Пуарэ, Альфонс Флавиен
| Альфонс Флавиен Пуарэ | ||||||||||
| фр. Alphonse Flavien Poiré | ||||||||||
 Авиатор Пуарэ. 1914 | ||||||||||
| Дата рождения | ||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Место рождения | ||||||||||
| Дата смерти | ||||||||||
| Место смерти | ||||||||||
| Принадлежность | ||||||||||
| Род войск | ||||||||||
| Годы службы | ||||||||||
| Звание | ||||||||||
| Часть | ||||||||||
| Сражения/войны | ||||||||||
| Награды и премии |
Франции:
Альфонс Флавиен Пуарэ (фр. Alphonse Flavien Poiré) (31 декабря 1883 года — 14 ноября 1922 года) — один из первых авиаторов, лётчик-спортсмен, автор многих рекордов, российский и французский военный лётчик, один из двух (кроме чеха Карела Вашатки) иностранцев, удостоенный четырех степеней Георгиевского креста. СодержаниеБиографияРодился Альфонс Пуарэ 31 декабря 1883 года во Франции, в Жиане (fr:Gien), департамент Луаре. В 1903 году А. Пуарэ был призван во французскую армию, с 15 ноября 1904 года он служил в 9-й роте 3-го батальона 150-го пехотного полка в Суассоне, с 1 октября 1907 года — в запасе. Летать А. Пуарэ начал в 1910 году на самолёте собственной конструкции, окончил авиационную школу, получил диплом пилота (N 1156) 22 ноября 1912 году[1] на своём личном «Блерио». Одним из первых во Франции сделал «мертвую петлю». Весной-летом 1914 года А. Пуарэ был в турне по России (вместе с А. Пегу). На самолете Farman HF-20 он демонстрировал фигуры высшего пилотажа перед публикой в Петербурге, Москве и Одессе. О полётах Пуарэ писала газета «Русский инвалид»:
Начало Первой мировой войны застало А. Пуарэ во время выступлений в России, он добровольно поступил на русскую службу, заключил контракт с военным ведомством, был прикомандирован ко 2-му армейскому авиаотряду 2-й армии. Летал на своём личном Farman HF-20 — том самом, на котором ранее демонстрировал фигуры высшего пилотажа. В первый месяц войны А. Пуарэ совершил 21 боевой вылет, в сумме налетал 34 часа 33 минуты — больше любого русского лётчика, затем ещё 53 боевых вылета до конца 1914 года с общим налётом 120 часов. Участвовал во всех операциях 2-й армии до конца 1915 года, с риском для жизни, часто под обстрелом противника, занимался авиаразведкой. В августе 1916 года А. Пуаре был награждён «Георгиевским оружием»:
В декабре 1915 года он взял шестинедельный отпуск для поездки во Францию, официально его направили для покупки новых самолётов. Во Франции А. Пуарэ успел побить два мировых рекорда — 17 марта 1916 года поднялся с четырьмя пассажирами на четыре тысячи метров и с пятью пассажирами на три тысячи метров. Из отпуска А. Пуарэ вовремя не вернулся, объяснил задержку выполнением служебного задания, потребовал выплаты дополнительных командировочных. 1 февраля 1917 года военный контракт А. Пуарэ истёк, но к тому времени он уже стал офицером. 6 марта 1917 года А. Пуарэ был отчислен из авиаотряда «за поступки, противоречащие духу воинской дисциплины» (непочтительно ответил генерал-квартирмейстеру 2-й армии), и откомандирован в Петроград в распоряжение французского военного агента для отправки на родину. За А. Пуарэ вступились многие авиаторы, в том числе В. Г. Фёдоров, к главе французской военной миссии обратились сразу несколько начальников авиаотрядов с просьбой откомандировать к ним А. Пуарэ, начальник Управления Воздушного флота в телеграмме просил командование 2-й армии пересмотреть решение: «тем более что до сего времени не получено никаких объяснений, оправдывающих столь серьезную меру к офицеру, свыше трех лет доблестно несшему службу на фронте…». А. Пуарэ был переведен на службу в 4-й авиационный отряд истребителей, из-за чего возник конфликт с руководством 2-го армейского авиаотряда. 