Псы (фильм)

Запрос «Псы» перенаправляется сюда; о собаках см. Собака.

Псы
Жанр	триллер, антиутопия, постапокалиптика
Режиссёр	Дмитрий Светозаров
Продюсер	Ада Ставиская
Автор сценария	Дмитрий Светозаров Аркадий Красильщиков
В главных ролях	Михаил Жигалов Юрий Кузнецов
Оператор	Александр Ковальчук
Композитор	Андрей Макаревич Александр Кутиков Александр Зайцев
Кинокомпания	Студия «Панорама»
Длительность	96 мин
Страна	СССР СССР
Год	1989
IMDb	ID 1316626
Выход фильма «Псы»

К:Фильмы 1989 года

«Псы» — советский художественный фильм Дмитрия Светозарова, вышедший в 1989 году. Фильм был снят в районе Аральского моря.

Сюжет

Средняя Азия. Обезлюдевший город. Когда-то он стоял на берегу моря, но вода ушла, и теперь вокруг пустыня. Здесь появляются стаи диких псов, брошенных человеком. Чтобы истребить псов, в город отправляется группа охотников.

Прообразом для сюжета фильма явилась трагическая судьба Аральского моря.

Описание сюжета

"...и дана ему власть умервщлять мечем, и голодом, и мором, и зверями земными."

                                                      Откровение Святого Иоанна Богослова.

Фильм начинается панорамой пустынного, заброшенного города ( как потом выяснилось, расположенного в районе Аральского моря ). Неизвестный мальчик, обследуя окрестности, натыкается на старый заброшенный танкер. За ним бесшумно наблюдает, следуя по пятам, собака ( вожак стаи ). Мальчик пробирается на танкер и находит запасы пресной воды. Внезапно слышатся быстрые шаги по воде. Мальчик пытается спастись, но тщетно, он становится жертвой кровожадной своры. Последнее живое существо, которое он увидел в своей жизни - та самая собака, что наблюдала за ним всю дорогу.

Высшее руководство приинимает безоговорочное решение покончить с, как поначалу кажется, волками - людоедами. Собрать спецотряд из, хорошо обученных стрелков ( военных и охотников ) поручено Ивану Максимчуку. Первым в списке Максимчука оказывается его хороший друг, а ныне уволенный за пьянство школьный учитель Борис Григорьевич Макаренко - падший, запутавшийся в жизни человек, не имеющий, к слову, никакого опыта по обращению с огнестрельным оружием. После долгих уговоров, Макаренко соглашается отправиться на задание с Максимчуком. Далее, в отряд входят - молчаливый чемпион по стрельбе со своей собакой; профессиональный охотник Виктор Утехин; добровольно вызвавшийся быть проводником Егор Маникин; фронтовик, ветеран Великой Отчественной войны Иннокентий Фурсов. Отряд направляется через пустыню в район бедствия, по дороге наткнувшись на странную парочку - обезумевшую женщину Гили и неизвестного гидролога Пахтусова, обосновавшихся на маяке, неподалеку от "Мертвого города". Разговор с новыми знакомыми проливапт свет на многое. Гили намекает, что в этих местах волки никогда не водились. Несмотря ни на что, отряд продолжает свой путь. По прибытию в "Мертвый город" за членами спецотряда начинается слежка. Следят за ними, уже давно ставшие хозяевами пустынных руин, псы-людоеды. Члены отряда случайно натыкаются на собаку, которая, как им кажется, просто потерялась в городе ( это именно та собака, что следила за мальчиком, а затем зверски убила его в начале фильма ).

