Пуговкин, Михаил Иванович
Поделись знанием:
«Une maitresse femme! Voila ce qui s'appelle poser carrement la question. Elle voudrait epouser tous les trois a la fois», [«Молодец женщина! Вот что называется твердо поставить вопрос. Она хотела бы быть женою всех троих в одно и то же время».] – подумал Билибин.
– Но скажите, как муж ваш посмотрит на это дело? – сказал он, вследствие твердости своей репутации не боясь уронить себя таким наивным вопросом. – Согласится ли он?
– Ah! Il m'aime tant! – сказала Элен, которой почему то казалось, что Пьер тоже ее любил. – Il fera tout pour moi. [Ах! он меня так любит! Он на все для меня готов.]
Билибин подобрал кожу, чтобы обозначить готовящийся mot.
– Meme le divorce, [Даже и на развод.] – сказал он.
Элен засмеялась.
В числе людей, которые позволяли себе сомневаться в законности предпринимаемого брака, была мать Элен, княгиня Курагина. Она постоянно мучилась завистью к своей дочери, и теперь, когда предмет зависти был самый близкий сердцу княгини, она не могла примириться с этой мыслью. Она советовалась с русским священником о том, в какой мере возможен развод и вступление в брак при живом муже, и священник сказал ей, что это невозможно, и, к радости ее, указал ей на евангельский текст, в котором (священнику казалось) прямо отвергается возможность вступления в брак от живого мужа.
Вооруженная этими аргументами, казавшимися ей неопровержимыми, княгиня рано утром, чтобы застать ее одну, поехала к своей дочери.
Выслушав возражения своей матери, Элен кротко и насмешливо улыбнулась.
– Да ведь прямо сказано: кто женится на разводной жене… – сказала старая княгиня.
– Ah, maman, ne dites pas de betises. Vous ne comprenez rien. Dans ma position j'ai des devoirs, [Ах, маменька, не говорите глупостей. Вы ничего не понимаете. В моем положении есть обязанности.] – заговорилa Элен, переводя разговор на французский с русского языка, на котором ей всегда казалась какая то неясность в ее деле.
– Но, мой друг…
– Ah, maman, comment est ce que vous ne comprenez pas que le Saint Pere, qui a le droit de donner des dispenses… [Ах, маменька, как вы не понимаете, что святой отец, имеющий власть отпущений…]
В это время дама компаньонка, жившая у Элен, вошла к ней доложить, что его высочество в зале и желает ее видеть.
– Non, dites lui que je ne veux pas le voir, que je suis furieuse contre lui, parce qu'il m'a manque parole. [Нет, скажите ему, что я не хочу его видеть, что я взбешена против него, потому что он мне не сдержал слова.]
– Comtesse a tout peche misericorde, [Графиня, милосердие всякому греху.] – сказал, входя, молодой белокурый человек с длинным лицом и носом.
Старая княгиня почтительно встала и присела. Вошедший молодой человек не обратил на нее внимания. Княгиня кивнула головой дочери и поплыла к двери.
«Нет, она права, – думала старая княгиня, все убеждения которой разрушились пред появлением его высочества. – Она права; но как это мы в нашу невозвратную молодость не знали этого? А это так было просто», – думала, садясь в карету, старая княгиня.
В начале августа дело Элен совершенно определилось, и она написала своему мужу (который ее очень любил, как она думала) письмо, в котором извещала его о своем намерении выйти замуж за NN и о том, что она вступила в единую истинную религию и что она просит его исполнить все те необходимые для развода формальности, о которых передаст ему податель сего письма.
«Sur ce je prie Dieu, mon ami, de vous avoir sous sa sainte et puissante garde. Votre amie Helene».
[«Затем молю бога, да будете вы, мой друг, под святым сильным его покровом. Друг ваш Елена»]
Это письмо было привезено в дом Пьера в то время, как он находился на Бородинском поле.
Во второй раз, уже в конце Бородинского сражения, сбежав с батареи Раевского, Пьер с толпами солдат направился по оврагу к Князькову, дошел до перевязочного пункта и, увидав кровь и услыхав крики и стоны, поспешно пошел дальше, замешавшись в толпы солдат.
Одно, чего желал теперь Пьер всеми силами своей души, было то, чтобы выйти поскорее из тех страшных впечатлений, в которых он жил этот день, вернуться к обычным условиям жизни и заснуть спокойно в комнате на своей постели. Только в обычных условиях жизни он чувствовал, что будет в состоянии понять самого себя и все то, что он видел и испытал. Но этих обычных условий жизни нигде не было.
Хотя ядра и пули не свистали здесь по дороге, по которой он шел, но со всех сторон было то же, что было там, на поле сражения. Те же были страдающие, измученные и иногда странно равнодушные лица, та же кровь, те же солдатские шинели, те же звуки стрельбы, хотя и отдаленной, но все еще наводящей ужас; кроме того, была духота и пыль.
Пройдя версты три по большой Можайской дороге, Пьер сел на краю ее.
Сумерки спустились на землю, и гул орудий затих. Пьер, облокотившись на руку, лег и лежал так долго, глядя на продвигавшиеся мимо него в темноте тени. Беспрестанно ему казалось, что с страшным свистом налетало на него ядро; он вздрагивал и приподнимался. Он не помнил, сколько времени он пробыл тут. В середине ночи трое солдат, притащив сучьев, поместились подле него и стали разводить огонь.
Солдаты, покосившись на Пьера, развели огонь, поставили на него котелок, накрошили в него сухарей и положили сала. Приятный запах съестного и жирного яства слился с запахом дыма. Пьер приподнялся и вздохнул. Солдаты (их было трое) ели, не обращая внимания на Пьера, и разговаривали между собой.
– Да ты из каких будешь? – вдруг обратился к Пьеру один из солдат, очевидно, под этим вопросом подразумевая то, что и думал Пьер, именно: ежели ты есть хочешь, мы дадим, только скажи, честный ли ты человек?
– Я? я?.. – сказал Пьер, чувствуя необходимость умалить как возможно свое общественное положение, чтобы быть ближе и понятнее для солдат. – Я по настоящему ополченный офицер, только моей дружины тут нет; я приезжал на сраженье и потерял своих.
– Вишь ты! – сказал один из солдат.
Другой солдат покачал головой.
– Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее, деревянную ложку.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.
– Тебе куды надо то? Ты скажи! – спросил опять один из них.
– Мне в Можайск.
– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.
Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.
«Рассветает, – подумал Пьер. – Но это не то. Мне надо дослушать и понять слова благодетеля». Он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. Были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто то говорил или сам передумывал Пьер.
Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.
«Война есть наитруднейшее подчинение свободы человека законам бога, – говорил голос. – Простота есть покорность богу; от него не уйдешь. И они просты. Они, не говорят, но делают. Сказанное слово серебряное, а несказанное – золотое. Ничем не может владеть человек, пока он боится смерти. А кто не боится ее, тому принадлежит все. Ежели бы не было страдания, человек не знал бы границ себе, не знал бы себя самого. Самое трудное (продолжал во сне думать или слышать Пьер) состоит в том, чтобы уметь соединять в душе своей значение всего. Все соединить? – сказал себе Пьер. – Нет, не соединить. Нельзя соединять мысли, а сопрягать все эти мысли – вот что нужно! Да, сопрягать надо, сопрягать надо! – с внутренним восторгом повторил себе Пьер, чувствуя, что этими именно, и только этими словами выражается то, что он хочет выразить, и разрешается весь мучащий его вопрос.
– Да, сопрягать надо, пора сопрягать.
– Запрягать надо, пора запрягать, ваше сиятельство! Ваше сиятельство, – повторил какой то голос, – запрягать надо, пора запрягать…
Это был голос берейтора, будившего Пьера. Солнце било прямо в лицо Пьера. Он взглянул на грязный постоялый двор, в середине которого у колодца солдаты поили худых лошадей, из которого в ворота выезжали подводы. Пьер с отвращением отвернулся и, закрыв глаза, поспешно повалился опять на сиденье коляски. «Нет, я не хочу этого, не хочу этого видеть и понимать, я хочу понять то, что открывалось мне во время сна. Еще одна секунда, и я все понял бы. Да что же мне делать? Сопрягать, но как сопрягать всё?» И Пьер с ужасом почувствовал, что все значение того, что он видел и думал во сне, было разрушено.