28 июля 1917 года был командирован в Одессу, для приёмки истребителей с завода А. А. Анатра, 1 августа 1917 года — восстановлен во 2-м армейском авиаотряде. В начале 1918 года 2-я армия была распущена, 7 апреля 1918 года А. Пуарэ вернулся во Францию, 11 мая 1918 года назначен лётчиком на один из авиационных заводов. С декабря 1918 года А. Пуарэ был прикомандирован к 102-му пехотному полку, с 3 февраля 1919 года — к 1-й авиационной группе в Дижоне. 7 мая 1919 года направлен в бессрочный отпуск, с 30 августа 1920 года — в резерве. После войны А. Пуарэ посвятил себя пропаганде гражданской авиации. Он поставил множество рекордов по перевозке пассажиров, только за 1919 год им было перевезено более четырёх тысяч человек. А. Пуарэ несколько раз участвовал в соревнованиях на приз Мишлена в перелете на три тысячи километров, в последнем из которых, в 1922 году, самолёт А. Пуарэ потрепел крушение. 14 ноября 1922 года он принял участие в соревновании транспортных самолетов и разбился в Бурже, пилотируя десятиместный биплан «Caudron» с четырьмя двигателями. В некрологе, напечатанном в газете «Матэн» от 22 ноября 1922 года авиакатастрофа описана так:
В этой авиакатастрофе Альфонс Пуарэ погиб, похоронен в Париже на кладбище Батиньоль. Звания
Российская империя
ФранцияНаградыРоссийской империи
Франции
Напишите отзыв о статье "Пуарэ, Альфонс Флавиен"Литература
Ссылки
Примечания
| |||||||||
Отрывок, характеризующий Пуарэ, Альфонс Флавиен
Мишо почтительно передал то, что ему приказано было передать от Кутузова, – именно то, что под Москвою драться не было возможности и что, так как оставался один выбор – потерять армию и Москву или одну Москву, то фельдмаршал должен был выбрать последнее.Государь выслушал молча, не глядя на Мишо.
– L'ennemi est il en ville? [Неприятель вошел в город?] – спросил он.
– Oui, sire, et elle est en cendres a l'heure qu'il est. Je l'ai laissee toute en flammes, [Да, ваше величество, и он обращен в пожарище в настоящее время. Я оставил его в пламени.] – решительно сказал Мишо; но, взглянув на государя, Мишо ужаснулся тому, что он сделал. Государь тяжело и часто стал дышать, нижняя губа его задрожала, и прекрасные голубые глаза мгновенно увлажились слезами.
Но это продолжалось только одну минуту. Государь вдруг нахмурился, как бы осуждая самого себя за свою слабость. И, приподняв голову, твердым голосом обратился к Мишо.
– Je vois, colonel, par tout ce qui nous arrive, – сказал он, – que la providence exige de grands sacrifices de nous… Je suis pret a me soumettre a toutes ses volontes; mais dites moi, Michaud, comment avez vous laisse l'armee, en voyant ainsi, sans coup ferir abandonner mon ancienne capitale? N'avez vous pas apercu du decouragement?.. [Я вижу, полковник, по всему, что происходит, что провидение требует от нас больших жертв… Я готов покориться его воле; но скажите мне, Мишо, как оставили вы армию, покидавшую без битвы мою древнюю столицу? Не заметили ли вы в ней упадка духа?]
Увидав успокоение своего tres gracieux souverain, Мишо тоже успокоился, но на прямой существенный вопрос государя, требовавший и прямого ответа, он не успел еще приготовить ответа.
– Sire, me permettrez vous de vous parler franchement en loyal militaire? [Государь, позволите ли вы мне говорить откровенно, как подобает настоящему воину?] – сказал он, чтобы выиграть время.
– Colonel, je l'exige toujours, – сказал государь. – Ne me cachez rien, je veux savoir absolument ce qu'il en est. [Полковник, я всегда этого требую… Не скрывайте ничего, я непременно хочу знать всю истину.]
