Гомес, Мадлен-Анжелик де
Поделись знанием:
Когда посланный вперед гайдук, чтобы узнать в Ярославле, где стоят Ростовы и в каком положении находится князь Андрей, встретил у заставы большую въезжавшую карету, он ужаснулся, увидав страшно бледное лицо княжны, которое высунулось ему из окна.
– Все узнал, ваше сиятельство: ростовские стоят на площади, в доме купца Бронникова. Недалече, над самой над Волгой, – сказал гайдук.
Княжна Марья испуганно вопросительно смотрела на его лицо, не понимая того, что он говорил ей, не понимая, почему он не отвечал на главный вопрос: что брат? M lle Bourienne сделала этот вопрос за княжну Марью.
– Что князь? – спросила она.
– Их сиятельство с ними в том же доме стоят.
«Стало быть, он жив», – подумала княжна и тихо спросила: что он?
– Люди сказывали, все в том же положении.
Что значило «все в том же положении», княжна не стала спрашивать и мельком только, незаметно взглянув на семилетнего Николушку, сидевшего перед нею и радовавшегося на город, опустила голову и не поднимала ее до тех пор, пока тяжелая карета, гремя, трясясь и колыхаясь, не остановилась где то. Загремели откидываемые подножки.
Отворились дверцы. Слева была вода – река большая, справа было крыльцо; на крыльце были люди, прислуга и какая то румяная, с большой черной косой, девушка, которая неприятно притворно улыбалась, как показалось княжне Марье (это была Соня). Княжна взбежала по лестнице, притворно улыбавшаяся девушка сказала: – Сюда, сюда! – и княжна очутилась в передней перед старой женщиной с восточным типом лица, которая с растроганным выражением быстро шла ей навстречу. Это была графиня. Она обняла княжну Марью и стала целовать ее.
– Mon enfant! – проговорила она, – je vous aime et vous connais depuis longtemps. [Дитя мое! я вас люблю и знаю давно.]
Несмотря на все свое волнение, княжна Марья поняла, что это была графиня и что надо было ей сказать что нибудь. Она, сама не зная как, проговорила какие то учтивые французские слова, в том же тоне, в котором были те, которые ей говорили, и спросила: что он?
– Доктор говорит, что нет опасности, – сказала графиня, но в то время, как она говорила это, она со вздохом подняла глаза кверху, и в этом жесте было выражение, противоречащее ее словам.
– Где он? Можно его видеть, можно? – спросила княжна.
– Сейчас, княжна, сейчас, мой дружок. Это его сын? – сказала она, обращаясь к Николушке, который входил с Десалем. – Мы все поместимся, дом большой. О, какой прелестный мальчик!
Графиня ввела княжну в гостиную. Соня разговаривала с m lle Bourienne. Графиня ласкала мальчика. Старый граф вошел в комнату, приветствуя княжну. Старый граф чрезвычайно переменился с тех пор, как его последний раз видела княжна. Тогда он был бойкий, веселый, самоуверенный старичок, теперь он казался жалким, затерянным человеком. Он, говоря с княжной, беспрестанно оглядывался, как бы спрашивая у всех, то ли он делает, что надобно. После разорения Москвы и его имения, выбитый из привычной колеи, он, видимо, потерял сознание своего значения и чувствовал, что ему уже нет места в жизни.
Несмотря на то волнение, в котором она находилась, несмотря на одно желание поскорее увидать брата и на досаду за то, что в эту минуту, когда ей одного хочется – увидать его, – ее занимают и притворно хвалят ее племянника, княжна замечала все, что делалось вокруг нее, и чувствовала необходимость на время подчиниться этому новому порядку, в который она вступала. Она знала, что все это необходимо, и ей было это трудно, но она не досадовала на них.
– Это моя племянница, – сказал граф, представляя Соню, – вы не знаете ее, княжна?
Княжна повернулась к ней и, стараясь затушить поднявшееся в ее душе враждебное чувство к этой девушке, поцеловала ее. Но ей становилось тяжело оттого, что настроение всех окружающих было так далеко от того, что было в ее душе.
(перенаправлено с «Пуассон де Гомец, Мадлен Анжелика»)
| Мадлен-Анжелик де Гомес |
Мадле́н Анжели́к де Гоме́с (фр. Madeleine Angélique de Gomez), урождённая Пуассо́н (Poisson; 22 ноября 1684, Париж — 28 декабря 1770, Сен-Жермен-ан-Ле) — французская писательница, популярная в России в 1760—1790 годы и известная как мадам Гомец или госпожа Гомец. Написала огромное количество трагедий, новелл, галантных рассказов без определённого стиля, но остроумных и полных живой фантазии[1].