В первую же ночь пребывания в "Мертвом городе", отряд подвергается нападению псов-людоедов. Помимо всего прочего, двое неизвестных мародеров пытаются угнать автобус Фурсова, на котором, собственно, отряд и прибыл в город, но им это не удается. Один из них стал жертвой псов, второму мародеру, по имени Стас, удается спастись, укрывшись в автобусе, его находят члены отряда Максимчука. Егор Маникин, оказавшийся на самом деле матерым уголовником, уже успевшим отсидеть 13 лет за решеткой, берет выжившего Стаса под свое крыло, попутно пытаясь использовать его в исполении своего же корыстного замысла. На деле, Маникин потому и вызвался быть проводником, что ему было бы легче вывезти награбленное за многие годы, добро, которое столько лет ждало своего часа. Однако, Маникин терпит фиаско, став жертвой своих же козней. Новоиспеченный сообщник предает его, но Маникин так просто не сдается, он простреливает бензобак автобуса Фурсова, на котором его сообщник увозит все награбленное. Смирившись с судьбой, Маникин с ужасом обнаруживат, что попал в засаду. Его убивают собаки. Наутро - Утехин, "Молчун" и Фурсов решают бежать из города, пока не поздно. Максимчук незамедлительно выдвигает теории о сверхъестественной животной жестокости, попутно приписывая одичавших псов-людоедов к оборотням, на что остальные члены отряда, включая даже Макаренко отмахиваются, считая, что Максимчук просто сошел с ума. Отряд вновь подвергается атаке псов-людоедов. Всем удается выжить, но с ужасом они узнают, что их транспорт, вода и провиант скрылись в неизвестном направлении, Вскоре, Максимчук и остальные находят изуродованное тело Маникина. Теперь им все становится ясно, насчет исчезновения автобуса. Отряд решает разделиться - Максимчук, "Молчун" и Фурсов обследуют город, Макаренко на пару с, люто ненавидящим его Утехиным, должны исследовать подземную часть города. Макаренко случайно натыкается на вожака стаи, которого он и все остальные члены отряда уже видели, по приезду в город. Утехин и Макаренко спускаются в подземную часть города, где они находят склад награбленного, то, что Маникин с сообщником не успели вывезти из города. Из-за неудачной выходки Утехина, Макаренко впадает в кому.

Тем временем, в пустыне, обезумевший сообщник покойного Маникина, становится, как и его "приятель" жертвой собственной жадности. Не желая расставаться с награбленным, Стаса вместе со всем автобусом "проглатывают" зыбучие пески. Он погибает.

Утехин, небезосновательно чувствующий себя виноватым в случившимся, ценой невероятных мучений, спасает из пустынных катакомб и себя, и Макаренко, который, как ему кажется, уже скончался. Утехина и Макаренко находят остальные выжившие. Фурсов констатирует у последнего кому, как следствие пережитого сильного инсульта. Максимчук не верит его словам, будучи полностью уверенным в том, что его друг погиб по вине Утехина, страшно ненавидевшего Макаренко "при жизни". "Молчун" отправляется на маяк, надеясь получить от обезумевшей женщины или гидролога ответы на наболевшие вопросы. На маяке он находит ошейник своей погибшей прошлой ночью собаки. Гили признается, что каждую ночь выходила убивать собак, сводя счеты с теми, кто отнял у нее сына ( вероятнее всего, того мальчика, ставшего жертвой псов в начале фильма ). И собаку "Молчуна" ей пришлось убить, так как она думала, что она "из этих". Гили рассказывает, где находится логово людоедов, сказав при этом, что ни "Молчуну", ни его товарищам живыми из города не выйти. Выясняется, что их логово на том самом танкере, куда пробрался неизвестный мальчик, где он и нашел свою погибель, став жертвой псов. "Молчун", Утехин и Фурсов находят и убивают всех псов до единого. Выживший из ума Максимчук остается присматривать за Макаренко, находящимся в коме. Наутро, "Молчун", Утехин и Фурсов возвращаются к Максимчуку, но тот, уже окончательно сошедший с ума, убивает Фурсова, застрелив его из винтовки. "Молчун" и Утехин находят укрытие. "Молчун" пытается воззвать Максимчука к благоразумию. Тщетно. Максимчук совершает самоубийство, застрелившись из той жей винтовки, из которой он ранее застрелил Фурсова. Макаренко, постепенно приходящий в себя, не успевает предотвратить несчастье, и сам, в конце концов умирает. В итоге, в живых остаются только "Молчун" и Утехин.

