Птуха, Михаил Васильевич

Михаил Васильевич Птуха
укр. Птуха Михайло Васильович
Дата рождения:	7 ноября 1884(1884-11-07)
Место рождения:	Остёр, Черниговская губерния
Дата смерти:	7 сентября 1961(1961-09-07) (76 лет)
Место смерти:	Киев
Страна:	Российская империя, СССР
Научная сфера:	статистика, демография
Учёная степень:	доктор экономических наук
Учёное звание:	профессор, член-корреспондент АН СССР (1943)
Альма-матер:	Петербургский университет (1910)
Награды и премии:

Михаи́л Васи́льевич Пту́ха (укр. Птуха Михайло Васильович; 7 ноября 1884, Остёр, Черниговская губерния — 3 октября 1961, Киев) — советский и украинский экономист, юрист, статистик и демограф, организатор науки, декан юридического факультета Пермского университета (1917–1918), основатель Института демографии АН УССР, действительный член АН УССР (1920), член-корреспондент AH CCCP с 29 сентября 1943 года по Отделению экономики и права (экономика, статистика), заслуженный деятель науки (1944), действительный член Международного статистического института (англ. International Statistical Institute) (с 1929). Брат В. В. Птухи.

Биография

Родился 7 ноября 1884 года в городе Остёр.

В 1910 году окончил юридический факультет Петербургского университета.

Подготовку к экзаменам на звание магистра он проходил в Берлине под руководством профессора Берлинского университета В. И. Борткевича (1910—1912), магистерскую диссертацию "Очерки по теории статистики населения и моральной [статистики]", которую защитил в 1917 г. в Московском университете, писал в Лондоне (1914-1915), где работал в библиотеках Британского музея, Королевского статистического общества, Института актуариев.

С 1913 года — приват-доцент Петербургского университета, с 1916 года — профессор его отдела в Перми, позже переименованного в Пермский университет.

В Пермском университете был преподавателем политической экономии и статистики, являлся организатором кабинета статистики, избран ординарным профессором ПГУ; в 1916–1917 годах — секретарь, а в 1917–1918 — декан юридического факультета, в 1918 году — и.о. ректора.

В 1918 году вернулся на Украину, где основал и до 1938 года возглавлял Институт демографии (с 1934 года — Институт демографии и санитарной статистики) АН УССР (в РСФСР подобный институт был основан только в 1930 году), одновременно профессор Института народного хозяйства и других высших школ в Киеве.

В 1930-х годах М. В. Птуха был несколько раз арестован. После разгрома украинской и всей советской статистики, расстрела его брата, выдающегося партийца, и ликвидации в 1937–1938 годах Института демографии как «вредительского», М. В. Птуха в 1940–1950 годах возглавлял отдел статистики Института экономики АН УССР, в 1945–1950 годах он был председателем Отделения общественных наук и член Президиума АН УССР.

Наряду с научной деятельностью М. В. Птуха участвовал в практической работе органов Центрального статистического управления УРСР и СРСР, органов планирования и здравоохранения, также руководил подготовкой демографической гипотезы для УССР на время второй пятилетки (1933–1937), участвовал в подготовке всесоюзной переписи населения 1959 года и т. д. Птуха был членом Международного статистического института и участвовал в ряде международных конференций.

Жил в Киеве по адресу ул. Лютеранская, 21/12.

Умер 3 октября 1961 года. Похоронен в Киеве на Байковом кладбище.

Награды

• орден Трудового Красного Знамени (01.10.1944)

Научная деятельность

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Как теоретик статистики населения, Птуха развивал теорию Адольфа Кетле про «среднего человека». Как методист-практик, Птуха разработал схему изучения демографических процессов и предложил методику реализации. Его выводы в изучении брачности и смертности населения получили мировое признание. Большое значение имеют его методы построения суммарных таблиц смертности. В 1929 году был избран действительным членом Международного статистического института и принимал участие в его сессиях.