– Sire! – сказал Мишо с тонкой, чуть заметной улыбкой на губах, успев приготовить свой ответ в форме легкого и почтительного jeu de mots [игры слов]. – Sire! j'ai laisse toute l'armee depuis les chefs jusqu'au dernier soldat, sans exception, dans une crainte epouvantable, effrayante… [Государь! Я оставил всю армию, начиная с начальников и до последнего солдата, без исключения, в великом, отчаянном страхе…]
– Comment ca? – строго нахмурившись, перебил государь. – Mes Russes se laisseront ils abattre par le malheur… Jamais!.. [Как так? Мои русские могут ли пасть духом перед неудачей… Никогда!..]
Этого только и ждал Мишо для вставления своей игры слов.
– Sire, – сказал он с почтительной игривостью выражения, – ils craignent seulement que Votre Majeste par bonte de c?ur ne se laisse persuader de faire la paix. Ils brulent de combattre, – говорил уполномоченный русского народа, – et de prouver a Votre Majeste par le sacrifice de leur vie, combien ils lui sont devoues… [Государь, они боятся только того, чтобы ваше величество по доброте души своей не решились заключить мир. Они горят нетерпением снова драться и доказать вашему величеству жертвой своей жизни, насколько они вам преданы…]
– Ah! – успокоенно и с ласковым блеском глаз сказал государь, ударяя по плечу Мишо. – Vous me tranquillisez, colonel. [А! Вы меня успокоиваете, полковник.]
Государь, опустив голову, молчал несколько времени.
– Eh bien, retournez a l'armee, [Ну, так возвращайтесь к армии.] – сказал он, выпрямляясь во весь рост и с ласковым и величественным жестом обращаясь к Мишо, – et dites a nos braves, dites a tous mes bons sujets partout ou vous passerez, que quand je n'aurais plus aucun soldat, je me mettrai moi meme, a la tete de ma chere noblesse, de mes bons paysans et j'userai ainsi jusqu'a la derniere ressource de mon empire. Il m'en offre encore plus que mes ennemis ne pensent, – говорил государь, все более и более воодушевляясь. – Mais si jamais il fut ecrit dans les decrets de la divine providence, – сказал он, подняв свои прекрасные, кроткие и блестящие чувством глаза к небу, – que ma dinastie dut cesser de rogner sur le trone de mes ancetres, alors, apres avoir epuise tous les moyens qui sont en mon pouvoir, je me laisserai croitre la barbe jusqu'ici (государь показал рукой на половину груди), et j'irai manger des pommes de terre avec le dernier de mes paysans plutot, que de signer la honte de ma patrie et de ma chere nation, dont je sais apprecier les sacrifices!.. [Скажите храбрецам нашим, скажите всем моим подданным, везде, где вы проедете, что, когда у меня не будет больше ни одного солдата, я сам стану во главе моих любезных дворян и добрых мужиков и истощу таким образом последние средства моего государства. Они больше, нежели думают мои враги… Но если бы предназначено было божественным провидением, чтобы династия наша перестала царствовать на престоле моих предков, тогда, истощив все средства, которые в моих руках, я отпущу бороду до сих пор и скорее пойду есть один картофель с последним из моих крестьян, нежели решусь подписать позор моей родины и моего дорогого народа, жертвы которого я умею ценить!..] Сказав эти слова взволнованным голосом, государь вдруг повернулся, как бы желая скрыть от Мишо выступившие ему на глаза слезы, и прошел в глубь своего кабинета. Постояв там несколько мгновений, он большими шагами вернулся к Мишо и сильным жестом сжал его руку пониже локтя. Прекрасное, кроткое лицо государя раскраснелось, и глаза горели блеском решимости и гнева.