Финальная сцена фильма - "Молчун" и Утехин один за другим выносят тела погибших товарищей на улицу, под палящее солнце. "Молчун" с болью смотрит на тела погибших товарищей. Он падает на колени, приложив голову к земле, он внезапно начинает выть, как собака. Утехин пытается его успокоить, но безуспешно. Он также, как и его товарищ падает на колени, и ни с того, ни с сего, начинает выть, подобно собаке. Жуткий вой звучит вперемешку с душераздирающими криками боли. Камера отдаляется. На этой сцене фильм заканичивается.

Критика

«Своеобразный, сюрреалистический триллер с многослойным подтекстом. Группа охотников направляется в заброшенный городок уничтожить волков-людоедов, жертвами которого все чаще становятся жители города. Городок раньше стоял у моря, был полон жизни, но море ушло, а на его месте образовалась безводная, безжизненная пустыня. Вода осталась только в трюме старого танкера. Волков в мертвом городе охотники не обнаружили, зато себя обнаружили самым жутким образом одичавшие собаки-людоеды, брошенные людьми. Они мстят людям за „предательство“, их называют оборотнями, и авторы явно проводят параллель о том, что так и природа мстит человеку за надругательство над ней. Смотрится фильм напряженно, чему способствует и соответствующая музыка в исполнении „Машины времени“. Уникальная создана атмосфера безумия и убийства. Лицам младше 15 лет просмотр только с разрешения родителей.» (Иванов М.)

"Первый отечественный триллер. Во времена перестройки Светозаров оказался единственным из советских кинематографистов, решившимся сделать столь смелый шаг. Более того, ему удалось совместить в «Псах» библейскую мифологию и жанровые традиции американского кино: триллера, хоррора и даже вестерна.

Советские киночиновники обвинили фильм в чрезмерной жестокости и лишили широкого проката.

…"Псы" Светозарова — до сих пор не побитый рекорд стилизованной свирепости в отечественном кино".

Из интервью Дмитрия Светозарова газете «Факты» (Киев):

"— Фильм «Псы» был снят на изломе эпох, в 1989 году, в независимой кинокомпании «Панорама» и вызвал шоковую реакцию и критики, и публики. Меня один критик даже спросил: «Как мог сын человека, снявшего „Даму с собачкой“, снять „Псы“?..» Но между этими фильмами существует глубинная связь. Это — изменение эпох, мировоззрений, мироощущений. И ещё: будучи сыном своего отца, с одной стороны, с другой — я человек, который пренебрегает некоторыми общепринятыми ценностями, официозной моралью. Самыми дорогими для отца были его фильмы, снятые по произведениям Чехова, которого он очень любил и перечитывал. Но так получилось, что я выбрал жанровое кино. И по внешним признакам мы с отцом противоположны. Но это только внешне. Нас объединяет интерес к психологии человека.

Чем ещё можно объяснить безысходность и одиночество героев в моих фильмах? Дело в том, что я патологически, до истеричности искренен. Именно поэтому у меня много знакомых, но мало настоящих друзей. К тому же, я не принадлежал ни к какому клану. Ведь не секрет, что в кино под крылом одной яркой, мощной фигуры, образуются кланы или стаи, где существует много посредственностей.

И так уж получилось — быть сыном Хейфица, с одной стороны, очень приятно, а с другой… Очень сложно. Любой успех приписывается связям отца: «Ну что вы хотите? Конечно, отец помог!» А любой неуспех: «О, надо же, такая бездарность, что и отец не спас!» Поэтому одна из моих принципиальных работ, картина «Гаджо», что в переводе с цыганского «Чужой», эдакий перевертыш «Живого трупа», рассказывает о современном интеллигенте, который, устав от одиночества, в поисках любви уходит к цыганам. Но… не находит её и там.

Хотя в повседневной жизни я очень жизнерадостный человек, даже оптимист. Наверное, такая двойственность и есть знаменитое: «единство и борьба противоположностей». Впрочем, это характерно для мира кино и театра. Великий Аркадий Райкин в жизни был очень тяжелым человеком, деспотом и ничего общего не имел со своей сценической маской".

