Птица с хрустальным оперением

Птица с хрустальным оперением
L'Uccello Dalle Piume Di Cristallo
Жанр	триллер детективный фильм
Режиссёр	Дарио Ардженто
Продюсер	Сальваторе Ардженто Артур Браунер
Автор сценария	Дарио Ардженто Фредерик Браун
В главных ролях	Тони Мусанте Сьюзи Кендалл Энрико Мария Салерно Ева Ренци Умберто Рахо Ренато Романо Джузеппе Кастеллано Марио Адорф Пино Патти
Оператор	Витторио Стораро
Композитор	Эннио Морриконе
Кинокомпания	CCC Filmkunst GmbH Glazier Seda Spettacoli
Длительность	98 мин.
Бюджет	500 тысяч долларов
Страна	Италия Италия ФРГ
Год	1970
IMDb	ID 0065143
Выход фильма «Птица с хрустальным оперением» (оригинальное название — L'Uccello Dalle Piume Di Cristallo)

К:Фильмы 1970 года

«Птица с хрустальным оперением» (итал. L'Uccello Dalle Piume Di Cristallo) — триллер с элементами детектива 1970 года режиссёра Дарио Ардженто. Премьера фильма состоялась 19 февраля 1970 года. В основу фильма лёг сильно переработанный роман Фредерика Брауна «Кричащая Мими». Фильм побил рекорды кассовых сборов на тот момент в Италии, собрав около миллиарда лир, и был хорошо встречен в США.

Сюжет

В Риме происходят убийства девушек. Американский писатель Сэм Далмас становится свидетелем нападения на женщину в галерее современного искусства. Молодой человек вызывает полицию, в итоге инспектор Моросини отбирает у него паспорт, мотивируя это тем, что Сэм является важным свидетелем и не должен покидать страну. Пострадавшая — Моника Раньери, жена владельца галереи Альберто, остаётся в живых. Желая побыстрее вернуться в США, Сэм начинает собственное расследование, в ходе которого узнаёт разные детали, которые постепенно приводят его к разгадке. Однако молодого человека беспокоит что-то неправильное в сцене насилия, которую он видел.

Однако дело становится всё более и более опасным — на Сэма совершают несколько покушений. Вдобавок ко всему убийца по телефону угрожает молодому человеку. При исследовании плёнки выясняется, что на ней присутствует странный звук. Друг Сэма профессор-орнитолог Карло Довер говорит, что это ему что-то напоминает. Незадолго до отлёта Далмас решает поехать к экстравагантному художнику-примитивисту Берто Консальви, основную пищу которого составляет кошатина. Несколько лет назад тот нарисовал картину, изображающую попытку убийства маньяком девушки. Художник сообщил, что картина нарисована по мотивам реальных событий.

Тем временем Карло выясняет, что звук на плёнке — это крик, издаваемый особым видом птиц. Придя в зоопарк, Сэм выясняет, что клетка находится рядом с квартирой Раньери. В это время он слышит крик Моники и бросается на помощь. Альберто пытается оказать сопротивление, но случайно выпадает из окна. Перед смертью он сознаётся во всех убийствах. Однако во время борьбы с Раньери исчезает девушка Сэма Джулия. Во время её поисков молодой человек сперва находит труп Карло, а затем появляется настоящий маньяк — Моника Раньери. Далмас понимает, в чём была неправильность сцены, которую он видел — мужчина «в чёрном» пытался не убить, а остановить жену. Теперь в той же галерее Моника пытается зарезать Сэма. Только вмешательство Моросини спасает юношу. Впоследствии выясняется, что случай, нарисованный на картине, произошёл именно с Моникой, и, когда женщина увидела работу Консальви, у неё развилось психическое расстройство.

Птица с хрустальным оперением

Вид Hornitus nevalis, обитающий на Кавказе, в действительности не существует. В фильме показан венценосный журавль, на клетку с которым помещена табличка с названием вымышленного вида.

В ролях

• Тони Музанте — Сэм Далмас
• Сьюзи Кендолл — Джулиа
• Эва Ренци — Моника Раньери
• Энрико Мария Салерно — инспектор Моросини
• Марио Адорф — Берто Консальви
• Ренато Романо — профессор Карло Довер
• Умберто Рао — Альберто Раньери
• Джузеппе Кастеллано — Монти
• Пино Патти — Файена
• Жильдо Ди Марко — Гарульо
• Регги Налдер — наёмный убийца в жёлтой куртке

Оценка

Фильм включен Стивеном Кингом в список наиболее значимых произведений жанра с 1950 по 1980 год.

Отрывок, характеризующий Птица с хрустальным оперением

– Ах, я это знаю. Знаю, знаю, – подхватила Наташа. – Я еще маленькая была, так со мной это бывало. Помнишь, раз меня за сливы наказали и вы все танцовали, а я сидела в классной и рыдала, никогда не забуду: мне и грустно было и жалко было всех, и себя, и всех всех жалко. И, главное, я не виновата была, – сказала Наташа, – ты помнишь?
– Помню, – сказал Николай. – Я помню, что я к тебе пришел потом и мне хотелось тебя утешить и, знаешь, совестно было. Ужасно мы смешные были. У меня тогда была игрушка болванчик и я его тебе отдать хотел. Ты помнишь?
– А помнишь ты, – сказала Наташа с задумчивой улыбкой, как давно, давно, мы еще совсем маленькие были, дяденька нас позвал в кабинет, еще в старом доме, а темно было – мы это пришли и вдруг там стоит…
– Арап, – докончил Николай с радостной улыбкой, – как же не помнить? Я и теперь не знаю, что это был арап, или мы во сне видели, или нам рассказывали.
– Он серый был, помнишь, и белые зубы – стоит и смотрит на нас…
– Вы помните, Соня? – спросил Николай…
– Да, да я тоже помню что то, – робко отвечала Соня…
– Я ведь спрашивала про этого арапа у папа и у мама, – сказала Наташа. – Они говорят, что никакого арапа не было. А ведь вот ты помнишь!
– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!