Псалом 1

Первый псалом из книги Псалтирь — это вступление ко всей Псалтири в целом. Среди других псалмов ему принадлежит особое место. Составление первого псалма приписывалось Давиду; в церковнославянском тексте и в синодальном переводе Библии к нему имеется соответствующее надписание: «Псалом Давида». К этой надписи в «Учебной Псалтири» сделано прибавление: «не надписан у еврей», так как в еврейской Библии псалом этот надписания не имеет — он начинается со слова אַשְׁרֵי (ивр. ‏блажен‏‎). С этого же слова начинаются псалмы 31, 40, 111, 118, 127; согласно еврейской традиции, царь Давид начинал с этого слова наиболее важные для него псалмы.

Богословское значение

В первом псалме изображается блаженное состояние праведника, противопоставленное гибельному состоянию нечестивых, — в этом и заключается, по мнению святых отцов, причина того, что этот псалом помещён первым. Весь текст псалма — это противопоставление двух путей: праведник — «как дерево, посаженное при потоках вод», нечестивый — «как прах, возметаемый ветром»; «знает Господь путь праведных, а путь нечестивых погибнет». 1 псалом послужил первоосновой целого пласта раннехристианской литературы, называющейся в историографии литературой «двух путей» (Дидахе, послание Варнавы, Апостольские постановления и т. д.). Об авторитете этих книг можно судить по тому, что в ряде поместных Церквей они читались за богослужением.

«Блажен муж» — в православном богослужении

Псалмом 1 начинается первая кафизма Псалтири (псалмы 1-8). Поскольку Уставом предполагается чтение всей Псалтири в течение одной седмицы (начинается с воскресения, дня первого, и завершается субботой, днём седьмым), первая кафизма поётся на вечерне воскресения (то есть в субботу вечером, так как богослужебный день начинается с вечерни). На вечернях, предваряющих Господские праздники, поётся так называемая «первая слава» первой кафизмы (то есть псалмы 1-3).

В приходской практике из положенной первой кафизмы после великой ектении обычно поётся либо только псалом 1, либо избранные стихи 1го, 2го и 3го псалмов (Пс. 1:1, Пс. 1:6, Пс. 2:11, Пс. 2:12; Пс. 3:8, Пс. 3:9) с обязательным «Аллилуйя». В любом случае первым стихом поётся «Блажен муж, иже не иде на совет нечестивых» (Пс. 1:1), отчего весь антифон получил название «Блажен муж» .

Отрывок, характеризующий Псалом 1

Когда она сказала ему это, он ничего не ответил, только наклонился и показал всем еще раз свою улыбку, которая ничего не говорила, разве только вот что: «Мнения мнениями, а вы видите, какой я добрый и славный малый». И все, и Анна Павловна невольно почувствовали это.
Князь Андрей вышел в переднюю и, подставив плечи лакею, накидывавшему ему плащ, равнодушно прислушивался к болтовне своей жены с князем Ипполитом, вышедшим тоже в переднюю. Князь Ипполит стоял возле хорошенькой беременной княгини и упорно смотрел прямо на нее в лорнет.
– Идите, Annette, вы простудитесь, – говорила маленькая княгиня, прощаясь с Анной Павловной. – C'est arrete, [Решено,] – прибавила она тихо.
Анна Павловна уже успела переговорить с Лизой о сватовстве, которое она затевала между Анатолем и золовкой маленькой княгини.
– Я надеюсь на вас, милый друг, – сказала Анна Павловна тоже тихо, – вы напишете к ней и скажете мне, comment le pere envisagera la chose. Au revoir, [Как отец посмотрит на дело. До свидания,] – и она ушла из передней.
Князь Ипполит подошел к маленькой княгине и, близко наклоняя к ней свое лицо, стал полушопотом что то говорить ей.
Два лакея, один княгинин, другой его, дожидаясь, когда они кончат говорить, стояли с шалью и рединготом и слушали их, непонятный им, французский говор с такими лицами, как будто они понимали, что говорится, но не хотели показывать этого. Княгиня, как всегда, говорила улыбаясь и слушала смеясь.
– Я очень рад, что не поехал к посланнику, – говорил князь Ипполит: – скука… Прекрасный вечер, не правда ли, прекрасный?
– Говорят, что бал будет очень хорош, – отвечала княгиня, вздергивая с усиками губку. – Все красивые женщины общества будут там.
– Не все, потому что вас там не будет; не все, – сказал князь Ипполит, радостно смеясь, и, схватив шаль у лакея, даже толкнул его и стал надевать ее на княгиню.
От неловкости или умышленно (никто бы не мог разобрать этого) он долго не опускал рук, когда шаль уже была надета, и как будто обнимал молодую женщину.
Она грациозно, но всё улыбаясь, отстранилась, повернулась и взглянула на мужа. У князя Андрея глаза были закрыты: так он казался усталым и сонным.
– Вы готовы? – спросил он жену, обходя ее взглядом.
Князь Ипполит торопливо надел свой редингот, который у него, по новому, был длиннее пяток, и, путаясь в нем, побежал на крыльцо за княгиней, которую лакей подсаживал в карету.
– Рrincesse, au revoir, [Княгиня, до свиданья,] – кричал он, путаясь языком так же, как и ногами.
Княгиня, подбирая платье, садилась в темноте кареты; муж ее оправлял саблю; князь Ипполит, под предлогом прислуживания, мешал всем.