Берейтор, кучер и дворник рассказывали Пьеру, что приезжал офицер с известием, что французы подвинулись под Можайск и что наши уходят.
Пьер встал и, велев закладывать и догонять себя, пошел пешком через город.
Войска выходили и оставляли около десяти тысяч раненых. Раненые эти виднелись в дворах и в окнах домов и толпились на улицах. На улицах около телег, которые должны были увозить раненых, слышны были крики, ругательства и удары. Пьер отдал догнавшую его коляску знакомому раненому генералу и с ним вместе поехал до Москвы. Доро гой Пьер узнал про смерть своего шурина и про смерть князя Андрея.
Х
30 го числа Пьер вернулся в Москву. Почти у заставы ему встретился адъютант графа Растопчина.
– А мы вас везде ищем, – сказал адъютант. – Графу вас непременно нужно видеть. Он просит вас сейчас же приехать к нему по очень важному делу.
Пьер, не заезжая домой, взял извозчика и поехал к главнокомандующему.
Граф Растопчин только в это утро приехал в город с своей загородной дачи в Сокольниках. Прихожая и приемная в доме графа были полны чиновников, явившихся по требованию его или за приказаниями. Васильчиков и Платов уже виделись с графом и объяснили ему, что защищать Москву невозможно и что она будет сдана. Известия эти хотя и скрывались от жителей, но чиновники, начальники различных управлений знали, что Москва будет в руках неприятеля, так же, как и знал это граф Растопчин; и все они, чтобы сложить с себя ответственность, пришли к главнокомандующему с вопросами, как им поступать с вверенными им частями.
В то время как Пьер входил в приемную, курьер, приезжавший из армии, выходил от графа.
Курьер безнадежно махнул рукой на вопросы, с которыми обратились к нему, и прошел через залу.
Дожидаясь в приемной, Пьер усталыми глазами оглядывал различных, старых и молодых, военных и статских, важных и неважных чиновников, бывших в комнате. Все казались недовольными и беспокойными. Пьер подошел к одной группе чиновников, в которой один был его знакомый. Поздоровавшись с Пьером, они продолжали свой разговор.
– Как выслать да опять вернуть, беды не будет; а в таком положении ни за что нельзя отвечать.
– Да ведь вот, он пишет, – говорил другой, указывая на печатную бумагу, которую он держал в руке.
– Это другое дело. Для народа это нужно, – сказал первый.
– Что это? – спросил Пьер.
– А вот новая афиша.
Пьер взял ее в руки и стал читать:
«Светлейший князь, чтобы скорей соединиться с войсками, которые идут к нему, перешел Можайск и стал на крепком месте, где неприятель не вдруг на него пойдет. К нему отправлено отсюда сорок восемь пушек с снарядами, и светлейший говорит, что Москву до последней капли крови защищать будет и готов хоть в улицах драться. Вы, братцы, не смотрите на то, что присутственные места закрыли: дела прибрать надобно, а мы своим судом с злодеем разберемся! Когда до чего дойдет, мне надобно молодцов и городских и деревенских. Я клич кликну дня за два, а теперь не надо, я и молчу. Хорошо с топором, недурно с рогатиной, а всего лучше вилы тройчатки: француз не тяжеле снопа ржаного. Завтра, после обеда, я поднимаю Иверскую в Екатерининскую гошпиталь, к раненым. Там воду освятим: они скорее выздоровеют; и я теперь здоров: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба».
– А мне говорили военные люди, – сказал Пьер, – что в городе никак нельзя сражаться и что позиция…
– Ну да, про то то мы и говорим, – сказал первый чиновник.
– А что это значит: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба? – сказал Пьер.
– У графа был ячмень, – сказал адъютант, улыбаясь, – и он очень беспокоился, когда я ему сказал, что приходил народ спрашивать, что с ним. А что, граф, – сказал вдруг адъютант, с улыбкой обращаясь к Пьеру, – мы слышали, что у вас семейные тревоги? Что будто графиня, ваша супруга…
– Я ничего не слыхал, – равнодушно сказал Пьер. – А что вы слышали?
– Нет, знаете, ведь часто выдумывают. Я говорю, что слышал.
– Что же вы слышали?
– Да говорят, – опять с той же улыбкой сказал адъютант, – что графиня, ваша жена, собирается за границу. Вероятно, вздор…
– Может быть, – сказал Пьер, рассеянно оглядываясь вокруг себя. – А это кто? – спросил он, указывая на невысокого старого человека в чистой синей чуйке, с белою как снег большою бородой, такими же бровями и румяным лицом.
– Это? Это купец один, то есть он трактирщик, Верещагин. Вы слышали, может быть, эту историю о прокламации?
– Ах, так это Верещагин! – сказал Пьер, вглядываясь в твердое и спокойное лицо старого купца и отыскивая в нем выражение изменничества.
– Это не он самый. Это отец того, который написал прокламацию, – сказал адъютант. – Тот молодой, сидит в яме, и ему, кажется, плохо будет.
Один старичок, в звезде, и другой – чиновник немец, с крестом на шее, подошли к разговаривающим.
– Видите ли, – рассказывал адъютант, – это запутанная история. Явилась тогда, месяца два тому назад, эта прокламация. Графу донесли. Он приказал расследовать. Вот Гаврило Иваныч разыскивал, прокламация эта побывала ровно в шестидесяти трех руках. Приедет к одному: вы от кого имеете? – От того то. Он едет к тому: вы от кого? и т. д. добрались до Верещагина… недоученный купчик, знаете, купчик голубчик, – улыбаясь, сказал адъютант. – Спрашивают у него: ты от кого имеешь? И главное, что мы знаем, от кого он имеет. Ему больше не от кого иметь, как от почт директора. Но уж, видно, там между ними стачка была. Говорит: ни от кого, я сам сочинил. И грозили и просили, стал на том: сам сочинил. Так и доложили графу. Граф велел призвать его. «От кого у тебя прокламация?» – «Сам сочинил». Ну, вы знаете графа! – с гордой и веселой улыбкой сказал адъютант. – Он ужасно вспылил, да и подумайте: этакая наглость, ложь и упорство!..
– А! Графу нужно было, чтобы он указал на Ключарева, понимаю! – сказал Пьер.
– Совсем не нужно», – испуганно сказал адъютант. – За Ключаревым и без этого были грешки, за что он и сослан. Но дело в том, что граф очень был возмущен. «Как же ты мог сочинить? – говорит граф. Взял со стола эту „Гамбургскую газету“. – Вот она. Ты не сочинил, а перевел, и перевел то скверно, потому что ты и по французски, дурак, не знаешь». Что же вы думаете? «Нет, говорит, я никаких газет не читал, я сочинил». – «А коли так, то ты изменник, и я тебя предам суду, и тебя повесят. Говори, от кого получил?» – «Я никаких газет не видал, а сочинил». Так и осталось. Граф и отца призывал: стоит на своем. И отдали под суд, и приговорили, кажется, к каторжной работе. Теперь отец пришел просить за него. Но дрянной мальчишка! Знаете, эдакой купеческий сынишка, франтик, соблазнитель, слушал где то лекции и уж думает, что ему черт не брат. Ведь это какой молодчик! У отца его трактир тут у Каменного моста, так в трактире, знаете, большой образ бога вседержителя и представлен в одной руке скипетр, в другой держава; так он взял этот образ домой на несколько дней и что же сделал! Нашел мерзавца живописца…
В середине этого нового рассказа Пьера позвали к главнокомандующему.
Пьер вошел в кабинет графа Растопчина. Растопчин, сморщившись, потирал лоб и глаза рукой, в то время как вошел Пьер. Невысокий человек говорил что то и, как только вошел Пьер, замолчал и вышел.
