Псаро, Антон Константинович

Антон Константинович Псаро
Антониос Псарос
Место рождения	Миконос, Греция
Дата смерти	1822(1822)
Принадлежность	Россия Россия
Род войск	флот
Звание	капитан генерал-майорского ранга
Командовал	шебека «Греция», фрегат «Не тронь меня»
Сражения/войны	Русско-турецкая война 1768—1774, Русско-турецкая война 1787—1792
Награды и премии	Орден Святого Георгия 4-й ст. (1771)

Антон (Георгий Антоний) Константинович Псаро (греч. Αντώνιος Ψαρός, остров Миконос, ?—1822) — капитан генерал-майорского ранга, тайный советник, дипломат.

Начав службу в армии, он 1 мая 1769 года из армейских капитанов был принят во флот лейтенантом, в 1770 году находился в Морее, в городе Мистра, во время первой турецкой войны, и первый уведомил эскадру контр-адмирала Эльфинстона о нахождении турецкой эскадры в заливе Наполи-ди-Романья (Нафплион). Командуя шебекой «Греция», Псаро в 1771 году плавал в Архилелаге, а в следующем году состоял в отряде генерал-адъютанта Ризо и плавал у берегов Сирии, причём принял участие в бомбардировке Бейрута, после же этого вступил в командование фрегатом «Не тронь меня» и находился в порте Ауза.

Произведённый 31 декабря 1772 года в капитан-лейтенанты, Псаро в феврале 1773 года пожалован был орденом св. Георгия 4-й степени (№ 118 по кавалерскому списку Судравского и № 139 по списку Григоровича — Степанова), указ о награждении которым по ходатайству графа А. Г. Орлова был дан ещё 9 июля 1771 года

При овладении города Мистры и других крепостей за оказанную отличную храбрость.

Плавая в Архипелаге до 1776 года, Псаро 31 марта 1777 года вышел в отставку, а в 1780 году вновь принят был в службу и в 1783 году был назначен поверенным в делах на остров Мальту «по обществу Мальтийского ордена», в апреле 1783 года произведён в капитаны 1-го ранга. Прибыл на Мальту 4 мая 1784 года.

В сентябре 1787 года Псаро был произведён в капитаны бригадирского ранга. В ноябре этого года Псаро было поручено заботиться о заготовлении в Италии и Сицилии провизии для русского флота, посылавшегося в Средиземное море по случаю начавшейся второй турецкой войны, в которой он и принял участие, находясь в 1788 году в Средиземноморской экспедиции; 14 апреля 1789 года Псаро был произведён в капитаны генерал-майорского ранга и в 1790 году командовал частью русских морских сил в Средиземном море и в Архипелаге, но в декабре был устранён от командования князем Потёмкиным, который не считал его подходящим для этого лицом.

Перечисленный затем в ведомство Коллегии иностранных дел, Псаро продолжал состоять поверенным в делах при мальтийском ордене, пользуясь в это время покровительством канцлера Безбородко. 15 января 1797 года, после заключения мальтийским посланником в Петербурге графом Ю. П. Литтой конвенции с Россией, император Павел I пожаловал Псаро чин тайного советника. На Мальте Псаро пробыл до занятия этого острова французами и выехал оттуда в июле 1797 году. Скончался в 1822 году.

Источники

• Волков С. В. Генералитет Российской империи. Энциклопедический словарь генералов и адмиралов от Петра I до Николая II. — Т. II. Л—Я. — М., 2009.
• Лурье В. М. Морской биографический словарь. Деятели Российского флота XVIII века. — СПб., 2005.
• Псаро, Антон Константинович // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
• Степанов В. С., Григорович П. И. В память столетнего юбилея императорского Военного ордена Святого великомученика и Победоносца Георгия. (1769—1869). — СПб., 1869.

Отрывок, характеризующий Псаро, Антон Константинович

– Ну, уж вы, барышня, придумаете! Да хоть и в флигеля, в холостую, к нянюшке, и то спросить надо.
– Ну, я спрошу.
Наташа побежала в дом и на цыпочках вошла в полуотворенную дверь диванной, из которой пахло уксусом и гофманскими каплями.
– Вы спите, мама?
– Ах, какой сон! – сказала, пробуждаясь, только что задремавшая графиня.
– Мама, голубчик, – сказала Наташа, становясь на колени перед матерью и близко приставляя свое лицо к ее лицу. – Виновата, простите, никогда не буду, я вас разбудила. Меня Мавра Кузминишна послала, тут раненых привезли, офицеров, позволите? А им некуда деваться; я знаю, что вы позволите… – говорила она быстро, не переводя духа.
– Какие офицеры? Кого привезли? Ничего не понимаю, – сказала графиня.
Наташа засмеялась, графиня тоже слабо улыбалась.
– Я знала, что вы позволите… так я так и скажу. – И Наташа, поцеловав мать, встала и пошла к двери.
В зале она встретила отца, с дурными известиями возвратившегося домой.
– Досиделись мы! – с невольной досадой сказал граф. – И клуб закрыт, и полиция выходит.
– Папа, ничего, что я раненых пригласила в дом? – сказала ему Наташа.
– Разумеется, ничего, – рассеянно сказал граф. – Не в том дело, а теперь прошу, чтобы пустяками не заниматься, а помогать укладывать и ехать, ехать, ехать завтра… – И граф передал дворецкому и людям то же приказание. За обедом вернувшийся Петя рассказывал свои новости.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие в Кремле, что в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ шел на Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.
Графиня с робким ужасом посматривала на веселое, разгоряченное лицо своего сына в то время, как он говорил это. Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, – что нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтобы уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно. С женской, невольной хитростью любви, она, до сих пор выказывавшая совершенное бесстрашие, говорила, что она умрет от страха, ежели не уедут нынче ночью. Она, не притворяясь, боялась теперь всего.


M me Schoss, ходившая к своей дочери, еще болоо увеличила страх графини рассказами о том, что она видела на Мясницкой улице в питейной конторе. Возвращаясь по улице, она не могла пройти домой от пьяной толпы народа, бушевавшей у конторы. Она взяла извозчика и объехала переулком домой; и извозчик рассказывал ей, что народ разбивал бочки в питейной конторе, что так велено.
После обеда все домашние Ростовых с восторженной поспешностью принялись за дело укладки вещей и приготовлений к отъезду. Старый граф, вдруг принявшись за дело, всё после обеда не переставая ходил со двора в дом и обратно, бестолково крича на торопящихся людей и еще более торопя их. Петя распоряжался на дворе. Соня не знала, что делать под влиянием противоречивых приказаний графа, и совсем терялась. Люди, крича, споря и шумя, бегали по комнатам и двору. Наташа, с свойственной ей во всем страстностью, вдруг тоже принялась за дело. Сначала вмешательство ее в дело укладывания было встречено с недоверием. От нее всё ждали шутки и не хотели слушаться ее; но она с упорством и страстностью требовала себе покорности, сердилась, чуть не плакала, что ее не слушают, и, наконец, добилась того, что в нее поверили. Первый подвиг ее, стоивший ей огромных усилий и давший ей власть, была укладка ковров. У графа в доме были дорогие gobelins и персидские ковры. Когда Наташа взялась за дело, в зале стояли два ящика открытые: один почти доверху уложенный фарфором, другой с коврами. Фарфора было еще много наставлено на столах и еще всё несли из кладовой. Надо было начинать новый, третий ящик, и за ним пошли люди.