В ролях

• Юрий Кузнецов — Иван Максимчук, начальник спецотряда
• Михаил Жигалов — «молчун»
• Сергей Коковкин — учитель
• Андрей Краско — охотник
• Алексей Крыченков — уголовник
• Александр Суснин — шофёр
• Андрей Николаев — мародёр
• Сергей Архангельский — мальчик
• Райхан Айткожанова — женщина на маяке
• Николай Исполатов — гидролог

Интересные факты

• Музыка к фильму написана и исполнена группой «Машина времени».
• Ни одно животное во время съёмок не пострадало.

Персонажи и судьбы

• «Молчун» — (настоящее имя в ходе сюжета не упоминается ни разу) заведующий тиром на городском стадионе, «экс-чемпион» по стрельбе. Спокоен, замкнут, холоден. Обладает способностью воздействовать на людей без слов. О герое известно мало, поскольку сам он по ходу сюжета почти не разговаривает (видимо из-за повреждения голосовых связок). Единственное, что точно можно сказать о прошлом "Молчуна", так это то, что он был чемпионом ДОСААФ по стрельбе, да и то, такой вывод можно сделать, только исходя из слов Максимчука. Хотя сам "Молчун" сего факта не отрицает. Любимое оружие — ружье МЦ21-12. Всегда и везде его сопровождала немецкая овчарка, убитая жительницей маяка в середине фильма. В дальнейшем «Молчун» надевает на шею ошейник своей погибшей собаки, чтобы сохранить память о верном друге. На протяжении сюжета был одним из немногих, кто сохранял мужество, но после гибели товарищей пал духом.
• «Охотник» — (настоящее имя — Виктор Васильевич Утехин) рабочий АТП, охотник со стажем. До событий фильма, как следует из его слов, жил с женой и детьми в однокомнатной квартире в коммуналке. Жесток, задирист, больше всего ненавидит в людях слабость. Поначалу испытывал ярко выраженную неприязнь к двум членам спецотряда — Ивану Максимчуку (лидеру спецотряда) и «Учителю» Борису, которого ненамеренно довел до смерти (решив из злобы напугать «Учителя», Утехин надевает противогаз и начинает жутко выть, из-за чего Бориса разбивает паралич). Впоследствии глубоко раскаивается в содеянном. Утехин показан, как персонаж противоположный «Молчуну». Если «Молчун» — спокойный и сдержанный, предпочитающий меньше говорить и больше думать и делать, Виктор сперва делает дело, а потом, когда уже поздно, думает над последствиями. Вместе с «Молчуном» выживает, но от пережитых потрясений и смертей также теряет разум.
• Иван Максимчук — мелкий городской чиновник, лидер спецотряда, который ему было приказано собрать для рейда на территорию «Аральской катастрофы». Известно, что до событий фильма служил в армии, имел неплохое представление о вооружении, получил признание командования, невзирая на то, что «…голоса командирского нету». Несмотря на все вышеуказанные факторы, одним из первых сошел с ума от страха. Истеричен и суеверен (так, например, он, не скрывая, верит, что бездомные собаки — это древние мифические существа, именуемые «Белыми волками» или «оборотнями». Упоминает, что о «Белых волках» вычитал «…в журнале каком-то»). Вскоре, после трагедии, произошедшей с Борисом, Максимчук рассказывает, что именно к нему «собачки-то и приходили». Из его откровений становится ясно, что он сам принимал непосредственное участие в создании плотины в районе Аральского моря. Ближе к концу Иван осознает всю безвыходность сложившейся ситуации и окончательно теряет разум, приняв других членов спецотряда за «Белых Волков» и убив «Шофера» (Фурсова). После чего застреливается из собственного "Винчестера".
• «Шофёр» — (настоящее имя Фурсов Иннокентий Фомич) водитель автобуса, довозившего отряд до места назначения. Ветеран Великой Отечественной войны. Немногословен, обладает крепкими нервами, будучи самым спокойным и стойким членом команды. Несколько раз за весь фильм его «мутит» от вида крови (в одном из разговоров говорит «Молчуну»: «…Свежатину видеть не могу — в детстве ещё мутило…»). Убежден, что «…человек, вон, в суете и злобе никак понять не может — нельзя жить ненавистью». Верил, что псы-убийцы — это наказание, в частности, ему самому за совершенное много лет назад злодеяние. (До войны, в части, где он служил расплодились собаки. Был дан приказ ликвидировать всех псов из пулеметов, предварительно загнав их в овраг. Сам Иннокентий Фомич принимал в этом непосредственное участие («…приказ, куда денешься…»)). Был застрелен Максимчуком, когда последний, сойдя с ума, принял Иннокентия, «Молчуна» и «Охотника» за «Белых волков».