Птуха — автор более 80 научных работ по демографии, общей теории статистики, истории статистики. Больше всего внимания посвятил опытам по демографии, которые вёл сам и с коллективом Института демографии, он же был и редактором трудов института. Вопрос демографической статистики выяснен в работе «Очерки по теории статистики населения и моральной». В работах с участка теоретической и прикладной демографии («Таблицы смертности для Украины 1896–1897» в «Записках Соц.-Экон. Отдела ВУАН», т. И. К. 1923, «Смертность народностей Европейской России в конце XIX века», К., 1927; «Смертность в России и в Украине», К., 1928 и др.) обосновал ряд новых положений в демографии, имеющих общее значение, разработал схему изучения демографических процессов и предложил методику заполнения этой схемы на практике. В мировую науку вошли выводы по исследованиям плодовитости, брачности и в частности смертности (смертность младенцев, суммарные таблицы смертности). Важное значение имеют его экстраполяции потенциального населения УССР с 1929 по 1937 и 1960 годы, в частности для изучения последствий голода 1932–1933 и войны 1941–1945. Этот труд вышел только в сокращении на французском языке: «La population de l’Ukraine jusqu’en 1960» (Bulletin de L’Institut International de Statistique, т XXV, 3 изд. Гаага 1931). После ликвидации Института демографии Михаил Птуха больше внимания посвятил истории статистики России и мира.

Разное

• М. В. Птуха систематически занимался изучением иностранных языков и в результате в большей или меньшей степени знал 12 языков.
• Основным условием успешной работы в науке М. В. Птуха считал соблюдение так называемой "теории скрипки", которой он придерживался всю свою жизнь: чтобы стать хорошим скрипачом, надо играть на скрипке, не занимаясь технологией её изготовления, изучением производства её составляющих и т. п. Поэтому успешный ученый не может быть ни заядлым театралом, ни отягощенным большой семьей, ни увлеченным дачником.

Список работ М. В. Птухи по демографии

Полную библиографию работ М. В. Птухи см.: Михаил Васильевич Птуха. 1884–1961. Библиографический указатель. Киев: Изд. АН УССР, 1963. С. 27–38. Библиография работ, имеющих отношение к демографии, помещена в книгах: Очерки по статистике населения. М.: Госстатиздат ЦСУ СССР, 1960. Приложение II; Вибрані праці. Київ: Наукова думка, 1971. С. 407–410.Очерки по статистике населения и моральной (диссертация на соискание степени магистра политической экономии и статистики) // Записки Юридического факультета императорского Петроградского университета. Пгт., 1916. Х, 381 с.

1. Индексы брачности. Этюд по теории статистики населения (работа опубликована в "Бюллетене Киевского облстатбюро № 2 за 1922 г. и отдельно). - Киев, 1922. 44 с.
2. Население Киевской губернии (работа опубликована в "Бюллетене Киевского облстатбюро № 4-5 за 1925 г. и отдельно). Киев, 1925. 144 с.
3. Статистическая наука на Западе. Библиографические заметки о книгах по статистике, вышедших за границей за десятилетие 1914–1923 гг. Харьков: Центральное статистическое управление Украины, 1925. VIII, 209 c.
4. Смертность 11 народностей Европейской России в конце XIX века. Центральное статистическое управление Украины, 1927. 57 с.
5. Смертность в России и на Украине. Киев: Центральное статистическое управление Украины, 1928. 195 с. (на укр. яз.).
6. Очерки по истории статистики XVII-XVIII веков. М., 1945. 352 с.
7. Дмитрий Петрович Журавский. Жизнь. Труды. Статистическая деятельность. М., 1951 123 с.
8. Очерки по истории статистики в СССР. Т. I. Статистическая мысль в России (до конца XVIII в.). М.: АН СССР, 1955. 471 с.
9. Очерки по истории статистики в СССР. Т. IІ. Статистика в Академии наук, ученых обще-ствах и учебных заведениях. 1801–1863. ІІ. Университетская статистика (государствоведение) в России 1801–1845. М.: АН СССР, 1959. 476 с.
10. Очерки по статистике населения. М.: Госстатиздат ЦСУ СССР, 1960. 460 с.
11. Избранные труды. Киев: "Наукова думка", 1971. 412 с. (на укр. яз.).

Литература

• Михаил Васильевич Птуха. 1884—1961. Библиографический указатель, К., 1963.
• Энциклопедия украиноведения: В 10-ти томах / Гл. ред. Владимир Кубийович. — Париж; Нью-Йорк: Молодая жизнь, 1954—1989.
• Демографический энциклопедический словарь. — М.: Советская энциклопедия, 1985. — С. 355.
• Народонаселение: Энциклопедический словарь / Гл. ред. Г. Г. Меликьян; Ред. коллегия: А. Я. Кваша, А. А. Ткаченко, Н. Н. Шаповалова, Д. К. Шелестов. — М.: Большая Российская энциклопедия, 1994. — С. 365–366. — 640 с. — 20 000 экз. — ISBN 5-85270-090-8. (в пер.)