– А! здравствуйте, воин великий, – сказал Растопчин, как только вышел этот человек. – Слышали про ваши prouesses [достославные подвиги]! Но не в том дело. Mon cher, entre nous, [Между нами, мой милый,] вы масон? – сказал граф Растопчин строгим тоном, как будто было что то дурное в этом, но что он намерен был простить. Пьер молчал. – Mon cher, je suis bien informe, [Мне, любезнейший, все хорошо известно,] но я знаю, что есть масоны и масоны, и надеюсь, что вы не принадлежите к тем, которые под видом спасенья рода человеческого хотят погубить Россию.
– Да, я масон, – отвечал Пьер.
– Ну вот видите ли, мой милый. Вам, я думаю, не безызвестно, что господа Сперанский и Магницкий отправлены куда следует; то же сделано с господином Ключаревым, то же и с другими, которые под видом сооружения храма Соломона старались разрушить храм своего отечества. Вы можете понимать, что на это есть причины и что я не мог бы сослать здешнего почт директора, ежели бы он не был вредный человек. Теперь мне известно, что вы послали ему свой. экипаж для подъема из города и даже что вы приняли от него бумаги для хранения. Я вас люблю и не желаю вам зла, и как вы в два раза моложе меня, то я, как отец, советую вам прекратить всякое сношение с такого рода людьми и самому уезжать отсюда как можно скорее.
– Но в чем же, граф, вина Ключарева? – спросил Пьер.
– Это мое дело знать и не ваше меня спрашивать, – вскрикнул Растопчин.
– Ежели его обвиняют в том, что он распространял прокламации Наполеона, то ведь это не доказано, – сказал Пьер (не глядя на Растопчина), – и Верещагина…
– Nous y voila, [Так и есть,] – вдруг нахмурившись, перебивая Пьера, еще громче прежнего вскрикнул Растопчин. – Верещагин изменник и предатель, который получит заслуженную казнь, – сказал Растопчин с тем жаром злобы, с которым говорят люди при воспоминании об оскорблении. – Но я не призвал вас для того, чтобы обсуждать мои дела, а для того, чтобы дать вам совет или приказание, ежели вы этого хотите. Прошу вас прекратить сношения с такими господами, как Ключарев, и ехать отсюда. А я дурь выбью, в ком бы она ни была. – И, вероятно, спохватившись, что он как будто кричал на Безухова, который еще ни в чем не был виноват, он прибавил, дружески взяв за руку Пьера: – Nous sommes a la veille d'un desastre publique, et je n'ai pas le temps de dire des gentillesses a tous ceux qui ont affaire a moi. Голова иногда кругом идет! Eh! bien, mon cher, qu'est ce que vous faites, vous personnellement? [Мы накануне общего бедствия, и мне некогда быть любезным со всеми, с кем у меня есть дело. Итак, любезнейший, что вы предпринимаете, вы лично?]
– Mais rien, [Да ничего,] – отвечал Пьер, все не поднимая глаз и не изменяя выражения задумчивого лица.
Граф нахмурился.
– Un conseil d'ami, mon cher. Decampez et au plutot, c'est tout ce que je vous dis. A bon entendeur salut! Прощайте, мой милый. Ах, да, – прокричал он ему из двери, – правда ли, что графиня попалась в лапки des saints peres de la Societe de Jesus? [Дружеский совет. Выбирайтесь скорее, вот что я вам скажу. Блажен, кто умеет слушаться!.. святых отцов Общества Иисусова?]
Пьер ничего не ответил и, нахмуренный и сердитый, каким его никогда не видали, вышел от Растопчина.
| Михаил Иванович Пуговкин | |||||||||||||||
 | |||||||||||||||
| Дата рождения: | |||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Место рождения: |
дер. Рамешки, Чухломской уезд, Костромская губерния, РСФСР, СССР | ||||||||||||||
| Дата смерти: | |||||||||||||||
| Место смерти: | |||||||||||||||
| Гражданство: | |||||||||||||||
| Профессия: | |||||||||||||||
| Карьера: | |||||||||||||||
| Награды: |
| ||||||||||||||
Михаи́л Ива́нович Пу́говкин (13 июля 1923, д. Рамешки, Костромская губерния, СССР — 25 июля 2008, Москва, Россия) — советский и российский актёр театра и кино. Народный артист СССР (1988). Участник Великой Отечественной войны.
Содержание
Биография
Михаил Иванович Пуговкин родился 13 июля 1923 года в деревне Рамешки, ныне Чухломский район, Костромская область. В ряде источников встречается версия, что настоящая фамилия Михаила Ивановича — Пугонькин[1][2], что опровергается в других публикациях[3]. Семья жила бедно. Поэтому Михаил имел возможность закончить только три класса сельской школы.
В 1936 году семья Пуговкиных переехала в Москву. В Москве Михаил Пуговкин устроился на Московский тормозной завод имени Кагановича учеником электромонтёра. После работы посещал драматический кружок в клубе им. Каляева.
После одного из спектаклей драмкружка Пуговкина заметил заслуженный деятель искусств РСФСР режиссёр Ф. Н. Каверин, который возглавлял тогда Московский драматический театр, и пригласил его в профессиональный театр. Так, с 16 лет, Михаил Пуговкин попал в Московский драматический театр на Сретенке, где работал с 1939 по 1941 год артистом вспомогательного состава.
В 1940 году семнадцатилетнего Пуговкина заметил известный кинорежиссёр Григорий Львович Рошаль и пригласил сняться в картине «Дело Артамоновых». Это был дебют Пуговкина в кино: ему досталась крошечная роль купца Степаши Барского, который пытается переплясать главного героя на свадьбе.
Съёмка этого эпизода закончилась 22 июня 1941 года, в первый день войны. А через два дня, Михаил Пуговкин ушёл добровольцем на фронт. Служил в 1147-м стрелковом полку разведчиком. В октябре 1942 года был тяжело ранен в ногу под Ворошиловградом (ныне Луганск). Ранение оказалось серьёзным, началась гангрена, но ногу удалось спасти. После госпиталя Пуговкин был комиссован с военной службы. Награждён орденом Отечественной войны II степени.
В 1943 году работал в Московском театре драмы (в 1943 году объединён с Театром Революции), где главным режиссёром был народный артист РСФСР Н. М. Горчаков. Там Пуговкин сыграл первую в своей жизни главную роль — Петра Огонькова в пьесе «Москвичка».
24 сентября 1943 года Михаил Пуговкин отправился проходить конкурсные испытания в Школу-студию при МХАТе.
Михаил Пуговкин, не имея образования (закончил в своё время три класса сельской школы), был принят на курс Народного артиста СССР Ивана Михайловича Москвина и стал его любимым учеником.
На втором курсе Михаил Пуговкин не смог сдать зачёты по марксизму, истории и по французскому языку, вследствие чего был временно отчислен из школы-студии. В 1944 году военкоматом был призван на военную службу во Второе Горьковское танковое училище[4]. Начальник училища генерал Фёдор Николаевич Раевский[5], который любил искусство, назначил Михаила Пуговкина ответственным за самодеятельность училища, и благодаря этому Пуговкин вернулся в Школу-студию МХАТ.
После учёбы в Школе-студии МХАТ (1945—1947) Пуговкин уехал в театр Северного флота города Мурманска всего на один сезон, где удачно сыграл четыре роли.
С 1948 по 1949 год один сезон Пуговкин работал в Вильнюсском театре русской драмы. Затем Пуговкин возвращается в Москву, где показывается сразу в трёх театрах, но решает остаться служить в Театре Ленинского комсомола, где главным режиссёром был И. Берсенев, который знал его по студенческим работам. В это время Пуговкин уже постоянно снимался в кино.
Популярность в кино пришла после кинофильмов «Солдат Иван Бровкин», «Дело „Пёстрых“», «Земля и люди», «Девушка с гитарой».
Проработав в Театре Ленинского комсомола восемь лет (1949—1958), Пуговкин твёрдо решает посвятить своё творчество кинематографу. Сыграв в 1958—1959 гг. в Вологодском драматическом театре, в 1960 году окончательно оставляет театр ради кино.
С 1960 по 1978 годы Пуговкин работает киноактёром при студии «Мосфильм», потом с 1978 по 1991 год — киноактёром студии им. М. Горького, много снимался в кинофильмах и постоянно ездил по стране с творческими встречами со зрителями. Роли Пуговкина за это время самые разные: бюрократы, подхалимы, взяточники, очковтиратели и всякого рода приспособленцы.