• «Учитель» — (настоящее имя — Макаренко Борис Григорьевич) бывший учитель литературы, уволенный за пьянство. Живое воплощение разлагающейся советской интеллигенции. Труслив, безобиден, жалостлив. Любил цитировать русских поэтов. Поначалу Виктор («Охотник») испытывал к Борису сильную неприязнь, которую даже не старался скрыть. Следует заметить, что Виктор ошибочно полагал, что Борис — еврей. Борис разделял теорию Ивана о том, что во всём происходящем есть нечто сверхъестественное, однако не торопился признавать собак оборотнями, считая, что звери сродни человеку: способны помнить зло и мстить людям «за предательство». Ближе к развязке впал в кому из-за пережитого в результате неудачной шутки Утехина ужаса, затем на несколько мгновений пришел в себя, из последних сил пытался предотвратить самоубийство Ивана, после чего умер окончательно.
• «Уголовник» — (настоящее имя — Егор Маникин) единственный член спецотряда Максимчука, который жил в Городе до того, как его оставили жители. Хитер и подл. Добровольно вызвался быть проводником. Вел себя скрытно, заметив распри среди членов спецотряда, предпочитал не вмешиваться. Из его собственных слов следует, что до событий, описанных в фильме, он «отсидел» 13 лет за кражу имущества. Вернулся в Мертвый город, чтобы завершить начатое и вывезти «барахло» на угнанном автобусе Фурсова. После спасения отрядом от собак случайного мародёра (Стаса) пытался использовать его в осуществлении своего замысла, однако был коварно предан (мародёр уехал на автобусе, пока Маникин выносил из подвала ящик с награбленным добром) и загрызен собаками.
• Стас — молодой инженер, который вместе со своим сообщником (безымянным мужчиной, растерзанным псами) приехал в Мертвый город поживиться брошенным имуществом. Труслив, жаден, аморален. Именно его «Запорожец» главные герои видят на въезде в город, наполовину погрузившимся в зыбучие пески. Вступает в сговор с Маникиным, однако предает его, не желая делиться награбленным. Из-за поврежденного бензопровода не смог доехать до города и застрял посреди пустыни, где очень быстро сошел с ума. Был поглощен зыбучими песками вместе с автобусом.
• Гили — полубезумная молодая женщина, живущая на маяке на окраине города. Её сына загрызли собаки. Из мести Гили каждую ночь облачалась в плащ с капюшоном и с копьем в руке ходила убивать псов. Именно она заколола овчарку «Молчуна». Указала «Молчуну» место логова собак, предсказав при этом, что ни он ни его товарищи не выберутся из города живыми.
• Гидролог Пахтусов-Петров — сумасшедший ученый, с которым сожительствует Гили (возможно её муж). Верит, что сможет «силой науки» восстановить море и вернуть городу жизнь. Держит дома коллекцию пустынных змей и ящериц. Избивает Гили, за то что та, как ему показалось, сообщила «Молчуну» тайны его «великих открытий».
• Неизвестный мародёр — мужчина, прибывший вместе со Стасом в Город. Явно не был другом Стаса (в разговоре с Маникиным («Уголовником») Стас говорит о нём с явной неприязнью). О его прошлом абсолютно ничего неизвестно. Убит собаками в первую ночь пребывания спецотряда в Городе.
• Мальчик — появляется в самом начале фильма. Самый первый погибший в фильме персонаж. Вероятно приходился сыном Гили. (Ближе к концу фильма Гили рассказывает «Молчуну», что собаки загрызли её сына, что и мотивировало её на самостоятельную борьбу с псами). Выходя на охоту, Гили всегда одевала одежду с большим капюшоном — ту, что была одета на убитом мальчике. Возможно его мать делала это дабы вершить «правосудие» от имени погибшего сына.