Источники и ссылки

[www.ukrcenter.com/library/read.asp?id=1900&read=true 100 выдающихся имён Украины].

[www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-51842.ln-ru Профиль Михаила Васильевича Птухи] на официальном сайте РАН.

Ошуркова Р. А. Птуха Михаил Васильевич // [www.psu.ru/files/docs/ob-universitete/smi/knigi-ob-universitete/prof_psu.pdf Профессора Пермского государственного университета: (1916–2001)] / Гл. ред.: В. В. Маланин. Пермь: Изд-во Перм. ун-та, 2001. 279 с.  С. 163–164.

[isaran.ru/?q=ru/person&guid=1C776AB7-B80A-813D-82BC-7D3B71F03C37 Птуха Михаил Васильевич] // Архив РАН.

Птуха Михаил Васильевич // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>

[demoscope.ru/weekly/035/nauka03.php Стешенко В. Михаил Васильевич Птуха как демограф. 1884–1961] // Демоскоп Weekly.

Отрывок, характеризующий Птуха, Михаил Васильевич

– Знаешь, mon cher, – сказала губернаторша с серьезным выражением маленького доброго лица, – вот это тебе точно партия; хочешь, я тебя сосватаю?
– Кого, ma tante? – спросил Николай.
– Княжну сосватаю. Катерина Петровна говорит, что Лили, а по моему, нет, – княжна. Хочешь? Я уверена, твоя maman благодарить будет. Право, какая девушка, прелесть! И она совсем не так дурна.
– Совсем нет, – как бы обидевшись, сказал Николай. – Я, ma tante, как следует солдату, никуда не напрашиваюсь и ни от чего не отказываюсь, – сказал Ростов прежде, чем он успел подумать о том, что он говорит.
– Так помни же: это не шутка.
– Какая шутка!
– Да, да, – как бы сама с собою говоря, сказала губернаторша. – А вот что еще, mon cher, entre autres. Vous etes trop assidu aupres de l'autre, la blonde. [мой друг. Ты слишком ухаживаешь за той, за белокурой.] Муж уж жалок, право…
– Ах нет, мы с ним друзья, – в простоте душевной сказал Николай: ему и в голову не приходило, чтобы такое веселое для него препровождение времени могло бы быть для кого нибудь не весело.
«Что я за глупость сказал, однако, губернаторше! – вдруг за ужином вспомнилось Николаю. – Она точно сватать начнет, а Соня?..» И, прощаясь с губернаторшей, когда она, улыбаясь, еще раз сказала ему: «Ну, так помни же», – он отвел ее в сторону:
– Но вот что, по правде вам сказать, ma tante…
– Что, что, мой друг; пойдем вот тут сядем.
Николай вдруг почувствовал желание и необходимость рассказать все свои задушевные мысли (такие, которые и не рассказал бы матери, сестре, другу) этой почти чужой женщине. Николаю потом, когда он вспоминал об этом порыве ничем не вызванной, необъяснимой откровенности, которая имела, однако, для него очень важные последствия, казалось (как это и кажется всегда людям), что так, глупый стих нашел; а между тем этот порыв откровенности, вместе с другими мелкими событиями, имел для него и для всей семьи огромные последствия.
– Вот что, ma tante. Maman меня давно женить хочет на богатой, но мне мысль одна эта противна, жениться из за денег.
– О да, понимаю, – сказала губернаторша.
– Но княжна Болконская, это другое дело; во первых, я вам правду скажу, она мне очень нравится, она по сердцу мне, и потом, после того как я ее встретил в таком положении, так странно, мне часто в голову приходило что это судьба. Особенно подумайте: maman давно об этом думала, но прежде мне ее не случалось встречать, как то все так случалось: не встречались. И во время, когда Наташа была невестой ее брата, ведь тогда мне бы нельзя было думать жениться на ней. Надо же, чтобы я ее встретил именно тогда, когда Наташина свадьба расстроилась, ну и потом всё… Да, вот что. Я никому не говорил этого и не скажу. А вам только.
Губернаторша пожала его благодарно за локоть.
– Вы знаете Софи, кузину? Я люблю ее, я обещал жениться и женюсь на ней… Поэтому вы видите, что про это не может быть и речи, – нескладно и краснея говорил Николай.
– Mon cher, mon cher, как же ты судишь? Да ведь у Софи ничего нет, а ты сам говорил, что дела твоего папа очень плохи. А твоя maman? Это убьет ее, раз. Потом Софи, ежели она девушка с сердцем, какая жизнь для нее будет? Мать в отчаянии, дела расстроены… Нет, mon cher, ты и Софи должны понять это.
Николай молчал. Ему приятно было слышать эти выводы.
– Все таки, ma tante, этого не может быть, – со вздохом сказал он, помолчав немного. – Да пойдет ли еще за меня княжна? и опять, она теперь в трауре. Разве можно об этом думать?
– Да разве ты думаешь, что я тебя сейчас и женю. Il y a maniere et maniere, [На все есть манера.] – сказала губернаторша.
– Какая вы сваха, ma tante… – сказал Nicolas, целуя ее пухлую ручку.


