Публий Корнелий Сципион Орестин
Поделись знанием:
«Но нет, это не может быть, – подумал он. – Это строгое, худое и бледное, постаревшее лицо? Это не может быть она. Это только воспоминание того». Но в это время княжна Марья сказала: «Наташа». И лицо, с внимательными глазами, с трудом, с усилием, как отворяется заржавелая дверь, – улыбнулось, и из этой растворенной двери вдруг пахнуло и обдало Пьера тем давно забытым счастием, о котором, в особенности теперь, он не думал. Пахнуло, охватило и поглотило его всего. Когда она улыбнулась, уже не могло быть сомнений: это была Наташа, и он любил ее.
В первую же минуту Пьер невольно и ей, и княжне Марье, и, главное, самому себе сказал неизвестную ему самому тайну. Он покраснел радостно и страдальчески болезненно. Он хотел скрыть свое волнение. Но чем больше он хотел скрыть его, тем яснее – яснее, чем самыми определенными словами, – он себе, и ей, и княжне Марье говорил, что он любит ее.
«Нет, это так, от неожиданности», – подумал Пьер. Но только что он хотел продолжать начатый разговор с княжной Марьей, он опять взглянул на Наташу, и еще сильнейшая краска покрыла его лицо, и еще сильнейшее волнение радости и страха охватило его душу. Он запутался в словах и остановился на середине речи.
Пьер не заметил Наташи, потому что он никак не ожидал видеть ее тут, но он не узнал ее потому, что происшедшая в ней, с тех пор как он не видал ее, перемена была огромна. Она похудела и побледнела. Но не это делало ее неузнаваемой: ее нельзя было узнать в первую минуту, как он вошел, потому что на этом лице, в глазах которого прежде всегда светилась затаенная улыбка радости жизни, теперь, когда он вошел и в первый раз взглянул на нее, не было и тени улыбки; были одни глаза, внимательные, добрые и печально вопросительные.
(перенаправлено с «Публий Корнелий Орестин»)
Публий Корнелий Сципион Орестин лат. Publius Cornelius Scipio Orestinus | ||
| ||
---|---|---|
около 17 года | ||
Рождение: | около 5 до н. э. | |
Смерть: | около 20 | |
Род: | Корнелии Сципионы | |
Отец: | Публий Корнелий Сципион | |
Дети: | Ливия Корнелия Орестилла |
Публий Корнелий Сципион Орестин (лат. Publius Cornelius Scipio Orestinus) (около 5 до н. э. — около 20 года) — римский военный и политический деятель.
Публий Корнелий Сципион Орестин — сын Публия Корнелия Сципиона (претора в 7 году) и отец Ливии Корнелии Орестиллы, второй жены императора Калигулы. Согласно предположению Рональда Сайма, был сыном Публия Корнелия Лентула Сципиона (консула-суффекта во 2 году н. э.) Однако из надписи[1][2] следует, что отец Публия Корнелия Сципиона Орестина не занимал консульской должности, а его деда звали Публием, что доказывает ошибочность этой версии.
Публий Корнелий Сципион Орестин занимал должности военного трибуна и децемвира по разрешению тяжб. Умер в молодости[1][2].
Напишите отзыв о статье "Публий Корнелий Сципион Орестин"
Примечания
- ↑ 1 2 Corpus Inscriptionum Latinarum [db.edcs.eu/epigr/epi_einzel_de.php?p_belegstelle=CIL+06%2C+41050&r_sortierung=Belegstelle 6, 41050]
- ↑ 1 2 Corpus Inscriptionum Latinarum [db.edcs.eu/epigr/epi_einzel_de.php?p_belegstelle=CIL+09%2C+02219&r_sortierung=Belegstelle 9, 2219]
Литература
- Сайм, Рональд — The Augustan aristocracy. Oxford, 1986
- C. Settipani — Continuité gentilice et continuité sénatoriale dans les familles sénatoriales romaines à l’époque impériale, 2000, p. 50—52
Ссылки
- [ancientrome.ru/genealogy/person.htm?p=390 Публий Корнелий Сципион Орестин] (рус.). — биография на сайте [ancientrome.ru ancientrome.ru].
Это заготовка статьи о Древнем Риме. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Публий Корнелий Сципион Орестин
Пьер взглянул еще раз на бледное, тонкое, с черными глазами и странным ртом, лицо компаньонки. Что то родное, давно забытое и больше чем милое смотрело на него из этих внимательных глаз.«Но нет, это не может быть, – подумал он. – Это строгое, худое и бледное, постаревшее лицо? Это не может быть она. Это только воспоминание того». Но в это время княжна Марья сказала: «Наташа». И лицо, с внимательными глазами, с трудом, с усилием, как отворяется заржавелая дверь, – улыбнулось, и из этой растворенной двери вдруг пахнуло и обдало Пьера тем давно забытым счастием, о котором, в особенности теперь, он не думал. Пахнуло, охватило и поглотило его всего. Когда она улыбнулась, уже не могло быть сомнений: это была Наташа, и он любил ее.
В первую же минуту Пьер невольно и ей, и княжне Марье, и, главное, самому себе сказал неизвестную ему самому тайну. Он покраснел радостно и страдальчески болезненно. Он хотел скрыть свое волнение. Но чем больше он хотел скрыть его, тем яснее – яснее, чем самыми определенными словами, – он себе, и ей, и княжне Марье говорил, что он любит ее.
«Нет, это так, от неожиданности», – подумал Пьер. Но только что он хотел продолжать начатый разговор с княжной Марьей, он опять взглянул на Наташу, и еще сильнейшая краска покрыла его лицо, и еще сильнейшее волнение радости и страха охватило его душу. Он запутался в словах и остановился на середине речи.
Пьер не заметил Наташи, потому что он никак не ожидал видеть ее тут, но он не узнал ее потому, что происшедшая в ней, с тех пор как он не видал ее, перемена была огромна. Она похудела и побледнела. Но не это делало ее неузнаваемой: ее нельзя было узнать в первую минуту, как он вошел, потому что на этом лице, в глазах которого прежде всегда светилась затаенная улыбка радости жизни, теперь, когда он вошел и в первый раз взглянул на нее, не было и тени улыбки; были одни глаза, внимательные, добрые и печально вопросительные.