Публий Лициний Красс (сын триумвира)
| Публий Лициний Красс Publius Licinius Crassus | |
| Рождение: | 86 или 82 год до н. э. |
|---|---|
| Смерть: | 9 мая 53 года до н. э. |
| Отец: | Марк Лициний Красс |
| Мать: | Тертулла |
| Супруга: | Корнелия |
Публий Лициний Красс (лат. Publius Licinius Crassus; 86 или 82 — 53 гг. до н. э.) — древнеримский полководец, сын Марка Лициния Красса. .
Публий Красс служил под началом Юлия Цезаря в Галлии с 58 по 56 гг. до н. э. Он отличился как командир в кампаниях в Арморике и Аквитании. Его качества высоко ценил Цезарь, Цицерон хвалил его ораторское мастерство и хороший характер. По возвращении в Рим Публий начал политическую карьеру.
Публий погиб в битве при Каррах. Детей у него не было, а его вдова Корнелия вышла замуж за Помпея Великого.
Содержание
Семья
Неизвестно точно, кто был старше — Публий или его брат Марк. Рональд Сайм выступает в поддержку того, что Марк был старшим, а Публий — более талантливым, но младшим братом[1].
Публий вырос в традиционной семье, которую Плутарх охарактеризовал как стабильную и порядочную.
Марк Красс, женившись на Тертулле, вдове своего старшего брата[2], погибшего во время гражданской войны 83-82 до н. э., соблюл древний обычай, который в его время считался старомодным. Публий, в отличие от своих сверстников, имел родителей, которые прожили в браке 35 лет до самой смерти старшего Красса.
Военная карьера
Публий Красс вошёл в историю как один из военачальников Цезаря во время Галльской войны.
В первый год Галльской войны Цезарь вёл две кампании: против кельтского племени гельветов и германского племени свевов. Во время битвы со свевами Публий Красс был назначен командиром кавалерии[3].
Во второй год войны Цезарь вёл кампанию против белгов на севере Галлии. В это время Публий был назначен командиром VII легиона, который понёс значительные потери[4][5] в битве на Сабисе. Роль Публия в этом сражении неизвестна, но после него Цезарь отправил Красса в Арморику.
Политическая карьера
Публий Красс вернулся в Рим в конце 56 или в начале 55 года до н. э. С собой он привёл тысячу галльских всадников. Их присутствие повлияло на выборы консула на предстоящий год. Как бы то ни было, Помпей и Марк Красс были избраны консулами 55 года.
Вскоре Публий Красс был назначен монетарием. Во времена поздней Республики эта должность для сыновей сенаторов была предварительной перед тем, как достичь возраста 30 лет и претендовать на должность квестора.
Монета, выпущенная Публием, представляла собой денарий, на аверсе которого была изображена голова Венеры, а на реверсе — надпись P. Crassus M. f. (Публий Красс, сын Марка) и женщина, стоящая рядом с конём. Всадница держит в правой руке уздечку коня, а в левой — копьё. На заднем плане у ног всадницы лежат кираса и щит.
Затем Красс был выбран авгуром, заменив Луция Лициния Лукулла. Хотя авгуры не имели политической власти, их право не давать религиозного согласия было равносильно праву вето.
Во время пребывания в Риме Публий женился на Корнелии Метелле, девушке высокообразованной, которой на тот момент было 16 или 17 лет. Она была дочерью Квинта Цецилия Метелла Пия Сципиона. Политическая ценность брака для Публия заключалась в приобретении родственных связей с фракцией консервативных сенаторов, которые выступали за сохранение прав аристократической олигархии. Брат Публия женился на дочери Квинта Цецилия Метелла Кретика (консула 69 года до н. э.) в 63 или 62 году до н. э.[1] Оба брака послужили причиной для сближения Марка Красса с оптиматами, несмотря на его союз с Цезарем и Помпеем.
Парфянская кампания
В 56 году до н. э. по соглашению триумвиров Марку Крассу досталась в управление Сирия, которую он решил использовать в качестве базы для похода на парфян. Публий Лициний присоединился к отцу в его провинции зимой 54-53 года до н. э. с тысячей галльских всадников, присланных Цезарем. Возможно, эти всадники в течение 54 года принимали участие в походах Цезаря в Германию и Британию.
