрохимиков,
• два ордена Ленина (1940, 1945),
• три ордена Трудового Красного Знамени (1936, 1944, 1945),
• орден Отечественной войны I степени (1945),
• медали,
• Премия имени В. И. Ленина (1926),
• Сталинская премия первой степени (1941).

Научные награды и звания:

• Премия имени К. А. Тимирязева АН СССР (1945) — за работу «Азот в жизни растений и в земледелии СССР»,
• Доктор наук (1910), член-корреспондент Императорской Санкт-Петербургской академии наук (1913), действительный член Академии наук СССР (1929), ВАСХНИЛ (1936),
• иностранный член Германской академии естествоиспытателей «Леопольдина» (1925), почётный член Королевской академии сельского и лесного хозяйства Швеции (1925), почётный член Академии сельскохозяйственных наук Чехословакии (1931), член-корреспондент Французской академии наук (1946).

Прочие награды:

• Большая золотая медаль Всесоюзной сельскохозяйственной выставки (1939).

Семья, личная жизнь, взгляды

Отличался порядочностью и гражданским мужеством. Например, несколько лет пытался вызволить из заключения генетика Н. И. Вавилова, для этого добивался личного приёма у Л. П. Берия и его заместителя Кобулова, написал несколько писем И. В. Сталину, а также представил сидевшего в тюрьме Вавилова к присуждению Сталинской премии и выдвигал его кандидатуру на выборы в Верховный Совет СССР.

Дочь — Валентина Дмитриевна (1890—1982), в 1919 году окончила Московские Женские курсы, в 1920-х годах преподавала в московских средних школах, с начала 1930-х годов — неофициальный референт своего отца. Была замужем за земским деятелем, депутатом Первой Государственной Думы В. К. Федоровским, пропавшим без вести во время Первой мировой войны.

Память

Внешние изображения
	[www.warheroes.ru/hero/hero.asp?id=15744 Надгробный памятник на Ваганьковском кладбище].

В 1948 году имя академика Прянишникова присвоено Всесоюзному научно-исследовательскому институту удобрений и агропочвоведения Российской академии сельскохозяйственных наук и Пермскому сельскохозяйственному институту.

С 1948 года за лучшие работы по агрохимии, производству и применению удобрений Академией наук СССР присуждалась премия имени академика Д. Н. Прянишникова. В 1962 году учреждена золотая медаль им. Д. Н. Прянишникова, раз в три года присуждаемая Президиумом АН СССР за лучшие работы в области питания растений и применения удобрений. А в 1996 году Российская академия наук учредила премию имени Д. Н. Прянишникова.

С 1950 года в Москве проводятся ежегодные Прянишниковские чтения.

В Москве перед МСХА им. К. А. Тимирязева установлен памятник Д. Н. Прянишникову. Скульпторы: Г. А. Шульц и О. В. Квинихидзе, архитекторы Г. Г. Лебедев и В. А. Петров. Его имя носит расположенная рядом улица в Москве.

В 1962 году в честь Прянишникова была выпущена почтовая марка.

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Памятник Д. Н. Прянишникову в Москве, перед МСХА им. К. А. Тимирязева

• Rus Stamp-Pryanishnikov.jpg

  Д. Н. Прянишников на марке Почты СССР

Литература

• Энциклопедический словарь юного химика / Сост. В. А. Крицман, В. В. Станцо. — М.: Педагогика, 1982. — С. 290.
• Максимов Н. А., Верзилов В. Ф., Епифанова А. П. Дмитрий Николаевич Прянишников (Материалы к биобиблиографии ученых СССР). М.—Л.: Издательство АН СССР, 1948. — 81 с.
• Кедров-Зихман О. К. Жизнь и деятельность академика Д. Н. Прянишникова // Успехи химии, 1939, т. 8, вып. 1. — С. 1—10.
• Академик Дмитрий Николаевич Прянишников, Герой Социалистического Труда, лауреат Сталинской премии / Сборник под редакцией Академии В. С. Немчинова. М.: Издательство ТСХА, 1948. — 264 с.
• Д. Н. Прянишников. Жизнь и деятельность. М.: Наука, 1972. — 271 с.
• Писаржевский О. Н. Прянишников (1865—1948). М., 1963.

