Псковские князья
Согласно поздней Никоновской летописи, учреждение в Пскове отдельного княжеского стола было произведено Владимиром Святославичем, который в 1014 году выделил город в удел своему сыну Судиславу. Во время усобицы Владимировичей Судислав был посажен в темницу, а псковское княжение ликвидировано. Наиболее вероятно, что это Ярослав (Мудрый), опасаясь каких-либо притязаний на киевское княжение со стороны Судислава, заточил его — своего последнего брата и самого младшего из Владимировичей — в темницу (поруб). В период раздробленности Псков находился в составе Новгородской земли и стремился к расширению своей автономии. Как и в Новгороде, в нём установилась «республиканская» система политического устройства, ограничивающая права князя в пользу боярской верхушки и веча.
В 1348 году по Болотовскому договору Новгород признал независимость Пскова и перестал посылать в него своих посадников. С 1399 псковские князья называются московскими наместниками. Василий II добивается права назначать псковских наместников по своему усмотрению, причем они приносят присягу не только Пскову, но и великому князю. При Иване III псковичи отказываются от права смещать назначенных к ним князей.
В 1510 великий князь московский Василий III прибыл в Псков и объявил его своей вотчиной. Вече был распущено, приблизительно 300 богатых псковских семей было выслано из города. Их имения распределили между служилыми московскими людьми. Князей и наместников в Пскове больше не было.
Князья псковские
- 1137—1138 Всеволод Мстиславич (князь новгородский)
- 1138—1148[1] Святополк Мстиславич волынский
- 1178—1180 Мстислав Давыдович смоленский
- 1180—1195 Мстислав Романович смоленский
- 1195—1211 Владимир Мстиславич торопецкий
- 1213—1213 Владимир Мстиславич торопецкий
- 1213—1214 Всеволод Борисович (князь герсикский)
- 1214—1214 Ярослав Владимирович торопецкий
- 1214—1214 Всеволод Мстиславич (князь смоленский)
- 1214—1222 Владимир Мстиславич торопецкий
- 1232—1240 Юрий Мстиславич[2]
- 1240—1242 Ярослав Владимирович торопецкий
- 1253—1256 Ярослав Ярославич тверской
- 1256—1266 Святослав Ярославич (князь тверской)
- 1266—1299 Довмонт литовский
- 1299—1299 Давыд (сын Довмонта)
- 1307—1307 Фёдор Михайлович (князь белозерский)
- 1327—1330 Александр Михайлович тверской
- 1323 Давыд (сын Довмонта)
- 1331—1337 Александр Михайлович тверской
- (1337—1339)—1341 Всеволод Александрович холмский
- 1341 Александр Всеволодович
- 1342—1349 Андрей Ольгердович литовский
- 1349—1356 Евстафий Федорович изборский
- 1356—1358 Василий Будиволна
- 1358—1360 Евстафий Федорович изборский
- ок.1360— ок.1369 Александр (Борис)
- до 1375—1377 Матвей
- 1377—1386 Андрей Ольгердович литовский
- 1386—1394 Иван Андреевич литовский
- 1394—1399 Андрей Ольгердович литовский
Московские наместники
- 1399—1399 Иван Всеволодович Холмский
- 1401—1407 Даниил Александрович Псковский
- 1407—1408 Константин Дмитриевич Углицкий
- 1408—1409 Даниил Александрович Псковский
- 1410—1412 Александр Фёдорович Щепа Ростовский
- 1412—1414 Константин Дмитриевич Углицкий
- 1415—1417 Андрей Александрович Ростовский
- 1417—1420 Фёдор Александрович Ростовский
- 1421—1424 Александр Фёдорович Щепа Ростовский
- 1424—1425 Фёдор Патрикеевич
- 1428—1429 Дмитрий Александрович Щепа Ростовский
- 1429—1434 Александр Фёдорович Щепа Ростовский
- 1434—1436 Владимир Данилович Литовский
- 1436—1437 Борис Васильевич Шуйский
- 1437—1439 Владимир Данилович Литовский
- 1439—1442 Александр Иванович Лукомский
- 1443—1447 Александр Васильевич Чарторыйский
- 1448—1455 Василий Васильевич Гребёнка Шуйский
- 1456—1460 Александр Васильевич Чарторыйский
- 1460—1460 Юрий Васильевич Младший Дмитровский
- 1460—1461 Иван Васильевич Стрига Оболенский
- 1461—1462 Владимир Андреевич Ростовский
- 1463—1466 Иван Александрович Звенигородский
- 1467—1472 Фёдор Юрьевич Шуйский
- 1473—1477 Ярослав Васильевич Оболенский
- 1478—1482 Василий Васильевич Бледный Шуйский
- 1482—1487 Ярослав Васильевич Оболенский
- 1488—1491 Семён Романович Ярославский
- 1491—1496 Василий Федорович Шуйский
- 1496—1501 Александр Владимирович Ростовский
- 1501—1503 Иван Иванович Горбатый-Суздальский
- 1503—1507 Дмитрий Владимирович Ростовский
- 1507—1509 Пётр Васильевич Великий Шестунов
- 1509—1510 Иван Михайлович Репня-Оболенский
- 1510—1511 Григорий Фёдорович Морозов и Иван Андреевич Челяднин
- 1511—1513 Пётр Васильевич Великий Шестунов и Семён Фёдорович Курбский
Напишите отзыв о статье "Псковские князья"
Примечания
См. также
Ссылки
- [izpi.ru/aum.php?a=104&u=12 Минникес И. В.Основания и порядок избрания князя в русском государстве X—XIV вв.\АКАДЕМИЧЕСКИЙ ЮРИДИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ № 4(6)(октябрь-декабрь) 2001 г.\\Иркутское ГНИУ Институт Законодательства и правовой информации]
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Псковские князья
Муж посмотрел на нее с таким видом, как будто он был удивлен, заметив, что кто то еще, кроме его и Пьера, находился в комнате; и он с холодною учтивостью вопросительно обратился к жене:– Чего ты боишься, Лиза? Я не могу понять, – сказал он.
– Вот как все мужчины эгоисты; все, все эгоисты! Сам из за своих прихотей, Бог знает зачем, бросает меня, запирает в деревню одну.
– С отцом и сестрой, не забудь, – тихо сказал князь Андрей.
– Всё равно одна, без моих друзей… И хочет, чтобы я не боялась.
Тон ее уже был ворчливый, губка поднялась, придавая лицу не радостное, а зверское, беличье выраженье. Она замолчала, как будто находя неприличным говорить при Пьере про свою беременность, тогда как в этом и состояла сущность дела.
– Всё таки я не понял, de quoi vous avez peur, [Чего ты боишься,] – медлительно проговорил князь Андрей, не спуская глаз с жены.
Княгиня покраснела и отчаянно взмахнула руками.
– Non, Andre, je dis que vous avez tellement, tellement change… [Нет, Андрей, я говорю: ты так, так переменился…]
– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать.
Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате.
Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал.
– Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что?
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:
– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.
Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.