Птицы, звери и родственники

Птицы, звери и родственники
Birds, Beasts, and Relatives
Жанр:	мемуары
Автор:	Джеральд Даррелл
Язык оригинала:	английский
Дата написания:	1968
Дата первой публикации:	1969
Издательство:	Collins

«Птицы, звери и родственники» (англ. Birds, Beasts, and Relatives) — повесть английского натуралиста Джеральда Даррелла, вторая часть автобиографической трилогии, вышедшая в 1969 году. Действие трилогии происходит в 1935—39 годах, и в ней Даррелл рассказывает о периоде своего детства, проведённом на греческом острове Корфу.

Создание книги и сюжет

Как и другие свои книги, Даррелл написал «Птиц, зверей и родственников» в первую очередь для того, чтобы на вырученные деньги организовать экспедицию для сбора животных. Книга была написана в 1968 году и опубликована год спустя. Она повторила огромный успех первой части трилогии, повести «Моя семья и другие звери», получила множество положительных отзывов и переиздается до сих пор.

«Птицы, звери и родственники», как и «Моя семья и другие звери», представляет собой цикл рассказов о четырехлетнем пребывании семьи Дарреллов на греческом острове Корфу в 1935-39 годах. Когда семья переехала туда, Джеральду было 10 лет.

Главными персонажами книги стали члены семейства — помимо самого Джерри, младшего члена семьи, в неё входили овдовевшая мать Луиза, старший брат писатель Ларри, помешанный на оружии средний брат Лесли, сестра Марго и пес Роджер. Другими главными персонажами стали лучшие друзья семейства — таксист Спиро Хакьяопулос и доктор Теодор Стефанидес, наставник Джерри в изучении естествознания.

Также в книге появляются персонажи, которых не было в «Моей семье и других зверях».

Как и в предшествующей книге, Даррелл перемежает весёлые истории из жизни семьи с красочными описаниями флоры и фауны Корфу, попутно показывая формирование себя как натуралиста. В некоторых случаях он рассказывает о событиях, изменяя и добавляя некоторые детали. Например, старший брат Джеральда Ларри в действительности жил отдельно от остальной семьи с женой Нэнси, которую Джеральд не упомянул ни разу.

Главы книги являются законченными историями, и при их расположении в книге Даррелл отказался от хронологического порядка.

Издания на русском языке

На русском языке отрывки из книги вышли в 1973 году в составе сборника «Гончие Бафута»; перевод был выполнен Л. Деревянкиной. Были переведены, причём частично, лишь первые 5 из 10 глав (опущено огромное количество сцен), а также Интерлюдия, превратившаяся в Прелюдию и переместившаяся из середины книги в начало. Остальные пять глав были переведены В. Смирновым и включены в сборник, вышедший в 1986 году.

Отрывок, характеризующий Птицы, звери и родственники

Во первых, женитьба была не блестящая в отношении родства, богатства и знатности. Во вторых, князь Андрей был не первой молодости и слаб здоровьем (старик особенно налегал на это), а она была очень молода. В третьих, был сын, которого жалко было отдать девчонке. В четвертых, наконец, – сказал отец, насмешливо глядя на сына, – я тебя прошу, отложи дело на год, съезди за границу, полечись, сыщи, как ты и хочешь, немца, для князя Николая, и потом, ежели уж любовь, страсть, упрямство, что хочешь, так велики, тогда женись.
– И это последнее мое слово, знай, последнее… – кончил князь таким тоном, которым показывал, что ничто не заставит его изменить свое решение.
Князь Андрей ясно видел, что старик надеялся, что чувство его или его будущей невесты не выдержит испытания года, или что он сам, старый князь, умрет к этому времени, и решил исполнить волю отца: сделать предложение и отложить свадьбу на год.
Через три недели после своего последнего вечера у Ростовых, князь Андрей вернулся в Петербург.

На другой день после своего объяснения с матерью, Наташа ждала целый день Болконского, но он не приехал. На другой, на третий день было то же самое. Пьер также не приезжал, и Наташа, не зная того, что князь Андрей уехал к отцу, не могла себе объяснить его отсутствия.
Так прошли три недели. Наташа никуда не хотела выезжать и как тень, праздная и унылая, ходила по комнатам, вечером тайно от всех плакала и не являлась по вечерам к матери. Она беспрестанно краснела и раздражалась. Ей казалось, что все знают о ее разочаровании, смеются и жалеют о ней. При всей силе внутреннего горя, это тщеславное горе усиливало ее несчастие.
Однажды она пришла к графине, хотела что то сказать ей, и вдруг заплакала. Слезы ее были слезы обиженного ребенка, который сам не знает, за что он наказан.
Графиня стала успокоивать Наташу. Наташа, вслушивавшаяся сначала в слова матери, вдруг прервала ее:
– Перестаньте, мама, я и не думаю, и не хочу думать! Так, поездил и перестал, и перестал…
Голос ее задрожал, она чуть не заплакала, но оправилась и спокойно продолжала: – И совсем я не хочу выходить замуж. И я его боюсь; я теперь совсем, совсем, успокоилась…
На другой день после этого разговора Наташа надела то старое платье, которое было ей особенно известно за доставляемую им по утрам веселость, и с утра начала тот свой прежний образ жизни, от которого она отстала после бала. Она, напившись чаю, пошла в залу, которую она особенно любила за сильный резонанс, и начала петь свои солфеджи (упражнения пения). Окончив первый урок, она остановилась на середине залы и повторила одну музыкальную фразу, особенно понравившуюся ей. Она прислушалась радостно к той (как будто неожиданной для нее) прелести, с которой эти звуки переливаясь наполнили всю пустоту залы и медленно замерли, и ей вдруг стало весело. «Что об этом думать много и так хорошо», сказала она себе и стала взад и вперед ходить по зале, ступая не простыми шагами по звонкому паркету, но на всяком шагу переступая с каблучка (на ней были новые, любимые башмаки) на носок, и так же радостно, как и к звукам своего голоса прислушиваясь к этому мерному топоту каблучка и поскрипыванью носка. Проходя мимо зеркала, она заглянула в него. – «Вот она я!» как будто говорило выражение ее лица при виде себя. – «Ну, и хорошо. И никого мне не нужно».