Кульминацией парфянской кампании Красса стала битва при Каррах, произошедшая весной 53 года до н. э. Командовать одним из флангов Красс поручил Публию. По приказу Kpacca его сын взял 1300 всадников, 500 лучников и 8 когорт пехоты и повел их обходным движением в атаку. Парфяне начали поспешно отступать, отряд под командованием молодого Kpacca бросился их преследовать. Это подняло настроение римских солдат; легионеры в преследовании не отставали от своей конницы. Как только отряд римлян удалился от своих главных сил, парфяне крупными силами контратаковали его, заставили остановиться, затем окружили латниками и стали поражать римских воинов стрелами. Отряд римской конницы попытался прорвать кольцо окружения, но его атака была отражена парфянскими всадниками, вооруженными копьями и имевшими лучшее защитное вооружение.
После этого римский отряд отступил к песчаному холму и занял круговую оборону, поместив лошадей в середине круга и сомкнув щиты. Но римляне, расположившиеся на склонах холма, оказались еще лучшей мишенью для парфянских лучников, которые начали их истреблять. Атакой копейщиков было довершено уничтожение римлян; 500 человек парфяне захватили в плен. Молодой Красс приказал рабу заколоть себя, другие римские командиры покончили с собой.
Напишите отзыв о статье "Публий Лициний Красс (сын триумвира)"
Примечания
- ↑ 1 2 Сайм Р., [ancientrome.ru/publik/syme/syme01.htm#txi Сыновья Красса]
- ↑ Плутарх, Красс, 1
- ↑ Цезарь. Записки о Галльской войне, I, 51: текст на [www.thelatinlibrary.com/caes.html латинском] и [ancientrome.ru/antlitr/caesar/index.htm русском]
- ↑ Цезарь. Записки о Галльской войне, I, 23: текст на [www.thelatinlibrary.com/caes.html латинском] и [ancientrome.ru/antlitr/caesar/index.htm русском]
- ↑ Цезарь. Записки о Галльской войне, I, 26: текст на [www.thelatinlibrary.com/caes.html латинском] и [ancientrome.ru/antlitr/caesar/index.htm русском]
Ссылки
- Плутарх [www.krotov.info/lib_sec/16_p/plu/tarh_krass.htm Красс]
- Сайм Р. [ancientrome.ru/publik/syme/syme01.htm#txi Сыновья Красса]
Отрывок, характеризующий Публий Лициний Красс (сын триумвира)
– Il est tres mauvais, votre jeu de mot, tres spirituel, mais injuste, – грозя сморщенным пальчиком, сказала Анна Павловна. – Nous ne faisons pas la guerre pour le Roi de Prusse, mais pour les bons principes. Ah, le mechant, ce prince Hippolytel [Ваша игра слов не хороша, очень умна, но несправедлива; мы не воюем pour le roi de Prusse (т. e. по пустякам), а за добрые начала. Ах, какой он злой, этот князь Ипполит!] – сказала она.Разговор не утихал целый вечер, обращаясь преимущественно около политических новостей. В конце вечера он особенно оживился, когда дело зашло о наградах, пожалованных государем.
– Ведь получил же в прошлом году NN табакерку с портретом, – говорил l'homme a l'esprit profond, [человек глубокого ума,] – почему же SS не может получить той же награды?
– Je vous demande pardon, une tabatiere avec le portrait de l'Empereur est une recompense, mais point une distinction, – сказал дипломат, un cadeau plutot. [Извините, табакерка с портретом Императора есть награда, а не отличие; скорее подарок.]
– Il y eu plutot des antecedents, je vous citerai Schwarzenberg. [Были примеры – Шварценберг.]
– C'est impossible, [Это невозможно,] – возразил другой.
– Пари. Le grand cordon, c'est different… [Лента – это другое дело…]
Когда все поднялись, чтоб уезжать, Элен, очень мало говорившая весь вечер, опять обратилась к Борису с просьбой и ласковым, значительным приказанием, чтобы он был у нее во вторник.
– Мне это очень нужно, – сказала она с улыбкой, оглядываясь на Анну Павловну, и Анна Павловна той грустной улыбкой, которая сопровождала ее слова при речи о своей высокой покровительнице, подтвердила желание Элен. Казалось, что в этот вечер из каких то слов, сказанных Борисом о прусском войске, Элен вдруг открыла необходимость видеть его. Она как будто обещала ему, что, когда он приедет во вторник, она объяснит ему эту необходимость.