Приехав в Москву после своей встречи с Ростовым, княжна Марья нашла там своего племянника с гувернером и письмо от князя Андрея, который предписывал им их маршрут в Воронеж, к тетушке Мальвинцевой. Заботы о переезде, беспокойство о брате, устройство жизни в новом доме, новые лица, воспитание племянника – все это заглушило в душе княжны Марьи то чувство как будто искушения, которое мучило ее во время болезни и после кончины ее отца и в особенности после встречи с Ростовым. Она была печальна. Впечатление потери отца, соединявшееся в ее душе с погибелью России, теперь, после месяца, прошедшего с тех пор в условиях покойной жизни, все сильнее и сильнее чувствовалось ей. Она была тревожна: мысль об опасностях, которым подвергался ее брат – единственный близкий человек, оставшийся у нее, мучила ее беспрестанно. Она была озабочена воспитанием племянника, для которого она чувствовала себя постоянно неспособной; но в глубине души ее было согласие с самой собою, вытекавшее из сознания того, что она задавила в себе поднявшиеся было, связанные с появлением Ростова, личные мечтания и надежды.
Когда на другой день после своего вечера губернаторша приехала к Мальвинцевой и, переговорив с теткой о своих планах (сделав оговорку о том, что, хотя при теперешних обстоятельствах нельзя и думать о формальном сватовстве, все таки можно свести молодых людей, дать им узнать друг друга), и когда, получив одобрение тетки, губернаторша при княжне Марье заговорила о Ростове, хваля его и рассказывая, как он покраснел при упоминании о княжне, – княжна Марья испытала не радостное, но болезненное чувство: внутреннее согласие ее не существовало более, и опять поднялись желания, сомнения, упреки и надежды.
В те два дня, которые прошли со времени этого известия и до посещения Ростова, княжна Марья не переставая думала о том, как ей должно держать себя в отношении Ростова. То она решала, что она не выйдет в гостиную, когда он приедет к тетке, что ей, в ее глубоком трауре, неприлично принимать гостей; то она думала, что это будет грубо после того, что он сделал для нее; то ей приходило в голову, что ее тетка и губернаторша имеют какие то виды на нее и Ростова (их взгляды и слова иногда, казалось, подтверждали это предположение); то она говорила себе, что только она с своей порочностью могла думать это про них: не могли они не помнить, что в ее положении, когда еще она не сняла плерезы, такое сватовство было бы оскорбительно и ей, и памяти ее отца. Предполагая, что она выйдет к нему, княжна Марья придумывала те слова, которые он скажет ей и которые она скажет ему; и то слова эти казались ей незаслуженно холодными, то имеющими слишком большое значение. Больше же всего она при свидании с ним боялась за смущение, которое, она чувствовала, должно было овладеть ею и выдать ее, как скоро она его увидит.
Но когда, в воскресенье после обедни, лакей доложил в гостиной, что приехал граф Ростов, княжна не выказала смущения; только легкий румянец выступил ей на щеки, и глаза осветились новым, лучистым светом.
– Вы его видели, тетушка? – сказала княжна Марья спокойным голосом, сама не зная, как это она могла быть так наружно спокойна и естественна.
Когда Ростов вошел в комнату, княжна опустила на мгновенье голову, как бы предоставляя время гостю поздороваться с теткой, и потом, в самое то время, как Николай обратился к ней, она подняла голову и блестящими глазами встретила его взгляд. Полным достоинства и грации движением она с радостной улыбкой приподнялась, протянула ему свою тонкую, нежную руку и заговорила голосом, в котором в первый раз звучали новые, женские грудные звуки. M lle Bourienne, бывшая в гостиной, с недоумевающим удивлением смотрела на княжну Марью. Самая искусная кокетка, она сама не могла бы лучше маневрировать при встрече с человеком, которому надо было понравиться.
«Или ей черное так к лицу, или действительно она так похорошела, и я не заметила. И главное – этот такт и грация!» – думала m lle Bourienne.