Содержание
Биография
Из актёрской семьи: внучка Бельроша, современника Мольера, и дочь комедианта Поля Пуассона. Её братья Филипп (1682—1743) и Франсуа (François Poisson; 1696—1753) также были актёрами.
Вышла замуж за небогатого испанского дворянина по имени Дон Габриэль де Гомес. Все свои публиковавшиеся сочинения подписывала как мадам Гомес (Гомец).
Российские издания
В хронологическом порядке
- «Действия дружбы» — М.: Печ. при Имп. Моск. ун-те, 1764. — 144 с. (перевод с фр. яз.)[2][3]
- «Сила родства» (испанская повесть, соч. госпожи Гомец) — М., 1764 (пер. с фр. яз. П. И. Фонвизина)[4].
- «Сто новых новостей / Сочинения г-жи Гомец» — СПб.: Тип. Сухопут. кадет. корпуса, 1765—1768 (пер. с фр. яз.)[2] тома 1-3 (1765), тома 4-7 (1766), тома 8 и 9 (1767), том 10 (1768)[3].
- «Ненависть побежденная любовию, : Тосканская повесть» — СПб. : Печ. у Б. Ф. Брейткопфа, 1785 (пер. с фр. яз.; переводчик и издатель Иван Рахманинов[5])[3]
- «Анегдоты или достопамятнейшие исторические сокровенные деяния Оттоманского двора. Сочинены членами парижской академии наук» — Том 1 (кн. 1-2) и том 2 (кн. 3) — СПб.[6] : Тип. Овчинникова, 1787 (перевёл и издал П. П. Острогорский[7][8])[3]
- «Весталка Ирмензулова храма». — Ч.1 — Москва : Тип. Пономарева, 1789 (пер. с нем. яз.)[3]
- «История о нещастном короле сангском Заморе, и о супруге его храброй королеве Крементине : Где описываются геройские подвиги, и великие победы индейской сей героини над многими державами и странная ея кончина по отмщении за смерть своего супруга»; Ч.1 и ч.2 — Москва : Тип. Комп. типографич., 1789 (пер. с нем. яз., переводчик И. Ц. К.[9])[3]
- «Щастливая перемена» — Москва : Унив. тип., у А. Светушкина, 1789. — 38 с. (пер. по сокращённому нем. переводу; переводчик Матвей Токарев)[10] — Новелла «La belle jardinière» из сб.: Les cent nouvelles nouvelles de madame de Gomez[11].[3]
- «Памятник благодарности, или Приключение графа Бентиволио с Саладином египетским султаном» — СПб., 1791 (пер. с ит. яз. Григорием Краевским[12])
- «Калабриец, или Редкой пример любви, верности и великодушия : Любопытная повесть о доне Карле и Генриетте, самою ею писанная» — М.: Иждивением Х. К[лаудия].: Тип. при Театре, у Хр. Клаудия, 1792. — 260 c. (пер. с итал. яз.)[2]
Напишите отзыв о статье "Гомес, Мадлен-Анжелик де"
Примечания
- ↑ Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона
- ↑ 1 2 3 [www.booksite.ru/usadba_new/brenko/3_62_2_g.htm Каталог библиотеки вологодских дворян Брянчаниновых (имение Покровское Грязовецкого уезда)]
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 [old.rsl.ru/table.jsp?f=1003&t=3&v0=%D0%93%D0%BE%D0%BC%D0%B5%D1%81%2C+%D0%9C%D0%B0%D0%B4%D0%BB%D0%B5%D0%BD+%D0%90%D0%BD%D0%B6%D0%B5%D0%BB%D0%B8%D0%BA+%D0%9F%D1%83%D0%B0%D1%81%D1%81%D0%BE%D0%BD+%D0%B4%D0%B5&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&cc=a1&s=2&ss=31&ce=4 Электронный каталог / Российская государственная библиотека]
- ↑ Фонвизин, Павел Иванович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ «…Переведена с французскаго и издана И…. Р… [Иваном Рахманиновым]» / см. ссылку РГБ
- ↑ Во граде св. Петра
- ↑ Острогорский Павел Петрович — учитель логики и красноречия в юнкерской школе при Сенате. Автор книги «Феатр чрезвычайных происшествий» (изд. 1790 и 1793), включавшей 15 историй распутства монахов и священников и запрещённой властями.
- ↑ [antkniga.myinsales.ru/page/«ФЕАТР-ЧРЕЗВЫЧАЙНЫХ-ПРОИСШЕСТВИЙ» об П. П. Острогорском]
- ↑ «…Писанная на французском языке гж… фон Гомец, ; А с онаго на немецкой переведенная И. Ц. К., а с сего на российской.» / см. ссылку РГБ
- ↑ «…Повесть / Переведенная с немецкаго Матвеем Такоревым» / см. ссылку РГБ
- ↑ [search.rsl.ru/ru/catalog/record/3338367 РГБ]
- ↑ [feb-web.ru/feb/masanov/map/08/map15248.htm «…С итал. на рос. яз. перев. Гргрм Кравскм.»]
