Психоактивное вещество

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Психоактивные вещества»)
Перейти к: навигация, поиск

Психоактивное вещество — любое вещество (или смесь) естественного или искусственного происхождения, которое влияет на функционирование центральной нервной системы, приводя к изменению психического состояния[1] иногда вплоть до изменённого состояния сознания.[2] Эти изменения могут носить как положительный, так и отрицательный характер.

Психоактивные вещества, влияющие на высшие психические функции и часто используемые в медицине для лечения психических заболеваний, называются психотропными. Психоактивные вещества, запрещённые законодательством или вызывающие привыкание, в русском языке часто называются наркотиками.

Нейротро́пные сре́дства — обширная группа лекарственных средств, оказывающие действие на нервную систему: центральную и периферическую. Могут угнетать или стимулировать передачу нервного возбуждения в различных отделах (центральной) нервной системы, понижать или повышать чувствительность нервных окончаний в периферических нервах, воздействовать на разные типы рецепторов синапсов.





Виды психоактивных веществ (ПАВ)

По происхождению психоактивные вещества и наркотики делятся на растительные, полусинтетические (синтезируемые на основе растительного сырья) и синтетические; также их классифицируют по способу действия на организм.

Не все психоактивные вещества являются наркотиками, но все наркотики являются психоактивными веществами.

Разделение психоактивных веществ может проводиться и по их химическому строению, а также по действию, которое они оказывают на поведение человека и которое можно ощущать субъективно. Существуют и комбинированные классификации.

Некоторые ПАВ растительного происхождения

Нелегальные в РФ Легальные в РФ
Разрешено использование в медицинских целях в РФ

Некоторые вещества и препараты имеют различный юридический статус в разных странах, например кат и др.

Юридический статус препаратов может зависеть от концентрации ПАВ.

По фармакологическим свойствам

(наиболее известные вещества)

Комбинированные классификации ПАВ

Приведённые ниже круги Эйлера представляют собой попытку в наглядном виде представить в пересекающихся группах и подгруппах наиболее распространённые психоактивные средства, с использованием и синтезом классификаций, основанных как на их клиническом эффекте, так и на химическом строении[6][7][8][9][10].



Стимулирующие
Адреномиметики
Психомоторные
Амфетамины
Катинон
Метилфенидат
Кокаин
Кетоны
Бупропион
Амфепрамон
СИОЗС
Флуоксетин
Флувоксамин
Пароксетин
Сертралин
ИМАО
ТЦА


ТеЦА
Мапротилин
Миртазапин
Тразодон
Эфедрин
Псевдоэфедрин
Пурины
Кофеин
Теофиллин
Теобромин
Нейролептики
Атипичные Н.
Клозапин
Рисперидон
Оланзапин
Кветиапин
Сульпирид
Зипрасидон
Типичные Н.
Галоперидол
Фторфеназин
Тиоридазин
Хлорпромазин
Пимозид
Перфеназин
Каннабидиол
Холинергические
Никотин
Мускатный орех
Мускарин
Депрессанты
Седативные Снотворные
Алкоголь
Эфир
Барбитураты
Хлороформ
Хлоралгидрат
Метаквалон
GHB
Бензодиазепины
Алпразолам
Диазепам
Флунитразепам
Темазепам
Лоразепам
Опиаты
Опиум
Кодеин
Морфин
Героин
Оксикодон
Дигидроксикодеинон
Метадон
Фентанил
Психоделики
Марихуана
ТГК
MDMA
MDA
MDEA
Мескалин
ДОБ
LSD
Псилоцибин
AMT
DMT
Ибогаин
Диссоциативы
Закись азота
Кетамин
DXM
Тилетамин
PCP
Сальвия
Алкалоиды
мухомора
Холинолитики
Дименгидринат
Дифенгидрамин
Скополамин
Атропин
Галлюциногены



Легенда

Базовые группы

  • Синий: Стимулирующие центральную нервную систему вещества, .
  • Красный: Депрессанты (успокоительные средства).
  • Зелёный: Галлюциногены.
  • Розовый: Нейролептики.