Ссылки

•  [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=9704 Прянишников, Дмитрий Николаевич]. Сайт «Герои Страны».
• Богатова Т. В. [www.chem.msu.ru/rus/history/acad/pryanishnikov.html Академик Прянишников Дмитрий Николаевич]. Химический факультет МГУ. Проверено 8 августа 2014.
• Соловьев Ю. И. [russcience.euro.ru/papers/sol95f3.htm Мужественная позиция академика Д.Н. Прянишникова]. Социальная история отечественной науки. Электронная библиотека и архив ihst.ru. Проверено 26 августа 2015.
• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-51840.ln-ru Профиль Дмитрия Николаевича Прянишникова] на официальном сайте РАН
• [www.isaran.ru/?q=ru/person&guid=3A360AC9-B58A-DBDB-0B80-8D2819CC0657 Информация] на сайте ИС АРАН
• Прянишников Дмитрий Николаевич — статья из Большой советской энциклопедии (3-е издание).

Отрывок, характеризующий Прянишников, Дмитрий Николаевич

Волшебница, скажи, какая сила
Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…


Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.
«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
– Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
– Очень много, – краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. – Я немного проиграл, т. е. много даже, очень много, 43 тысячи.
– Что? Кому?… Шутишь! – крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.
– Я обещал заплатить завтра, – сказал Николай.
– Ну!… – сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.
– Что же делать! С кем это не случалось! – сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целой жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.
Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти слова сына и заторопился, отыскивая что то.
– Да, да, – проговорил он, – трудно, я боюсь, трудно достать…с кем не бывало! да, с кем не бывало… – И граф мельком взглянул в лицо сыну и пошел вон из комнаты… Николай готовился на отпор, но никак не ожидал этого.
– Папенька! па…пенька! – закричал он ему вслед, рыдая; простите меня! – И, схватив руку отца, он прижался к ней губами и заплакал.

В то время, как отец объяснялся с сыном, у матери с дочерью происходило не менее важное объяснение. Наташа взволнованная прибежала к матери.
– Мама!… Мама!… он мне сделал…
– Что сделал?
– Сделал, сделал предложение. Мама! Мама! – кричала она. Графиня не верила своим ушам. Денисов сделал предложение. Кому? Этой крошечной девочке Наташе, которая еще недавно играла в куклы и теперь еще брала уроки.
– Наташа, полно, глупости! – сказала она, еще надеясь, что это была шутка.
– Ну вот, глупости! – Я вам дело говорю, – сердито сказала Наташа. – Я пришла спросить, что делать, а вы мне говорите: «глупости»…
Графиня пожала плечами.
– Ежели правда, что мосьё Денисов сделал тебе предложение, то скажи ему, что он дурак, вот и всё.
– Нет, он не дурак, – обиженно и серьезно сказала Наташа.
– Ну так что ж ты хочешь? Вы нынче ведь все влюблены. Ну, влюблена, так выходи за него замуж! – сердито смеясь, проговорила графиня. – С Богом!
– Нет, мама, я не влюблена в него, должно быть не влюблена в него.
– Ну, так так и скажи ему.
– Мама, вы сердитесь? Вы не сердитесь, голубушка, ну в чем же я виновата?
– Нет, да что же, мой друг? Хочешь, я пойду скажу ему, – сказала графиня, улыбаясь.
– Нет, я сама, только научите. Вам всё легко, – прибавила она, отвечая на ее улыбку. – А коли бы видели вы, как он мне это сказал! Ведь я знаю, что он не хотел этого сказать, да уж нечаянно сказал.
– Ну всё таки надо отказать.
– Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.
– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.

На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.



После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.