Оружие в фильме

• Карабин Мосина — Иннокентий Фомич и Егор («Шофер» и «Уголовник»).
• МЦ-21-12 — Любимое оружие «Молчуна».
• Автомат Калашникова — Иван, затем Виктор («Охотник»).
• Winchester Model 1895 — Виктор («Охотник»), затем Иван.
• Двуствольное ружьё ТОЗ-63 — Борис Григорьевич («Учитель»), Гили, женщина на маяке.

Ссылки

[kino-teatr.ru/kino/art/kino/438/ Игорь Писарев. Местами Апокалипсис] // Советский экран. 1990. № 14

• Михаил Трофименков. [seance.ru/n/2/eto_ne_postmodernizm/psi/ Псы] // Сеанс. 1991. № 2=

Отрывок, характеризующий Псы (фильм)

– Едва ли я воспользуюсь вашим гостеприимством, господа, и теперь мне пора ехать, – взглядывая на часы, сказал Болконский.
– Куда?
– К императору.
– О! о! о!
– Ну, до свидания, Болконский! До свидания, князь; приезжайте же обедать раньше, – пocлшaлиcь голоса. – Мы беремся за вас.
– Старайтесь как можно более расхваливать порядок в доставлении провианта и маршрутов, когда будете говорить с императором, – сказал Билибин, провожая до передней Болконского.
– И желал бы хвалить, но не могу, сколько знаю, – улыбаясь отвечал Болконский.
– Ну, вообще как можно больше говорите. Его страсть – аудиенции; а говорить сам он не любит и не умеет, как увидите.