Вторичные группы

  • Голубой: Пересечение стимулирующих (Синий) и психоделических галлюциногенов (Зелёный) — Психоделики со стимулирующим эффектом
  • Жёлтый : Пересечение депрессантов (Красный) и диссоциативных галлюциногенов (Зелёный) — Диссоциотивы с успокаивающим эффектом
  • Светло-фиолетовый: Пересечение стимулирующих (Синий) и нейролептиков (Розовый) — Антидепрессанты без седативного эффекта
  • Кремово-красный: Пересечение депрессантов (Красный) и нейролептиков (Розовый) — Антидепрессанты и антипсихотики с седативным эффектом.

Третичные группы

  • Пурпурный: Пересечение стимулирующих (Синий) и депрессантов (Красный) — Пример: никотин.
  • Белый: Пересечение стимулирующих, депрессантов и галлюциногенов — Пример: ТГК.
  • Дымно-голубой: Пересечение стимулирующих, психоделических галлюциногенов и нейролептиков — Пример: эмпатогены-энтактогены.
  • Персиковый: Пересечение депрессантов, диссоциативных галлюциногенов и нейролептиков

Четвертичные группы

  • Светло-розовый: Центр заключает в себя пересечение всех четырёх секций (стимулирующие, нейролептики, депрессанты, галлюциногены) — Пример — Марихуана, содержащая и ТГК и каннабидиол.

Классификации по силе воздействия на психику

Чем меньшее количество вещества необходимо принять для того, чтобы полностью ощутить его действие, тем более сильным, более психоактивным оно является. Для ЛСД, например, активная доза равна 100 микрограммам, в то время как для этанола доза измеряется десятками граммов. Таким образом, психоактивность ЛСД в десятки тысяч раз выше чем психоактивность этанола. В зависимости от особенностей метаболизма индивида вещество может на него почти не действовать или действовать гораздо сильнее (гиперчувствительность). Также принято измерять дозу в граммах вещества на килограмм веса.

Деление по силе зависимости неоднозначно. Лидерами по данному показателю среди веществ считаются героин, кокаин и никотин, а также алкоголь. Из классов веществ выделяют опиаты и стимуляторы, как вызывающие сильную зависимость, также сильную зависимость могут вызывать барбитураты, хотя реакции конкретных людей на различные препараты могут быть очень индивидуальны.

Кофе и чай, содержащие пурины, оказывают лёгкий стимулирующий эффект[3]. Под «лёгкими наркотиками» обычно подразумевают марихуану и иногда некоторые психоделики.

Механизм действия

На ЦНС психоактивные вещества оказывают разнообразное влияние на любом уровне функционирования ЦНС: молекулярном, клеточном, системном, синаптическом. В целом, любое такое влияние сопровождается изменением обмена веществ на том уровне, на котором происходит это влияние.

В организм психоактивные вещества могут попадать самыми разными путями, распространённые способы -

Психоактивное вещество проходит сложный путь в организме, в зависимости от способа принятия может перерабатываться организмом в производные, и, проходя через гематоэнцефалический барьер, воздействует на передачу нейронами нервных импульсов, например, через баланс нейромедиаторов в мозге, изменяя таким образом работу нервной системы.

Толерантность

Чем выше толерантность употребляющего к веществу, тем большие дозы ему необходимы для получения ожидаемого эффекта. Обычно толерантность вырабатывается при приёме вещества и со временем уходит на спад. Быстро толерантность формируется у кофеина и опиатов. Чем чаще и больше вещества употребляется — тем быстрее растёт толерантность.

Своеобразной толерантностью обладают классические психоделики (ЛСД, псилоцибин, мескалин) — при приеме одного из этих веществ толерантность возрастает очень быстро, буквально через несколько часов после начала действия, но полностью спадает приблизительно за неделю. Более того, для психоделиков характерна кросстолерантность; к примеру, прием псилоцибина на следующий день после приема ЛСД, в зависимости от индивидуальной восприимчивости и количества вещества, либо вообще не даст никакого эффекта, либо эффект будет значительно снижен и непродолжителен. Кросстолерантность психоделиков также полностью исчезает приблизительно за одну неделю.

Отмечают, что у некоторых веществ, например, у сальвинорина, природного диссоциатива, содержащегося в мексиканском шалфее Salvia divinorum, может отмечаться обратная толерантность, означающая феномен того, что при длительном употреблении для достижения одного и того же эффекта требуется меньшее количество вещества.