Ежели бы княжна Марья в состоянии была думать в эту минуту, она еще более, чем m lle Bourienne, удивилась бы перемене, происшедшей в ней. С той минуты как она увидала это милое, любимое лицо, какая то новая сила жизни овладела ею и заставляла ее, помимо ее воли, говорить и действовать. Лицо ее, с того времени как вошел Ростов, вдруг преобразилось. Как вдруг с неожиданной поражающей красотой выступает на стенках расписного и резного фонаря та сложная искусная художественная работа, казавшаяся прежде грубою, темною и бессмысленною, когда зажигается свет внутри: так вдруг преобразилось лицо княжны Марьи. В первый раз вся та чистая духовная внутренняя работа, которою она жила до сих пор, выступила наружу. Вся ее внутренняя, недовольная собой работа, ее страдания, стремление к добру, покорность, любовь, самопожертвование – все это светилось теперь в этих лучистых глазах, в тонкой улыбке, в каждой черте ее нежного лица.
Ростов увидал все это так же ясно, как будто он знал всю ее жизнь. Он чувствовал, что существо, бывшее перед ним, было совсем другое, лучшее, чем все те, которые он встречал до сих пор, и лучшее, главное, чем он сам.
Разговор был самый простой и незначительный. Они говорили о войне, невольно, как и все, преувеличивая свою печаль об этом событии, говорили о последней встрече, причем Николай старался отклонять разговор на другой предмет, говорили о доброй губернаторше, о родных Николая и княжны Марьи.
Княжна Марья не говорила о брате, отвлекая разговор на другой предмет, как только тетка ее заговаривала об Андрее. Видно было, что о несчастиях России она могла говорить притворно, но брат ее был предмет, слишком близкий ее сердцу, и она не хотела и не могла слегка говорить о нем. Николай заметил это, как он вообще с несвойственной ему проницательной наблюдательностью замечал все оттенки характера княжны Марьи, которые все только подтверждали его убеждение, что она была совсем особенное и необыкновенное существо. Николай, точно так же, как и княжна Марья, краснел и смущался, когда ему говорили про княжну и даже когда он думал о ней, но в ее присутствии чувствовал себя совершенно свободным и говорил совсем не то, что он приготавливал, а то, что мгновенно и всегда кстати приходило ему в голову.
Во время короткого визита Николая, как и всегда, где есть дети, в минуту молчания Николай прибег к маленькому сыну князя Андрея, лаская его и спрашивая, хочет ли он быть гусаром? Он взял на руки мальчика, весело стал вертеть его и оглянулся на княжну Марью. Умиленный, счастливый и робкий взгляд следил за любимым ею мальчиком на руках любимого человека. Николай заметил и этот взгляд и, как бы поняв его значение, покраснел от удовольствия и добродушно весело стал целовать мальчика.
Княжна Марья не выезжала по случаю траура, а Николай не считал приличным бывать у них; но губернаторша все таки продолжала свое дело сватовства и, передав Николаю то лестное, что сказала про него княжна Марья, и обратно, настаивала на том, чтобы Ростов объяснился с княжной Марьей. Для этого объяснения она устроила свиданье между молодыми людьми у архиерея перед обедней.
Хотя Ростов и сказал губернаторше, что он не будет иметь никакого объяснения с княжной Марьей, но он обещался приехать.
Как в Тильзите Ростов не позволил себе усомниться в том, хорошо ли то, что признано всеми хорошим, точно так же и теперь, после короткой, но искренней борьбы между попыткой устроить свою жизнь по своему разуму и смиренным подчинением обстоятельствам, он выбрал последнее и предоставил себя той власти, которая его (он чувствовал) непреодолимо влекла куда то. Он знал, что, обещав Соне, высказать свои чувства княжне Марье было бы то, что он называл подлость. И он знал, что подлости никогда не сделает. Но он знал тоже (и не то, что знал, а в глубине души чувствовал), что, отдаваясь теперь во власть обстоятельств и людей, руководивших им, он не только не делает ничего дурного, но делает что то очень, очень важное, такое важное, чего он еще никогда не делал в жизни.