Лучшим временем своего творчества актёр считает работу у Леонида Гайдая (шесть фильмов подряд), Андрея Тутышкина «Свадьба в Малиновке» и «Шельменко-денщик», а также у великого сказочника Александра Роу (четыре роли королей и царей).
Актёр также снялся более чем в десяти киножурналах «Фитиль» и в нескольких детских журналах «Ералаш».
В июле 1991 года Михаил Пуговкин переехал на постоянное место жительства в Крым в город Ялту, где организовал Центр Михаила Пуговкина, ездил на выступления и творческие встречи в здравницы Крыма. С 1992 по 1993 гг. — актёр Театра-студии киноактёра[6]. В 1999 году вернулся в Москву, работал в собственном «Киноцентре Михаила Пуговкина» в Сокольниках.
За годы творческой карьеры актёр снялся в 101 кинофильме (по другим данным в 99[7]), то есть порядка 100 ролей, в основном кинокомедии, исключения составили «Дело „Пёстрых“», «Визит к Минотавру» и некоторые другие.
Умер 25 июля 2008 года[8] у себя дома в Москве из-за обострения сахарного диабета. Михаила Пуговкина похоронили 29 июля 2008 года на Ваганьковском кладбище Москвы (участок № 25). Последней волей покойного было — похоронить его рядом с близким другом Александром Абдуловым[9].
Семья
- Воспитывался Миша в большой семье. У бабушки — 12 детей[10].
- Отец — Иван Михайлович, мясник.
- Мать — Наталья Михайловна, крестьянка.
- Первая жена — Надежда Владимировна Надеждина[11] (фамилия при рождении — Ленина), однокурсница, Заслуженная артистка России. Прожили вместе 12 лет.
- Дочь — Елена.
- Внук — Михаил.
- Дочь — Елена.
- Вторая жена — Александра Николаевна Лукьянченко (1912—1991), певица. Прожили вместе 32 года, до самой смерти жены.
- Третья жена — Ирина Константиновна Лаврова, администратор Союзконцерта. Были женаты с июля 1991 года до кончины актёра.
Признание и награды
- Заслуженный артист РСФСР (1965)
- Народный артист РСФСР (1977)
- Народный артист СССР (1988)
- Орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени (14 января 2002) — за многолетнюю плодотворную деятельность в области культуры и искусства, большой вклад в укрепление дружбы и сотрудничества между народами[12].
- Орден Почёта (1 сентября 2003) — за большой личный вклад в развитие отечественного киноискусства[13]
- Орден «За заслуги» ІІІ степени 30 сентября(1999[14], Украина)
- Орден «Знак Почёта» (12 июля 1983)
- Орден Отечественной войны II степени (2004)
- Медаль Жукова (2004)
- Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.» (2004)
- Медаль «50 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.» (2004)[15]
- Медаль «Ветеран труда»
- Медаль «300 лет Российскому флоту»
- Медаль «В память 850-летия Москвы»
- ВКФ — премия в номинации «Премии за актёрскую работу» за 1968 год— за комедийный актёрский ансамбль, фильм «Свадьба в Малиновке»
- ОКФ «Киношок» в Анапе — приз «За мужество и достоинство в профессии» им. П. Луспекаева (1998)
- КФ «Созвездие» Гильдии актёров кино России — приз «За выдающийся вклад в профессию» (2002)
- Премия «Золотой венец границы» (2003)[16]
- Почётный гражданин Автономной Республики Крым (1998)[17]
- Почётный гражданин Ялты.
Память
- 2001 — Памятник отцу Фёдору с чайником из 12 стульев Ильфа и Петрова установлен на первой платформе Южного вокзала города Харькова. Прообразом памятника послужил Михаил Пуговкин, исполнивший одноимённую роль в экранизации романа[18]
- 2007 — Именем Михаила Пуговкина названа одна из малых планет Солнечной системы.
- 2008 — Документальный фильм «Первого канала» [www.1tv.ru/documentary/fi=5513 «Михаил Пуговкин. Житие мое…»] (руководитель проекта Андрей Сычёв, автор Ирина Капралова, режиссёр Георгий Ананов)
- 2009 — Открыт памятник на Ваганьковском кладбище (участок № 25).
- 2011 — Документальный фильм «Первого канала» [www.1tv.ru/documentary/fi=7241 «Михаил Пуговкин. Главный герой второго плана»] (автор и ведущий Леонид Якубович, режиссёр Фуад Шабанов)
- 2013 — Музей Михаила Пуговкина в Ливадии[19].
- 2016 — Центр Михаила Пуговкина в в здании Дворца культуры «Ростсельмаш» г. Ростова-на-Дону (руководитель — вдова Пуговкина-Лаврова Ирина Константиновна). В Ростовской области Михаил Пуговкин воевал, поэтому именно здесь в январе 2016 года был открыт Центр. В его стенах хранятся личные вещи артиста, фотографии, сценические костюмы и коллекция фильмов[20].
- 2016 - В Ялте в День города 13 августа был открыт памятник Михаилу Пуговкину в образе режиссёра Якина («Иван Васильевич меняет профессию»).
Памятные доски актеру установлены в Ялте (Черноморский переулок, 6) и по последнему адресу его жительства в Москве (ул. Короленко, 5).
Театральные работы
Московский театр драмы
- 1943 — «Москвичка» В. Гусева; режиссёр Н. Горчаков — Пётр Огоньков[21]
- 1943 — «Фронт» А. Корнейчука; режиссёр Н. Горчаков — Башлыков, солдат
Драматический театр Северного Флота
- 1947 — «Молодая гвардия» А. Фадеева; режиссёр Осипов-Трояновский — Олег Кошевой
- 1947 — «Дни и ночи» К. Симонова; режиссёр И. Олыш-вангер — Коньков, старшина
- 1948 — «Русский вопрос» К. Симонова; режиссёр Осипов-Трояновский — главный редактор
- 1948 — «Подвиг разведчика»; режиссёр Дудников — Вилли Помер
Вильнюсский русский драматический театр
- 1948 — «Последние» М. Горького; режиссёр Ю. Щербаков — Якорев, околоточный
- 1948 — «Московский характер» А. Софронова; режиссёр С. Владычинский — Виктор, студент
Театр им. Ленинского комсомола (Москва, 1950—1958)
- «Так и будет» К. Симонова; режиссёр С. Гианцинтова — лейтенант
- 1955 — «Парень из нашего города» К. Симонова; режиссёр С. Гианцинтова — Севастьянов, капитан
- «Лена» С. Штейна; режиссёр С. Антонов — председатель колхоза
- «Первая конная» В. Вишневского; режиссёр Б. Норт — боец-буденовец
- «Доброе имя» К. Симонова; режиссёр С. Гианцинтова — Брыкин, зам. главного редактора
- «Семья» В. Попова; режиссёр С. Гианцинтова — рабочий
- «Ханлар. Восход солнца» С. Вургуна; режиссёр С. Бирман — Ваня Фиолетов