На выходе император Франц только пристально вгляделся в лицо князя Андрея, стоявшего в назначенном месте между австрийскими офицерами, и кивнул ему своей длинной головой. Но после выхода вчерашний флигель адъютант с учтивостью передал Болконскому желание императора дать ему аудиенцию.
Император Франц принял его, стоя посредине комнаты. Перед тем как начинать разговор, князя Андрея поразило то, что император как будто смешался, не зная, что сказать, и покраснел.
– Скажите, когда началось сражение? – спросил он поспешно.
Князь Андрей отвечал. После этого вопроса следовали другие, столь же простые вопросы: «здоров ли Кутузов? как давно выехал он из Кремса?» и т. п. Император говорил с таким выражением, как будто вся цель его состояла только в том, чтобы сделать известное количество вопросов. Ответы же на эти вопросы, как было слишком очевидно, не могли интересовать его.
– В котором часу началось сражение? – спросил император.
– Не могу донести вашему величеству, в котором часу началось сражение с фронта, но в Дюренштейне, где я находился, войско начало атаку в 6 часу вечера, – сказал Болконский, оживляясь и при этом случае предполагая, что ему удастся представить уже готовое в его голове правдивое описание всего того, что он знал и видел.
Но император улыбнулся и перебил его:
– Сколько миль?
– Откуда и докуда, ваше величество?
– От Дюренштейна до Кремса?
– Три с половиною мили, ваше величество.
– Французы оставили левый берег?
– Как доносили лазутчики, в ночь на плотах переправились последние.
– Достаточно ли фуража в Кремсе?
– Фураж не был доставлен в том количестве…
Император перебил его.
– В котором часу убит генерал Шмит?…
– В семь часов, кажется.
– В 7 часов. Очень печально! Очень печально!
Император сказал, что он благодарит, и поклонился. Князь Андрей вышел и тотчас же со всех сторон был окружен придворными. Со всех сторон глядели на него ласковые глаза и слышались ласковые слова. Вчерашний флигель адъютант делал ему упреки, зачем он не остановился во дворце, и предлагал ему свой дом. Военный министр подошел, поздравляя его с орденом Марии Терезии З й степени, которым жаловал его император. Камергер императрицы приглашал его к ее величеству. Эрцгерцогиня тоже желала его видеть. Он не знал, кому отвечать, и несколько секунд собирался с мыслями. Русский посланник взял его за плечо, отвел к окну и стал говорить с ним.
Вопреки словам Билибина, известие, привезенное им, было принято радостно. Назначено было благодарственное молебствие. Кутузов был награжден Марией Терезией большого креста, и вся армия получила награды. Болконский получал приглашения со всех сторон и всё утро должен был делать визиты главным сановникам Австрии. Окончив свои визиты в пятом часу вечера, мысленно сочиняя письмо отцу о сражении и о своей поездке в Брюнн, князь Андрей возвращался домой к Билибину. У крыльца дома, занимаемого Билибиным, стояла до половины уложенная вещами бричка, и Франц, слуга Билибина, с трудом таща чемодан, вышел из двери.
Прежде чем ехать к Билибину, князь Андрей поехал в книжную лавку запастись на поход книгами и засиделся в лавке.
– Что такое? – спросил Болконский.
– Ach, Erlaucht? – сказал Франц, с трудом взваливая чемодан в бричку. – Wir ziehen noch weiter. Der Bosewicht ist schon wieder hinter uns her! [Ах, ваше сиятельство! Мы отправляемся еще далее. Злодей уж опять за нами по пятам.]
– Что такое? Что? – спрашивал князь Андрей.
Билибин вышел навстречу Болконскому. На всегда спокойном лице Билибина было волнение.
– Non, non, avouez que c'est charmant, – говорил он, – cette histoire du pont de Thabor (мост в Вене). Ils l'ont passe sans coup ferir. [Нет, нет, признайтесь, что это прелесть, эта история с Таборским мостом. Они перешли его без сопротивления.]
Князь Андрей ничего не понимал.
– Да откуда же вы, что вы не знаете того, что уже знают все кучера в городе?
– Я от эрцгерцогини. Там я ничего не слыхал.
– И не видали, что везде укладываются?
– Не видал… Да в чем дело? – нетерпеливо спросил князь Андрей.
– В чем дело? Дело в том, что французы перешли мост, который защищает Ауэсперг, и мост не взорвали, так что Мюрат бежит теперь по дороге к Брюнну, и нынче завтра они будут здесь.
– Как здесь? Да как же не взорвали мост, когда он минирован?
– А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и сам Бонапарте, не знает.
Болконский пожал плечами.
– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C'est genial. Le prince d'Auersperg se pique d'honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c'est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n'est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]
– С'est trahison peut etre, [Быть может, измена,] – сказал князь Андрей, живо воображая себе серые шинели, раны, пороховой дым, звуки пальбы и славу, которая ожидает его.
– Non plus. Cela met la cour dans de trop mauvais draps, – продолжал Билибин. – Ce n'est ni trahison, ni lachete, ni betise; c'est comme a Ulm… – Он как будто задумался, отыскивая выражение: – c'est… c'est du Mack. Nous sommes mackes , [Также нет. Это ставит двор в самое нелепое положение; это ни измена, ни подлость, ни глупость; это как при Ульме, это… это Маковщина . Мы обмаковались. ] – заключил он, чувствуя, что он сказал un mot, и свежее mot, такое mot, которое будет повторяться.
Собранные до тех пор складки на лбу быстро распустились в знак удовольствия, и он, слегка улыбаясь, стал рассматривать свои ногти.
– Куда вы? – сказал он вдруг, обращаясь к князю Андрею, который встал и направился в свою комнату.
– Я еду.
– Куда?
– В армию.
– Да вы хотели остаться еще два дня?
– А теперь я еду сейчас.
И князь Андрей, сделав распоряжение об отъезде, ушел в свою комнату.
– Знаете что, мой милый, – сказал Билибин, входя к нему в комнату. – Я подумал об вас. Зачем вы поедете?
И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.