Приехав во вторник вечером в великолепный салон Элен, Борис не получил ясного объяснения, для чего было ему необходимо приехать. Были другие гости, графиня мало говорила с ним, и только прощаясь, когда он целовал ее руку, она с странным отсутствием улыбки, неожиданно, шопотом, сказала ему: Venez demain diner… le soir. Il faut que vous veniez… Venez. [Приезжайте завтра обедать… вечером. Надо, чтоб вы приехали… Приезжайте.]
В этот свой приезд в Петербург Борис сделался близким человеком в доме графини Безуховой.
Война разгоралась, и театр ее приближался к русским границам. Всюду слышались проклятия врагу рода человеческого Бонапартию; в деревнях собирались ратники и рекруты, и с театра войны приходили разноречивые известия, как всегда ложные и потому различно перетолковываемые.
Жизнь старого князя Болконского, князя Андрея и княжны Марьи во многом изменилась с 1805 года.
В 1806 году старый князь был определен одним из восьми главнокомандующих по ополчению, назначенных тогда по всей России. Старый князь, несмотря на свою старческую слабость, особенно сделавшуюся заметной в тот период времени, когда он считал своего сына убитым, не счел себя вправе отказаться от должности, в которую был определен самим государем, и эта вновь открывшаяся ему деятельность возбудила и укрепила его. Он постоянно бывал в разъездах по трем вверенным ему губерниям; был до педантизма исполнителен в своих обязанностях, строг до жестокости с своими подчиненными, и сам доходил до малейших подробностей дела. Княжна Марья перестала уже брать у своего отца математические уроки, и только по утрам, сопутствуемая кормилицей, с маленьким князем Николаем (как звал его дед) входила в кабинет отца, когда он был дома. Грудной князь Николай жил с кормилицей и няней Савишной на половине покойной княгини, и княжна Марья большую часть дня проводила в детской, заменяя, как умела, мать маленькому племяннику. M lle Bourienne тоже, как казалось, страстно любила мальчика, и княжна Марья, часто лишая себя, уступала своей подруге наслаждение нянчить маленького ангела (как называла она племянника) и играть с ним.
У алтаря лысогорской церкви была часовня над могилой маленькой княгини, и в часовне был поставлен привезенный из Италии мраморный памятник, изображавший ангела, расправившего крылья и готовящегося подняться на небо. У ангела была немного приподнята верхняя губа, как будто он сбирался улыбнуться, и однажды князь Андрей и княжна Марья, выходя из часовни, признались друг другу, что странно, лицо этого ангела напоминало им лицо покойницы. Но что было еще страннее и чего князь Андрей не сказал сестре, было то, что в выражении, которое дал случайно художник лицу ангела, князь Андрей читал те же слова кроткой укоризны, которые он прочел тогда на лице своей мертвой жены: «Ах, зачем вы это со мной сделали?…»
Вскоре после возвращения князя Андрея, старый князь отделил сына и дал ему Богучарово, большое имение, находившееся в 40 верстах от Лысых Гор. Частью по причине тяжелых воспоминаний, связанных с Лысыми Горами, частью потому, что не всегда князь Андрей чувствовал себя в силах переносить характер отца, частью и потому, что ему нужно было уединение, князь Андрей воспользовался Богучаровым, строился там и проводил в нем большую часть времени.
Князь Андрей, после Аустерлицкой кампании, твердо pешил никогда не служить более в военной службе; и когда началась война, и все должны были служить, он, чтобы отделаться от действительной службы, принял должность под начальством отца по сбору ополчения. Старый князь с сыном как бы переменились ролями после кампании 1805 года. Старый князь, возбужденный деятельностью, ожидал всего хорошего от настоящей кампании; князь Андрей, напротив, не участвуя в войне и в тайне души сожалея о том, видел одно дурное.
26 февраля 1807 года, старый князь уехал по округу. Князь Андрей, как и большею частью во время отлучек отца, оставался в Лысых Горах. Маленький Николушка был нездоров уже 4 й день. Кучера, возившие старого князя, вернулись из города и привезли бумаги и письма князю Андрею.
Камердинер с письмами, не застав молодого князя в его кабинете, прошел на половину княжны Марьи; но и там его не было. Камердинеру сказали, что князь пошел в детскую.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, Петруша с бумагами пришел, – сказала одна из девушек помощниц няни, обращаясь к князю Андрею, который сидел на маленьком детском стуле и дрожащими руками, хмурясь, капал из стклянки лекарство в рюмку, налитую до половины водой.