- «Сыновья Москвы» Н. Рожкова; режиссёры С. Гианцинтова и И. Берсенев — старший сын Шорохова
- «Первая симфония композитора Р. Щедрина»; режиссёр С. Бирман — Ершов, композитор
- «Особняк в переулочке» Штейнен; режиссёр С. Штейн — капитан
- «Фабричная девчонка» А. Володина; режиссёр: С. Штейн — стиляга
Вологодский драматический театр
- 1958 — «Слуга двух господ» К. Гольдони; режиссёр А. Шубин — слуга
Фильмография
Актёрские работы
- 1940 — Яков Свердлов
- 1941 — Дело Артамоновых — Степан Барский, купец
- 1943 — Кутузов — Федя, солдат
- 1944 — Свадьба — гость
- 1944 — В 6 часов вечера после войны — артиллерист
- 1946 — Беспокойное хозяйство — Пуговкин, авиамеханик
- 1949 — Кубанские казаки — колхозник
- 1952 — Максимка — Артюхин, матрос
- 1953 — Адмирал Ушаков — Пирожков, матрос
- 1953 — Корабли штурмуют бастионы — Пирожков, матрос
- 1954 — Школа мужества — Шмаков, матрос
- 1954 — Верные друзья — заведующий клубом водников, конферансье
- 1954 — Ревизоры поневоле — шофёр
- 1954 — Мы с вами где-то встречались — милиционер
- 1955 — Крушение эмирата — анархист
- 1955 — Мать — смолокур (в титрах не указан)
- 1955 — Доброе утро — заведующий магазином
- 1955 — Солдат Иван Бровкин — Захар Силыч
- 1955 — В один прекрасный день — Панас Чушко
- 1955 — Земля и люди — Гришка Хват
- 1956 — Илья Муромец — Разумей
- 1957 — Братья — Ваня Комаров, старшина водолазов
- 1957 — Правда — Василий Боженко
- 1957 — Степан Кольчугин — шахтёр
- 1958 — Иван Бровкин на целине — Захар Силыч
- 1958 — Олеко Дундич — солдат
- 1958 — Дело «Пёстрых» — Сафрон Ложкин, вор
- 1958 — Девушка с гитарой — Пенкин, электрик
- 1959 — Майские звёзды — Иванов, старшина
- 1959 — Снежная сказка — шофёр
- 1960 — Крепость на колёсах — Вожжов
- 1960 — Им было девятнадцать — Баба, старшина
- 1961 — Девчата — комендант
- 1961 — Сердце не прощает — Конков, ветеринар
- 1961 — С днём рождения! — милиционер
- 1962 — Чудак—человек — Межа, управляющий конторой «Заготскот»
- 1962 — Ход конём — Померанцев, тракторист
- 1962 — Черёмушки — пожарный
- 1963 — Суд идёт — Колено, председатель колхоза
- 1963 — Пропало лето — экспедитор
- 1963 — Штрафной удар — Кукушкин
- 1963 — Большой фитиль — пассажир поезда
- 1963 — Короткие истории — Кровавый Фелик, директор ателье
- 1964 — Дайте жалобную книгу — игрок в домино
- 1964 — Сумка, полная сердец — лётчик
- 1964 — Первый день свободы
- 1965 — Непокорённый батальон — полковник
- 1965 — Спящий лев — милиционер
- 1965 — Над нами Южный Крест — милиционер
- 1965 — Операция «Ы» и другие приключения Шурика — Павел Степанович, прораб
- 1965 — Путешественник с багажом — таксист
- 1967 — Свадьба в Малиновке — Яшка-артиллерист
- 1967 — Его звали Роберт — Кнопкин, кадровик
- 1967 — Пока гром не грянет — Фёдор Иванович
- 1968 — Годен к нестроевой — Качура, старшина
- 1968 — Огонь, вода и… медные трубы — Царь
- 1968 — В трудную минуту — председатель колхоза
- 1969 — Если есть паруса — Дудка, боцман
- 1969 — Варвара-краса, длинная коса — Еремей, царь
- 1969 — Похищение — милиционер
- 1971 — Факир на час — снабженец
- 1971 — Шельменко-денщик — Шельменко-денщик
- 1971 — 12 стульев — отец Фёдор
- 1972 — Золотые рога — Атаман
- 1972 — После ярмарки — Пранцысь Пусторевич
- 1973 — Иван Васильевич меняет профессию — Карп Савельевич Якин, кинорежиссёр
- 1973 — Нет дыма без огня
- 1974 — Нейлон 100% — администратор
- 1974 — Звезда экрана — Дудкин, директор
- 1974 — Незнакомый наследник — Кузнецов
- 1975 — Финист — Ясный Сокол — Воевода
- 1975 — Не может быть! — Горбушкин
- 1976 — Русалочка — Губастый
- 1976 — Два капитана — Гаер Кулий, отчим Сани
- 1977 — Есть идея — сосед
- 1978 — Новые приключения капитана Врунгеля — Врунгель, капитан
- 1979 — Ах, водевиль, водевиль… — Михайло Лисичкин
- 1979 — Клуб самоубийц, или Приключения титулованной особы — Рэберн, садовник
- 1980 — За спичками — полицмейстер
- 1980 — Лялька-Руслан и его друг Санька — Михаил Иванович, хозяин дачи
- 1980 — У матросов нет вопросов — дядя Миша
- 1980 — Лес — Восмибратов
- 1981 — Несравненный Наконечников
- 1981 — Шестой — Мироныч
- 1982 — Серебряное ревю — смотритель льда
- 1982 — Спортлото-82 — Сан Саныч Мурашко
- 1982 — Женатый холостяк — Василий Петрович Булавин, директор автобазы
- 1983 — Без особого риска — Грановский, генерал
- 1984 — Приказано взять живым — Рябоконь, старшина
- 1984 — Егорка — Топорщук, боцман
- 1984 — Дорога к себе — Яков Иванович
- 1985 — Человек с аккордеоном — дядя Коля, сосед
- 1985 — Сеанс гипнотизёра — Никанор Ильич
- 1985 — Зловредное воскресенье — Мирон Сергеевич
- 1986 — На златом крыльце сидели — Федот, царь
- 1987 — Визит к Минотавру — Мельник
- 1987 — Цирк приехал — отчим
- 1988 — Артистка из Грибова — Георгий Терентьич, отец
- 1989 — Под куполом цирка — худрук
- 1991 — Болотная street, или Средство против секса — Фёдор, управдом
- 1992 — Выстрел в гробу — полковник Бутылкин / «моргунист»
- 1994 — Господа артисты — губернский чиновник
- 1997 — Старые песни о главном 3 — Карп Савельевич Якин, кинорежиссёр
- 2000 — Бременские музыканты & Co — король
- 2004 — Бриллианты для Джульетты — дед Миша
Роли в киножурнале «Ералаш»
- 1978 — «Царевна—несмеяна», реж. В. Дорман (выпуск 16, эпизод 2)[22] — царь
- 1987 — «Урок», реж. Б. Дуров (выпуск 65, эпизод 2)[23] — отец учительницы
- 2001 — «На свободу с чистой совестью!», реж. Б. Дуров (выпуск 146, эпизод 3)[24] — дедушка
- 2004 — «Грызуны», реж. А. Глобин (выпуск 173, эпизод 3)[25] — дедушка Зайцева
Клипы
- 1997 — Николай Трубач «Пять минут»
- 2000 — Братья Радченко «Домик окнами в сад»
Напишите отзыв о статье "Пуговкин, Михаил Иванович"
Литература
- Шилова И. М. Михаил Пуговкин // Актёры советского кино. Вып. 9. / Ред-сост. А. М. Сандлер. М.: Искусство, 1973. С. 226—239.
- Сергей Горцев — «Вспоминая Михаила Пуговкина».
- Капков С. В. «Короли комедии» — М. Алгоритм, 2003, 400с. ISBN 5-9265-0095-8.