В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
Желая спросить у кого нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из под коврового платка, кричала:
– Адъютант! Господин адъютант!… Ради Бога… защитите… Что ж это будет?… Я лекарская жена 7 го егерского… не пускают; мы отстали, своих потеряли…
– В лепешку расшибу, заворачивай! – кричал озлобленный офицер на солдата, – заворачивай назад со шлюхой своею.
– Господин адъютант, защитите. Что ж это? – кричала лекарша.
– Извольте пропустить эту повозку. Разве вы не видите, что это женщина? – сказал князь Андрей, подъезжая к офицеру.
Офицер взглянул на него и, не отвечая, поворотился опять к солдату: – Я те объеду… Назад!…
– Пропустите, я вам говорю, – опять повторил, поджимая губы, князь Андрей.
– А ты кто такой? – вдруг с пьяным бешенством обратился к нему офицер. – Ты кто такой? Ты (он особенно упирал на ты ) начальник, что ль? Здесь я начальник, а не ты. Ты, назад, – повторил он, – в лепешку расшибу.
Это выражение, видимо, понравилось офицеру.
– Важно отбрил адъютантика, – послышался голос сзади.
Князь Андрей видел, что офицер находился в том пьяном припадке беспричинного бешенства, в котором люди не помнят, что говорят. Он видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибиточке исполнено того, чего он боялся больше всего в мире, того, что называется ridicule [смешное], но инстинкт его говорил другое. Не успел офицер договорить последних слов, как князь Андрей с изуродованным от бешенства лицом подъехал к нему и поднял нагайку:
– Из воль те про пус тить!
Офицер махнул рукой и торопливо отъехал прочь.
– Всё от этих, от штабных, беспорядок весь, – проворчал он. – Делайте ж, как знаете.
Князь Андрей торопливо, не поднимая глаз, отъехал от лекарской жены, называвшей его спасителем, и, с отвращением вспоминая мельчайшие подробности этой унизи тельной сцены, поскакал дальше к той деревне, где, как ему сказали, находился главнокомандующий.
Въехав в деревню, он слез с лошади и пошел к первому дому с намерением отдохнуть хоть на минуту, съесть что нибудь и привесть в ясность все эти оскорбительные, мучившие его мысли. «Это толпа мерзавцев, а не войско», думал он, подходя к окну первого дома, когда знакомый ему голос назвал его по имени.
Он оглянулся. Из маленького окна высовывалось красивое лицо Несвицкого. Несвицкий, пережевывая что то сочным ртом и махая руками, звал его к себе.
– Болконский, Болконский! Не слышишь, что ли? Иди скорее, – кричал он.
Войдя в дом, князь Андрей увидал Несвицкого и еще другого адъютанта, закусывавших что то. Они поспешно обратились к Болконскому с вопросом, не знает ли он чего нового. На их столь знакомых ему лицах князь Андрей прочел выражение тревоги и беспокойства. Выражение это особенно заметно было на всегда смеющемся лице Несвицкого.
– Где главнокомандующий? – спросил Болконский.
– Здесь, в том доме, – отвечал адъютант.
– Ну, что ж, правда, что мир и капитуляция? – спрашивал Несвицкий.
– Я у вас спрашиваю. Я ничего не знаю, кроме того, что я насилу добрался до вас.
– А у нас, брат, что! Ужас! Винюсь, брат, над Маком смеялись, а самим еще хуже приходится, – сказал Несвицкий. – Да садись же, поешь чего нибудь.
– Теперь, князь, ни повозок, ничего не найдете, и ваш Петр Бог его знает где, – сказал другой адъютант.
– Где ж главная квартира?
– В Цнайме ночуем.
– А я так перевьючил себе всё, что мне нужно, на двух лошадей, – сказал Несвицкий, – и вьюки отличные мне сделали. Хоть через Богемские горы удирать. Плохо, брат. Да что ты, верно нездоров, что так вздрагиваешь? – спросил Несвицкий, заметив, как князя Андрея дернуло, будто от прикосновения к лейденской банке.
– Ничего, – отвечал князь Андрей.
Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.