Псамметих II
Фараон Древнего Египта | |||||||||
| |||||||||
Статуя Неферибра Псамметиха II. Лувр | |||||||||
Хронология | | ||||||||
Псамметих II на Викискладе |
Псамметих II (или Псамтик II, полное имя Неферибра Псамметих II) — фараон Древнего Египта, правивший приблизительно в 595—589 годах до н. э., из XXVI (Саисской) династии, сын Нехо II.
Содержание
Биография
Сразу же по вступлению на престол, Псамметих начал подготовку к большой войне с Вавилонией. В 591 году до н. э. он во главе флота и в сопровождении сонма жрецов прибыл, якобы с религиозными целями в финикийский город Гебал (современный Библ). Это была явная провокация против Вавилона, под властью которого находилась Финикия. Фараон демонстрировал военно-морскую мощь Египта, населению Заречья, поощряя его тем самым к восстанию. К фараону присоединились Иудея, Лидия, Тир, Сидон, Моав, Аммон и Эдом. В 590 году до н. э. Лидия, союзник Египта, и Мидия, союзник Вавилона, развязали крупную войну.
В 589 году до н. э. Псамметих предпринял поход в Нубию. Передовые отряды его войск дошли почти до 2-го порога, где греческие наёмники оставили в Абу-Симбеле отчёт о своём посещении греческими письменами на одном из колоссов Рамсеса II, высеченных перед его храмом. Тем не менее, успех этой экспедиции был непрочным, и Нижняя Нубия не вошла в состав Египетского государства. Однако её столица была перенесена из разорённой Напаты в Мероэ.
Осенью того же года по сигналу из Египта иудеи подняли восстание против Вавилона. Навуходоносор во главе своей армии вторгся в Палестину и 15 января 588 года до н. э. осадил Иерусалим. Однако Псамметих II умер 8 февраля 588 года до н. э. вскоре после возвращения из похода в Нубию, так и не успев послать обещанную иудеям помощь.
Секст Африкан цитируя Манефона указывает, что Псамметих II (Псаммутис) правил в течение 6 лет, но Евсевий Кесарийский (из Синкелла и Армянская версия), ссылаясь на того же Манефона, говорит — Псамметих царствовал 17 лет.[1]
Тип имени | Иероглифическое написание | Транслитерация — Русскоязычная огласовка — Перевод | ||||||||||||||||||
«Хорово имя» (как Хор) |
|
|
mnḫ-jb — менех-иб — " « | |||||||||||||||||
|
идентично предыдущему | |||||||||||||||||||
|
mnḫ-jb nfr-jb-Rˁ — менех-иб нефер-иб-Ра — » « | |||||||||||||||||||
„Небти имя“ (как Господин двойного венца) |
|
|
wsr-ˁ — усер-а »" | |||||||||||||||||
|
идентично предыдущему | |||||||||||||||||||
«Золотое имя» (как Золотой Хор) |
|
|
snfr-tȝwj — | |||||||||||||||||
|
идентично предыдущему | |||||||||||||||||||
«Тронное имя» (как царь Верхнего и Нижнего Египта) |
|
|
nfr-jb-Rˁ — уах-иб-Ра — « Ра» | |||||||||||||||||
|
snfr-tȝwj nfr-jb-Rˁ | |||||||||||||||||||
«Личное имя» (как сын Ра) |
|
|
psmtk Псамметих " " | |||||||||||||||||
|
nb-pḥtj psmtk |
Напишите отзыв о статье "Псамметих II"
Примечания
- ↑ Манефон. [simposium.ru/ru/node/10152#_ftnref22 Египтика. Книга III, XXVI Династия]
Литература
- Тураев Б.А.. [historic.ru/books/item/f00/s00/z0000039/index.shtml История древнего Востока] / Под редакцией Струве В. В. и Снегирёва И. Л. — 2-е стереот. изд. — Л.: Соцэкгиз, 1935. — Т. 2. — 15 250 экз.
- [replay.waybackmachine.org/20080511203747/www.genealogia.ru/projects/lib/catalog/rulers/1.htm Древний Восток и античность]. // [replay.waybackmachine.org/20080511203747/www.genealogia.ru/projects/lib/catalog/rulers/0.htm Правители Мира. Хронологическо-генеалогические таблицы по всемирной истории в 4 тт.] / Автор-составитель В. В. Эрлихман. — Т. 1.
- Псаметих // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Ссылки
- [www.livius.org/person/psammetichus-ii/ Псамметих II на сайте livius.org]
- [www.antikforever.com/Egypte/Dyn/26b.htm Псамметих II на сайте antikforever.com]
XXVI (Саисская) династия | ||
Предшественник: Нехо II |
фараон Египта 594 — 588 до н. э. (правил лет) |
Преемник: Априй |
Отрывок, характеризующий Псамметих II
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.
Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.