Примечания
- ↑ [web.archive.org/web/20140226001045/www.kommersant.ua/factbook/mention/31789/2012-8-27?doc=1109061&dir=1 Коммерсантъ-Украина. Справочник. Михаил Пуговкин]
- ↑ [www.kp.ru/daily/22547/9338/ На самом деле Пуговкин — это Пугонькин // KP.RU]
- ↑ Вита Рамм. [www.echo.msk.ru/guests/529706-echo/ Михаил Пуговкин — советский и российский актёр театра и кино, народный артист СССР]. Эхо Москвы. — «Его фамилия Пуговкин и его родители тоже были Пуговкиными и никогда свою фамилию не меняли. Супруга Михаила Ивановича безуспешно боролась с этим вымыслом»
- ↑ [bvtkky.ru/history/maingroup/istoricheskaya_spravka_ob_uchilishe.html Второе Горьковское танковое училище]
- ↑ [bvtkky.ru/tutor/nachalniki_uchilisha/raevskiy_fdor_nikolaevich.html Фёдор Николаевич Раевский]
- ↑ [ruskino.ru/art/822 Михаил Пуговкин | RUSKINO.RU]
- ↑ [lenta.ru/articles/2008/07/25/pugovkin/ 99 ролей]
- ↑ [www.unikino.ru/images/stories/archive/1f8/s%208%20y250r%202008.pdf Прощание: Михаил Пуговкин // Газета «СК-новости», № 8 (250) от 5.09.2008 — стр. 15]
- ↑ [newsru.com/cinema/25jul2008/pugovkin.html Знаменитый актёр Михаил Пуговкин скончался после пяти дней в реанимации]
- ↑ [www.1tv.ru/documentary/fi=7241 Михаил Пуговкин. Главный герой второго плана]
- ↑ Михаил Пуговкин. Бац, бац… и в точку. Передача НТВ, 2011
- ↑ [document.kremlin.ru/doc.asp?ID=010354 Указ Президента РФ от 14 января 2002 г. № 35]
- ↑ [bazazakonov.ru/doc/index.php?ID=1888094 Указ Президента Российской Федерации от 1 сентября 2003 г. № 1019]
- ↑ [zakon.rada.gov.ua/cgi-bin/laws/main.cgi?nreg=1252%2F99 Нагороджений Указом Президента України від 30 вересня 1999 року № 1252]
- ↑ [www.bvtkky.ru/alleya/mi_gordimsya_imi/pugovkin_mihail_ivanovich.html Пуговкин М. И. — БВТККУ Благовещенское высшее танковое командное Краснознаменное училище]
- ↑ [www.1tv.ru/news/world/95446 В Москве подведены итоги конкурса «Золотой венец границы»], 1tv.ru (Проверено 1 октября 2012)
- ↑ [www.rada.crimea.ua/symbols-of-ark/honors/pochet_grajdane_ARK/spisok_lic/pugovkin Верховная Рада Автономной Республики Крым]
- ↑ [korrespondent.net/world/25313-otec-fedor-iz-dvenadcati-stulev-poyavilsya-v-harkove Отец Федор из «Двенадцати стульев» появился в Харькове]
- ↑ [www.crimea.kp.ru/daily/26227.3/3108989/ Экскурсии в музее Михаила Пуговкина проводит лично его жена]
- ↑ Маркелова Елена. [rostov.press/8098-rostovchane-vstretilis-s-vdovoy-mihaila-pugovkina.html Ростовчане встретились с вдовой Михаила Пуговкина] (рус.). Информационное агентство «Ростовские Вести» (15.07.2016). Проверено 15 июля 2016.
- ↑ [www.pugovkin.ru/roli.html страница Исполненные роли в Театре и Кино с сайта Михаила Пуговкина]
- ↑ [www.eralash.ru/video/царевна—несмеяна Ералаш. Царевна-несмеяна]
- ↑ [www.eralash.ru/video/урок Ералаш. Урок]
- ↑ [www.eralash.ru/video/на-свободу-с-чистой-совестью Ералаш. На свободу с чистой совестью!]
- ↑ [www.eralash.ru/video/грызуны Ералаш. Грызуны]
Ссылки
- [www.pugovkin.ru/ Официальный сайт Михаила Пуговкина]
- [leonid-gaidai.ru/?r=6&m=2&man=9 Михаил Пуговкин в фильмах Леонида Гайдая]
- [www.photomer.ru/?p=12 Михаил Пуговкин фото]
- [www.biograph.comstar.ru/bank/pugovkin.htm Биография М. И. Пуговкина]
- [www.kinopoisk.ru/level/4/people/179790/ Михаил Пуговкин на kinopoisk.ru]
Отрывок, характеризующий Пуговкин, Михаил Иванович
Билибин пожал плечами, выражая, что такому горю даже и он пособить уже не может.«Une maitresse femme! Voila ce qui s'appelle poser carrement la question. Elle voudrait epouser tous les trois a la fois», [«Молодец женщина! Вот что называется твердо поставить вопрос. Она хотела бы быть женою всех троих в одно и то же время».] – подумал Билибин.
– Но скажите, как муж ваш посмотрит на это дело? – сказал он, вследствие твердости своей репутации не боясь уронить себя таким наивным вопросом. – Согласится ли он?
– Ah! Il m'aime tant! – сказала Элен, которой почему то казалось, что Пьер тоже ее любил. – Il fera tout pour moi. [Ах! он меня так любит! Он на все для меня готов.]
Билибин подобрал кожу, чтобы обозначить готовящийся mot.
– Meme le divorce, [Даже и на развод.] – сказал он.
Элен засмеялась.
В числе людей, которые позволяли себе сомневаться в законности предпринимаемого брака, была мать Элен, княгиня Курагина. Она постоянно мучилась завистью к своей дочери, и теперь, когда предмет зависти был самый близкий сердцу княгини, она не могла примириться с этой мыслью. Она советовалась с русским священником о том, в какой мере возможен развод и вступление в брак при живом муже, и священник сказал ей, что это невозможно, и, к радости ее, указал ей на евангельский текст, в котором (священнику казалось) прямо отвергается возможность вступления в брак от живого мужа.
Вооруженная этими аргументами, казавшимися ей неопровержимыми, княгиня рано утром, чтобы застать ее одну, поехала к своей дочери.
Выслушав возражения своей матери, Элен кротко и насмешливо улыбнулась.
– Да ведь прямо сказано: кто женится на разводной жене… – сказала старая княгиня.
– Ah, maman, ne dites pas de betises. Vous ne comprenez rien. Dans ma position j'ai des devoirs, [Ах, маменька, не говорите глупостей. Вы ничего не понимаете. В моем положении есть обязанности.] – заговорилa Элен, переводя разговор на французский с русского языка, на котором ей всегда казалась какая то неясность в ее деле.
– Но, мой друг…
– Ah, maman, comment est ce que vous ne comprenez pas que le Saint Pere, qui a le droit de donner des dispenses… [Ах, маменька, как вы не понимаете, что святой отец, имеющий власть отпущений…]
В это время дама компаньонка, жившая у Элен, вошла к ней доложить, что его высочество в зале и желает ее видеть.
– Non, dites lui que je ne veux pas le voir, que je suis furieuse contre lui, parce qu'il m'a manque parole. [Нет, скажите ему, что я не хочу его видеть, что я взбешена против него, потому что он мне не сдержал слова.]
– Comtesse a tout peche misericorde, [Графиня, милосердие всякому греху.] – сказал, входя, молодой белокурый человек с длинным лицом и носом.
Старая княгиня почтительно встала и присела. Вошедший молодой человек не обратил на нее внимания. Княгиня кивнула головой дочери и поплыла к двери.
«Нет, она права, – думала старая княгиня, все убеждения которой разрушились пред появлением его высочества. – Она права; но как это мы в нашу невозвратную молодость не знали этого? А это так было просто», – думала, садясь в карету, старая княгиня.
В начале августа дело Элен совершенно определилось, и она написала своему мужу (который ее очень любил, как она думала) письмо, в котором извещала его о своем намерении выйти замуж за NN и о том, что она вступила в единую истинную религию и что она просит его исполнить все те необходимые для развода формальности, о которых передаст ему податель сего письма.
«Sur ce je prie Dieu, mon ami, de vous avoir sous sa sainte et puissante garde. Votre amie Helene».
[«Затем молю бога, да будете вы, мой друг, под святым сильным его покровом. Друг ваш Елена»]
Это письмо было привезено в дом Пьера в то время, как он находился на Бородинском поле.
Во второй раз, уже в конце Бородинского сражения, сбежав с батареи Раевского, Пьер с толпами солдат направился по оврагу к Князькову, дошел до перевязочного пункта и, увидав кровь и услыхав крики и стоны, поспешно пошел дальше, замешавшись в толпы солдат.
Одно, чего желал теперь Пьер всеми силами своей души, было то, чтобы выйти поскорее из тех страшных впечатлений, в которых он жил этот день, вернуться к обычным условиям жизни и заснуть спокойно в комнате на своей постели. Только в обычных условиях жизни он чувствовал, что будет в состоянии понять самого себя и все то, что он видел и испытал. Но этих обычных условий жизни нигде не было.
Хотя ядра и пули не свистали здесь по дороге, по которой он шел, но со всех сторон было то же, что было там, на поле сражения. Те же были страдающие, измученные и иногда странно равнодушные лица, та же кровь, те же солдатские шинели, те же звуки стрельбы, хотя и отдаленной, но все еще наводящей ужас; кроме того, была духота и пыль.