Ссылки
- Гомес, Мадлен-Анжелик-Пуассон // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Отрывок, характеризующий Гомес, Мадлен-Анжелик де
Как и всегда это бывает во время путешествия, княжна Марья думала только об одном путешествии, забывая о том, что было его целью. Но, подъезжая к Ярославлю, когда открылось опять то, что могло предстоять ей, и уже не через много дней, а нынче вечером, волнение княжны Марьи дошло до крайних пределов.Когда посланный вперед гайдук, чтобы узнать в Ярославле, где стоят Ростовы и в каком положении находится князь Андрей, встретил у заставы большую въезжавшую карету, он ужаснулся, увидав страшно бледное лицо княжны, которое высунулось ему из окна.
– Все узнал, ваше сиятельство: ростовские стоят на площади, в доме купца Бронникова. Недалече, над самой над Волгой, – сказал гайдук.
Княжна Марья испуганно вопросительно смотрела на его лицо, не понимая того, что он говорил ей, не понимая, почему он не отвечал на главный вопрос: что брат? M lle Bourienne сделала этот вопрос за княжну Марью.
– Что князь? – спросила она.
– Их сиятельство с ними в том же доме стоят.
«Стало быть, он жив», – подумала княжна и тихо спросила: что он?
– Люди сказывали, все в том же положении.
Что значило «все в том же положении», княжна не стала спрашивать и мельком только, незаметно взглянув на семилетнего Николушку, сидевшего перед нею и радовавшегося на город, опустила голову и не поднимала ее до тех пор, пока тяжелая карета, гремя, трясясь и колыхаясь, не остановилась где то. Загремели откидываемые подножки.
Отворились дверцы. Слева была вода – река большая, справа было крыльцо; на крыльце были люди, прислуга и какая то румяная, с большой черной косой, девушка, которая неприятно притворно улыбалась, как показалось княжне Марье (это была Соня). Княжна взбежала по лестнице, притворно улыбавшаяся девушка сказала: – Сюда, сюда! – и княжна очутилась в передней перед старой женщиной с восточным типом лица, которая с растроганным выражением быстро шла ей навстречу. Это была графиня. Она обняла княжну Марью и стала целовать ее.
– Mon enfant! – проговорила она, – je vous aime et vous connais depuis longtemps. [Дитя мое! я вас люблю и знаю давно.]
Несмотря на все свое волнение, княжна Марья поняла, что это была графиня и что надо было ей сказать что нибудь. Она, сама не зная как, проговорила какие то учтивые французские слова, в том же тоне, в котором были те, которые ей говорили, и спросила: что он?
– Доктор говорит, что нет опасности, – сказала графиня, но в то время, как она говорила это, она со вздохом подняла глаза кверху, и в этом жесте было выражение, противоречащее ее словам.
– Где он? Можно его видеть, можно? – спросила княжна.
– Сейчас, княжна, сейчас, мой дружок. Это его сын? – сказала она, обращаясь к Николушке, который входил с Десалем. – Мы все поместимся, дом большой. О, какой прелестный мальчик!
Графиня ввела княжну в гостиную. Соня разговаривала с m lle Bourienne. Графиня ласкала мальчика. Старый граф вошел в комнату, приветствуя княжну. Старый граф чрезвычайно переменился с тех пор, как его последний раз видела княжна. Тогда он был бойкий, веселый, самоуверенный старичок, теперь он казался жалким, затерянным человеком. Он, говоря с княжной, беспрестанно оглядывался, как бы спрашивая у всех, то ли он делает, что надобно. После разорения Москвы и его имения, выбитый из привычной колеи, он, видимо, потерял сознание своего значения и чувствовал, что ему уже нет места в жизни.
Несмотря на то волнение, в котором она находилась, несмотря на одно желание поскорее увидать брата и на досаду за то, что в эту минуту, когда ей одного хочется – увидать его, – ее занимают и притворно хвалят ее племянника, княжна замечала все, что делалось вокруг нее, и чувствовала необходимость на время подчиниться этому новому порядку, в который она вступала. Она знала, что все это необходимо, и ей было это трудно, но она не досадовала на них.
– Это моя племянница, – сказал граф, представляя Соню, – вы не знаете ее, княжна?
Княжна повернулась к ней и, стараясь затушить поднявшееся в ее душе враждебное чувство к этой девушке, поцеловала ее. Но ей становилось тяжело оттого, что настроение всех окружающих было так далеко от того, что было в ее душе.