Формирование зависимости и синдрома отмены

Обычно формирование зависимости связывают со злоупотреблением ПАВ, его систематическим применением. Хотя действие веществ на человека очень индивидуально, можно сказать, что наиболее быстро из распространённых веществ зависимость формируется при приёме героина, никотина и «винта» (кустарно приготовленного стимулятора первитина и его производных), также можно выделить психостимуляторы кокаин и амфетамин, вызывающие психическую (но не физическую) зависимость.

Физиологическая зависимость формируется, когда организм привыкает к регулярному экзогенному поступлению участвующих в метаболизме веществ в организм и снижает их эндогенную выработку, таким образом при прекращении поступления вещества в организм в нём возникает обусловленная физиологическими процессами потребность в этом веществе. Физическая зависимость от психологической отличается тем, что в результате замещения собственных нейромедиаторов экзогенными снижается их продукция в организме[11] (либо количество рецепторов к ним).

Механизм формирования зависимости может быть связан как с самим веществом, так и с его метаболитами, например героин путём удаления ацетил групп метаболизируется в морфин, воздействующий на опиоидные рецепторы. Алкоголь воздействует на нервную систему, напрямую соединяясь с рецепторами ГАМК[12]. Никотин и амфетамины стимулируют выброс эндогенного адреналинаК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3915 дней].

Психологическая зависимость связывается в основном с приятными ощущениями от веществ, стимулирующими человека к повторению опыта их употребления. Под действием опиатов человек может не чувствовать боли и тревог, одним из вариантов действия стимуляторов является повышение самооценки и энергичности. Однако зависимость может формироваться и при употреблении других веществ, например диссоциативов, которые вызывают распад сознания (в трип-репортах сообщается даже о переживаниях смерти под их действием); переживания и визуальные эффекты от психоделиков часто вообще не могут быть описаны как приятные, тем не менее при частом употреблении эти вещества могут вызывать разрыв с реальностью, связанный с эскапистским характером психоделического опыта. Интоксикация каннабисом помогает от депрессии[13], при этом постоянному употреблению марихуаны или замещающих её смесей сопутствует ряд психосоциальных проблем[14].

Психоактивные вещества и рецепторы к нимК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4097 дней]

Экзогенные лиганды Эндогенные лиганды Рецепторы
Конопля (каннабиноиды) Анандамид
2-арахидонилглицерин
Каннабиноидные
LSD Серотонин
Дофамин
Адреналин
Серотониновые
Дофаминовые
Адренорецепторы
Кокаин
Амфетамины
Дофамин
Норадреналин
Серотонин
Дофаминовые
Адренорецепторы
Серотониновые
Опиаты
(Морфин, Героин и др.)
Эндорфины Опиоидные
Алкоголь
Снотворные средства
Гамма-аминомасляная кислота
Дофамин
Норадреналин
Серотонин
Бета-эндорфин
ГАМК-рецепторы
Дофаминовые
Адренорецепторы
Серотониновые
Опиоидные
Никотин Адреналин
Ацетилхолин
Дофамин
Адренорецепторы
н-холинорецепторы
Дофаминовые
Кофеин Аденозин Аденозиновые

См. также

Напишите отзыв о статье "Психоактивное вещество"