Пройдя версты три по большой Можайской дороге, Пьер сел на краю ее.
Сумерки спустились на землю, и гул орудий затих. Пьер, облокотившись на руку, лег и лежал так долго, глядя на продвигавшиеся мимо него в темноте тени. Беспрестанно ему казалось, что с страшным свистом налетало на него ядро; он вздрагивал и приподнимался. Он не помнил, сколько времени он пробыл тут. В середине ночи трое солдат, притащив сучьев, поместились подле него и стали разводить огонь.
Солдаты, покосившись на Пьера, развели огонь, поставили на него котелок, накрошили в него сухарей и положили сала. Приятный запах съестного и жирного яства слился с запахом дыма. Пьер приподнялся и вздохнул. Солдаты (их было трое) ели, не обращая внимания на Пьера, и разговаривали между собой.
– Да ты из каких будешь? – вдруг обратился к Пьеру один из солдат, очевидно, под этим вопросом подразумевая то, что и думал Пьер, именно: ежели ты есть хочешь, мы дадим, только скажи, честный ли ты человек?
– Я? я?.. – сказал Пьер, чувствуя необходимость умалить как возможно свое общественное положение, чтобы быть ближе и понятнее для солдат. – Я по настоящему ополченный офицер, только моей дружины тут нет; я приезжал на сраженье и потерял своих.
– Вишь ты! – сказал один из солдат.
Другой солдат покачал головой.
– Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее, деревянную ложку.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.
– Тебе куды надо то? Ты скажи! – спросил опять один из них.
– Мне в Можайск.
– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.
Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.
«Рассветает, – подумал Пьер. – Но это не то. Мне надо дослушать и понять слова благодетеля». Он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. Были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто то говорил или сам передумывал Пьер.
Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.
«Война есть наитруднейшее подчинение свободы человека законам бога, – говорил голос. – Простота есть покорность богу; от него не уйдешь. И они просты. Они, не говорят, но делают. Сказанное слово серебряное, а несказанное – золотое. Ничем не может владеть человек, пока он боится смерти. А кто не боится ее, тому принадлежит все. Ежели бы не было страдания, человек не знал бы границ себе, не знал бы себя самого. Самое трудное (продолжал во сне думать или слышать Пьер) состоит в том, чтобы уметь соединять в душе своей значение всего. Все соединить? – сказал себе Пьер. – Нет, не соединить. Нельзя соединять мысли, а сопрягать все эти мысли – вот что нужно! Да, сопрягать надо, сопрягать надо! – с внутренним восторгом повторил себе Пьер, чувствуя, что этими именно, и только этими словами выражается то, что он хочет выразить, и разрешается весь мучащий его вопрос.
– Да, сопрягать надо, пора сопрягать.
– Запрягать надо, пора запрягать, ваше сиятельство! Ваше сиятельство, – повторил какой то голос, – запрягать надо, пора запрягать…
Это был голос берейтора, будившего Пьера. Солнце било прямо в лицо Пьера. Он взглянул на грязный постоялый двор, в середине которого у колодца солдаты поили худых лошадей, из которого в ворота выезжали подводы. Пьер с отвращением отвернулся и, закрыв глаза, поспешно повалился опять на сиденье коляски. «Нет, я не хочу этого, не хочу этого видеть и понимать, я хочу понять то, что открывалось мне во время сна. Еще одна секунда, и я все понял бы. Да что же мне делать? Сопрягать, но как сопрягать всё?» И Пьер с ужасом почувствовал, что все значение того, что он видел и думал во сне, было разрушено.
Берейтор, кучер и дворник рассказывали Пьеру, что приезжал офицер с известием, что французы подвинулись под Можайск и что наши уходят.
Пьер встал и, велев закладывать и догонять себя, пошел пешком через город.
Войска выходили и оставляли около десяти тысяч раненых. Раненые эти виднелись в дворах и в окнах домов и толпились на улицах. На улицах около телег, которые должны были увозить раненых, слышны были крики, ругательства и удары. Пьер отдал догнавшую его коляску знакомому раненому генералу и с ним вместе поехал до Москвы. Доро гой Пьер узнал про смерть своего шурина и про смерть князя Андрея.
Х
30 го числа Пьер вернулся в Москву. Почти у заставы ему встретился адъютант графа Растопчина.
– А мы вас везде ищем, – сказал адъютант. – Графу вас непременно нужно видеть. Он просит вас сейчас же приехать к нему по очень важному делу.
Пьер, не заезжая домой, взял извозчика и поехал к главнокомандующему.
Граф Растопчин только в это утро приехал в город с своей загородной дачи в Сокольниках. Прихожая и приемная в доме графа были полны чиновников, явившихся по требованию его или за приказаниями. Васильчиков и Платов уже виделись с графом и объяснили ему, что защищать Москву невозможно и что она будет сдана. Известия эти хотя и скрывались от жителей, но чиновники, начальники различных управлений знали, что Москва будет в руках неприятеля, так же, как и знал это граф Растопчин; и все они, чтобы сложить с себя ответственность, пришли к главнокомандующему с вопросами, как им поступать с вверенными им частями.
В то время как Пьер входил в приемную, курьер, приезжавший из армии, выходил от графа.
Курьер безнадежно махнул рукой на вопросы, с которыми обратились к нему, и прошел через залу.
Дожидаясь в приемной, Пьер усталыми глазами оглядывал различных, старых и молодых, военных и статских, важных и неважных чиновников, бывших в комнате. Все казались недовольными и беспокойными. Пьер подошел к одной группе чиновников, в которой один был его знакомый. Поздоровавшись с Пьером, они продолжали свой разговор.
– Как выслать да опять вернуть, беды не будет; а в таком положении ни за что нельзя отвечать.
– Да ведь вот, он пишет, – говорил другой, указывая на печатную бумагу, которую он держал в руке.
– Это другое дело. Для народа это нужно, – сказал первый.
– Что это? – спросил Пьер.
– А вот новая афиша.
Пьер взял ее в руки и стал читать:
«Светлейший князь, чтобы скорей соединиться с войсками, которые идут к нему, перешел Можайск и стал на крепком месте, где неприятель не вдруг на него пойдет. К нему отправлено отсюда сорок восемь пушек с снарядами, и светлейший говорит, что Москву до последней капли крови защищать будет и готов хоть в улицах драться. Вы, братцы, не смотрите на то, что присутственные места закрыли: дела прибрать надобно, а мы своим судом с злодеем разберемся! Когда до чего дойдет, мне надобно молодцов и городских и деревенских. Я клич кликну дня за два, а теперь не надо, я и молчу. Хорошо с топором, недурно с рогатиной, а всего лучше вилы тройчатки: француз не тяжеле снопа ржаного. Завтра, после обеда, я поднимаю Иверскую в Екатерининскую гошпиталь, к раненым. Там воду освятим: они скорее выздоровеют; и я теперь здоров: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба».
– А мне говорили военные люди, – сказал Пьер, – что в городе никак нельзя сражаться и что позиция…
– Ну да, про то то мы и говорим, – сказал первый чиновник.
– А что это значит: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба? – сказал Пьер.
– У графа был ячмень, – сказал адъютант, улыбаясь, – и он очень беспокоился, когда я ему сказал, что приходил народ спрашивать, что с ним. А что, граф, – сказал вдруг адъютант, с улыбкой обращаясь к Пьеру, – мы слышали, что у вас семейные тревоги? Что будто графиня, ваша супруга…
– Я ничего не слыхал, – равнодушно сказал Пьер. – А что вы слышали?
– Нет, знаете, ведь часто выдумывают. Я говорю, что слышал.
– Что же вы слышали?
– Да говорят, – опять с той же улыбкой сказал адъютант, – что графиня, ваша жена, собирается за границу. Вероятно, вздор…
– Может быть, – сказал Пьер, рассеянно оглядываясь вокруг себя. – А это кто? – спросил он, указывая на невысокого старого человека в чистой синей чуйке, с белою как снег большою бородой, такими же бровями и румяным лицом.
– Это? Это купец один, то есть он трактирщик, Верещагин. Вы слышали, может быть, эту историю о прокламации?