– Colonel Michaud, n'oubliez pas ce que je vous dis ici; peut etre qu'un jour nous nous le rappellerons avec plaisir… Napoleon ou moi, – сказал государь, дотрогиваясь до груди. – Nous ne pouvons plus regner ensemble. J'ai appris a le connaitre, il ne me trompera plus… [Полковник Мишо, не забудьте, что я вам сказал здесь; может быть, мы когда нибудь вспомним об этом с удовольствием… Наполеон или я… Мы больше не можем царствовать вместе. Я узнал его теперь, и он меня больше не обманет…] – И государь, нахмурившись, замолчал. Услышав эти слова, увидав выражение твердой решимости в глазах государя, Мишо – quoique etranger, mais Russe de c?ur et d'ame – почувствовал себя в эту торжественную минуту – entousiasme par tout ce qu'il venait d'entendre [хотя иностранец, но русский в глубине души… восхищенным всем тем, что он услышал] (как он говорил впоследствии), и он в следующих выражениях изобразил как свои чувства, так и чувства русского народа, которого он считал себя уполномоченным.
– Sire! – сказал он. – Votre Majeste signe dans ce moment la gloire de la nation et le salut de l'Europe! [Государь! Ваше величество подписывает в эту минуту славу народа и спасение Европы!]
Государь наклонением головы отпустил Мишо.
В то время как Россия была до половины завоевана, и жители Москвы бежали в дальние губернии, и ополченье за ополченьем поднималось на защиту отечества, невольно представляется нам, не жившим в то время, что все русские люди от мала до велика были заняты только тем, чтобы жертвовать собою, спасать отечество или плакать над его погибелью. Рассказы, описания того времени все без исключения говорят только о самопожертвовании, любви к отечеству, отчаянье, горе и геройстве русских. В действительности же это так не было. Нам кажется это так только потому, что мы видим из прошедшего один общий исторический интерес того времени и не видим всех тех личных, человеческих интересов, которые были у людей того времени. А между тем в действительности те личные интересы настоящего до такой степени значительнее общих интересов, что из за них никогда не чувствуется (вовсе не заметен даже) интерес общий. Большая часть людей того времени не обращали никакого внимания на общий ход дел, а руководились только личными интересами настоящего. И эти то люди были самыми полезными деятелями того времени.
Те же, которые пытались понять общий ход дел и с самопожертвованием и геройством хотели участвовать в нем, были самые бесполезные члены общества; они видели все навыворот, и все, что они делали для пользы, оказывалось бесполезным вздором, как полки Пьера, Мамонова, грабившие русские деревни, как корпия, щипанная барынями и никогда не доходившая до раненых, и т. п. Даже те, которые, любя поумничать и выразить свои чувства, толковали о настоящем положении России, невольно носили в речах своих отпечаток или притворства и лжи, или бесполезного осуждения и злобы на людей, обвиняемых за то, в чем никто не мог быть виноват. В исторических событиях очевиднее всего запрещение вкушения плода древа познания. Только одна бессознательная деятельность приносит плоды, и человек, играющий роль в историческом событии, никогда не понимает его значения. Ежели он пытается понять его, он поражается бесплодностью.
Значение совершавшегося тогда в России события тем незаметнее было, чем ближе было в нем участие человека. В Петербурге и губернских городах, отдаленных от Москвы, дамы и мужчины в ополченских мундирах оплакивали Россию и столицу и говорили о самопожертвовании и т. п.; но в армии, которая отступала за Москву, почти не говорили и не думали о Москве, и, глядя на ее пожарище, никто не клялся отомстить французам, а думали о следующей трети жалованья, о следующей стоянке, о Матрешке маркитантше и тому подобное…
- Родившиеся 31 декабря
- Родившиеся в 1883 году
- Умершие 14 ноября
- Умершие в 1922 году
- Персоналии по алфавиту
- Умершие в Париже
- Кавалеры Георгиевского оружия
- Кавалеры ордена Святого Владимира 4 степени
- Кавалеры ордена Святого Станислава 2 степени
- Кавалеры знака ордена Святого Георгия
- Кавалеры ордена Почётного легиона
- Награждённые французской Военной медалью
- Пионеры авиации
- Авиаспортсмены
- Участники Первой мировой войны
- Французские лётчики Первой мировой войны
- Погибшие в авиакатастрофах во Франции