Примечания

  1. Психоактивное вещество // Cловарь по естественным наукам. Глоссарий.ру
  2. Каплан Г.И., Сэдок Б.Дж. Клиническая психиатрия: В 2 т. Т. 1. М., 1994. С. 148.
  3. 1 2 3 Перечень веществ и запрещённых методов к Конвенции против применения допинга (ETS № 135)
  4. [www.consilium-medicum.com/media/psycho/03_01p/4.shtml Психиатрия и психофармакотерапия — Клинико-фармакологические эффекты антидепрессантов]
  5. [www.rlsnet.ru/opisdrug/FGDescr.php?fgid=46 Регистр лекарственных средств России — Энциклопедия лекарств — Нейрометаболические стимуляторы]
  6. McKim, William A. Drugs and Behavior: An Introduction to Behavioral Pharmacology (5th Edition). — Prentice Hall, 2002. — P. 400. — ISBN ISBN 0-13-048118-1.
  7. [www.nida.nih.gov/DrugPages/DrugsofAbuse.html Information on Drugs of Abuse]. Commonly Abused Drug Chart. Проверено 27 декабря 2005.
  8. [www.erowid.org/psychoactives Erowid Psychoactive Vaults]. Проверено 27 декабря 2005.
  9. Stafford, Peter. Psychedelics Encycloedia. — 1992. — ISBN ISBN 0914171518.
  10. Kent, James. [tripzine.com/listing.php?id=pit12 Psychedelic Information Theory — Shamanism in the Age of Reason.] Retrieved on July 5, 2007.
  11. Наука и жизнь.:: [books.google.ru/books?id=f\_gnAQAAIAAJ Выпуски 5-8] Изд-во Академии наук СССР, 2004 стр. 103
    Психическая зависимость сменяется физической. Организм постепенно перестает вырабатывать нужные ферменты.
  12. [vertigo.com.ua/doctors/articles/Pascu.asp Почему алкоголь вызывает головокружение?]
  13. Отчет (Фьорелло Генри) Ла Гардия (La Guardia) (1942)
  14. [sexualdysfunction.ru/451.html Энциклопедия психологии — Марихуана]

Литература

  • «Лекарственные средства» М. Д. Машковского
  • «ЛСД — мой трудный ребёнок», Хоффман А.
  • [www.erowid.org/library/books_online/pihkal/pihkal.shtml «Фенэтиламины, которые я знал и любил»] (англ.) , Шульгин А.
  • [www.erowid.org/library/books_online/tihkal/tihkal.shtml «Триптамины, которые я знал и любил»] (англ.) , Шульгин А.
  • [web.archive.org/web/20110515054923/for-freedom.ucoz.com/blog/timoti_liri_ot_lsd_k_virtualnoj_realnosti/2010-06-09-45 От ЛСД к виртуальной реальности.] Тимоти Лири
  • [www.narkotiki.ru/datadepot/narkology01/2002_05_02.pdf Дмитриева Т. Б., Игонин А. Л., Клименко Т. Б., Пищикова Л. Е., Кулагина Н. Е., Сравнительная характеристика основных групп психоактивных веществ // Наркология № 5, 2002]

Ссылки

  • [www.behigh.org/library/index.html Библиотека проекта beHigh.org]
  • [www.lycaeum.org/ Lycaeum — База психоактивных веществ и растений (англ.)]
  • [www.bwashing.tk/ Центр исследований психоактивных веществ]
  • [wiki.narkopedia.info/ Wiki Наркопедия] — в разработке
  • [horus.ucoz.ru/index/shamanskij_trip_shamanskoe_puteshestvie/0-26 Видео «Шаманский трип»] — видения вследствие принятия психоактивных веществ

Отрывок, характеризующий Психоактивное вещество

«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?

Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.

Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.

Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.


Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.

Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.

Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»

Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.



Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.

После Бородинского сражения, занятия неприятелем Москвы и сожжения ее, важнейшим эпизодом войны 1812 года историки признают движение русской армии с Рязанской на Калужскую дорогу и к Тарутинскому лагерю – так называемый фланговый марш за Красной Пахрой. Историки приписывают славу этого гениального подвига различным лицам и спорят о том, кому, собственно, она принадлежит. Даже иностранные, даже французские историки признают гениальность русских полководцев, говоря об этом фланговом марше. Но почему военные писатели, а за ними и все, полагают, что этот фланговый марш есть весьма глубокомысленное изобретение какого нибудь одного лица, спасшее Россию и погубившее Наполеона, – весьма трудно понять. Во первых, трудно понять, в чем состоит глубокомыслие и гениальность этого движения; ибо для того, чтобы догадаться, что самое лучшее положение армии (когда ее не атакуют) находиться там, где больше продовольствия, – не нужно большого умственного напряжения. И каждый, даже глупый тринадцатилетний мальчик, без труда мог догадаться, что в 1812 году самое выгодное положение армии, после отступления от Москвы, было на Калужской дороге. Итак, нельзя понять, во первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что то глубокомысленное в этом маневре. Во вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. Если с того времени, как совершилось это движение, положение русского войска стало улучшаться, то из этого никак не следует, чтобы это движение было тому причиною.