– Ах, так это Верещагин! – сказал Пьер, вглядываясь в твердое и спокойное лицо старого купца и отыскивая в нем выражение изменничества.
– Это не он самый. Это отец того, который написал прокламацию, – сказал адъютант. – Тот молодой, сидит в яме, и ему, кажется, плохо будет.
Один старичок, в звезде, и другой – чиновник немец, с крестом на шее, подошли к разговаривающим.
– Видите ли, – рассказывал адъютант, – это запутанная история. Явилась тогда, месяца два тому назад, эта прокламация. Графу донесли. Он приказал расследовать. Вот Гаврило Иваныч разыскивал, прокламация эта побывала ровно в шестидесяти трех руках. Приедет к одному: вы от кого имеете? – От того то. Он едет к тому: вы от кого? и т. д. добрались до Верещагина… недоученный купчик, знаете, купчик голубчик, – улыбаясь, сказал адъютант. – Спрашивают у него: ты от кого имеешь? И главное, что мы знаем, от кого он имеет. Ему больше не от кого иметь, как от почт директора. Но уж, видно, там между ними стачка была. Говорит: ни от кого, я сам сочинил. И грозили и просили, стал на том: сам сочинил. Так и доложили графу. Граф велел призвать его. «От кого у тебя прокламация?» – «Сам сочинил». Ну, вы знаете графа! – с гордой и веселой улыбкой сказал адъютант. – Он ужасно вспылил, да и подумайте: этакая наглость, ложь и упорство!..
– А! Графу нужно было, чтобы он указал на Ключарева, понимаю! – сказал Пьер.
– Совсем не нужно», – испуганно сказал адъютант. – За Ключаревым и без этого были грешки, за что он и сослан. Но дело в том, что граф очень был возмущен. «Как же ты мог сочинить? – говорит граф. Взял со стола эту „Гамбургскую газету“. – Вот она. Ты не сочинил, а перевел, и перевел то скверно, потому что ты и по французски, дурак, не знаешь». Что же вы думаете? «Нет, говорит, я никаких газет не читал, я сочинил». – «А коли так, то ты изменник, и я тебя предам суду, и тебя повесят. Говори, от кого получил?» – «Я никаких газет не видал, а сочинил». Так и осталось. Граф и отца призывал: стоит на своем. И отдали под суд, и приговорили, кажется, к каторжной работе. Теперь отец пришел просить за него. Но дрянной мальчишка! Знаете, эдакой купеческий сынишка, франтик, соблазнитель, слушал где то лекции и уж думает, что ему черт не брат. Ведь это какой молодчик! У отца его трактир тут у Каменного моста, так в трактире, знаете, большой образ бога вседержителя и представлен в одной руке скипетр, в другой держава; так он взял этот образ домой на несколько дней и что же сделал! Нашел мерзавца живописца…
В середине этого нового рассказа Пьера позвали к главнокомандующему.
Пьер вошел в кабинет графа Растопчина. Растопчин, сморщившись, потирал лоб и глаза рукой, в то время как вошел Пьер. Невысокий человек говорил что то и, как только вошел Пьер, замолчал и вышел.
– А! здравствуйте, воин великий, – сказал Растопчин, как только вышел этот человек. – Слышали про ваши prouesses [достославные подвиги]! Но не в том дело. Mon cher, entre nous, [Между нами, мой милый,] вы масон? – сказал граф Растопчин строгим тоном, как будто было что то дурное в этом, но что он намерен был простить. Пьер молчал. – Mon cher, je suis bien informe, [Мне, любезнейший, все хорошо известно,] но я знаю, что есть масоны и масоны, и надеюсь, что вы не принадлежите к тем, которые под видом спасенья рода человеческого хотят погубить Россию.
– Да, я масон, – отвечал Пьер.
– Ну вот видите ли, мой милый. Вам, я думаю, не безызвестно, что господа Сперанский и Магницкий отправлены куда следует; то же сделано с господином Ключаревым, то же и с другими, которые под видом сооружения храма Соломона старались разрушить храм своего отечества. Вы можете понимать, что на это есть причины и что я не мог бы сослать здешнего почт директора, ежели бы он не был вредный человек. Теперь мне известно, что вы послали ему свой. экипаж для подъема из города и даже что вы приняли от него бумаги для хранения. Я вас люблю и не желаю вам зла, и как вы в два раза моложе меня, то я, как отец, советую вам прекратить всякое сношение с такого рода людьми и самому уезжать отсюда как можно скорее.
– Но в чем же, граф, вина Ключарева? – спросил Пьер.
– Это мое дело знать и не ваше меня спрашивать, – вскрикнул Растопчин.
– Ежели его обвиняют в том, что он распространял прокламации Наполеона, то ведь это не доказано, – сказал Пьер (не глядя на Растопчина), – и Верещагина…
– Nous y voila, [Так и есть,] – вдруг нахмурившись, перебивая Пьера, еще громче прежнего вскрикнул Растопчин. – Верещагин изменник и предатель, который получит заслуженную казнь, – сказал Растопчин с тем жаром злобы, с которым говорят люди при воспоминании об оскорблении. – Но я не призвал вас для того, чтобы обсуждать мои дела, а для того, чтобы дать вам совет или приказание, ежели вы этого хотите. Прошу вас прекратить сношения с такими господами, как Ключарев, и ехать отсюда. А я дурь выбью, в ком бы она ни была. – И, вероятно, спохватившись, что он как будто кричал на Безухова, который еще ни в чем не был виноват, он прибавил, дружески взяв за руку Пьера: – Nous sommes a la veille d'un desastre publique, et je n'ai pas le temps de dire des gentillesses a tous ceux qui ont affaire a moi. Голова иногда кругом идет! Eh! bien, mon cher, qu'est ce que vous faites, vous personnellement? [Мы накануне общего бедствия, и мне некогда быть любезным со всеми, с кем у меня есть дело. Итак, любезнейший, что вы предпринимаете, вы лично?]
– Mais rien, [Да ничего,] – отвечал Пьер, все не поднимая глаз и не изменяя выражения задумчивого лица.
Граф нахмурился.
– Un conseil d'ami, mon cher. Decampez et au plutot, c'est tout ce que je vous dis. A bon entendeur salut! Прощайте, мой милый. Ах, да, – прокричал он ему из двери, – правда ли, что графиня попалась в лапки des saints peres de la Societe de Jesus? [Дружеский совет. Выбирайтесь скорее, вот что я вам скажу. Блажен, кто умеет слушаться!.. святых отцов Общества Иисусова?]
Пьер ничего не ответил и, нахмуренный и сердитый, каким его никогда не видали, вышел от Растопчина.
Категории:
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся 13 июля
- Родившиеся в 1923 году
- Родившиеся в Костромской губернии
- Умершие 25 июля
- Умершие в 2008 году
- Умершие в Москве
- Актёры по алфавиту
- Актёры СССР
- Актёры России
- Актёры XX века
- Кавалеры ордена «За заслуги перед Отечеством» 4 степени
- Кавалеры ордена Почёта
- Кавалеры ордена «Знак Почёта»
- Кавалеры ордена Отечественной войны II степени
- Награждённые медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
- Награждённые медалью «50 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
- Награждённые медалью «Ветеран труда»
- Награждённые медалью «В память 850-летия Москвы»
- Награждённые медалью Жукова
- Кавалеры украинского ордена «За заслуги» 3 степени
- Народные артисты СССР
- Народные артисты РСФСР
- Заслуженные артисты РСФСР
- Родившиеся в Костромской области
- Выпускники Благовещенского высшего танкового командного училища
- Выпускники Школы-студии МХАТ
- Персоналии:Вильнюсский русский драматический театр
- Актёры и актрисы «Ленкома»
- Актёры киностудии «Мосфильм»
- Актёры Киностудии им. М. Горького
- Актёры и актрисы Театра-студии киноактёра
- Разведчики Великой Отечественной войны
- Почётные граждане Ялты
- Почётные граждане Автономной республики Крым
- Лауреаты премии «Золотой венец границы»
- Умершие от сахарного диабета
- Похороненные на Ваганьковском кладбище
- Персоналии:Драматический театр Северного флота
