Пузыреплодник калинолистный
Поделись знанием:
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.
Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
| Пузыреплодник калинолистный | ||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
 Opulaster opulifolius Соцветия | ||||||||||||||
| Научная классификация | ||||||||||||||
|
||||||||||||||
| Латинское название | ||||||||||||||
| Physocarpus opulifolius (L.) Maxim., 1879 |
Пузырепло́дник калиноли́стный, также физока́рпус калинолистный (лат. Physocarpus opulifolius) — листопадный кустарник; вид рода Пузыреплодник семейства Розовые.
Используется как декоративный кустарник в одиночных и групповых посадках, в качестве подлеска в изреженных лесных насаждениях, вдоль дорог и железнодорожных магистралей, для высоких живых изгородей.
Содержание
Синонимы
Естественные разновидности
По данным Germplasm Resources Information Network (GRIN).
- Physocarpus opulifolius var. intermedius
- Physocarpus opulifolius var. opulifolius
Распространение и экология
Северная Америка (юго-восток и север США, восточная Канада).
Смешанные леса, долины и берега рек.
Морфология
Кустарник высотой до 1,5—3 м. Ветви поникающие.
Кора коричневая или буроватая с возрастом отслаивающаяся. От почек вниз по побегу идут хорошо заметные рёбра. Почки продолговато-яйцевидные, бурые, длиной 4—6 мм.
Сердцевина широкая, бурая; древесина белая.
Листья округло-яйцевидные или округло-эллиптические, длиной до 4 см, с 3—5 тупыми лопастями, из которых средняя — более крупная. Край листа пильчато-зубчатый. Листовые пластинки сверху — зелёные, снизу — более светлые. Осенью золотистые.
Цветки белые или розовые собраны в выпуклые щитковидные соцветия.
Цветёт в июне-июле.
Плоды из 3-4 вздутых листовок созревают в начале осени. Соплодия — многолистовки, собранные из 3-5 кожистых вздутых листовок, с вверх стоящими долями чашечки.
В культуре
В России используется как декоративное растение с середины XIX века.
Цвести и плодоносить начинает с четырёх лет[1].
В ГБС с 1939 года 3 образца. В 53 года высота 4,1 м, диаметр кроны 400 см. Темп роста средний. Плодоносит с 4 лет. Зимостойкость высокая. Укореняется 100 % черенков при обработке фитоном.
Пузыреплодник калинолистный может выращиваться, как в тени, так и на освещённых солнцем местах. Формы с золотистыми и пурпурными листьями выращиваются на солнечных участках, так как в тени окраска листьев не яркая.
Плохо переносит застой влаги. Не требователен к почве. Хорошо переносит городские условия[2].
Размножение пузыреплодника калинолистного осуществляется посредством посева семян и черенкованием.
Декоративные формы
- Physocarpus opulifolius f. lutea — листья золотисто-жёлтые.
- Physocarpus opulifolius f. nana — листья тёмно-зелёные, высота куста до 1 м.
- Physocarpus opulifolius f. aureo-maiginata — листья зелёные, по краю золотисто-жёлтые.
Сорта
- 'Center Glow' =('Diabolo' × 'Dart’s Gold'). Куст вазообразной формы. Листья, как правило, 3—лопастные, весной зеленовато-золотистые, летом красно-зелёные. Цветки розовато-белые[3].
- 'Dart’s Gold'. Высота куста до 1,5 м. Листья жёлто-зелёные (более жёлтые, чем у сорта 'Luteus'), летом слегка зеленеют. Цветки белые или слегка розоватые[2].
- 'Diable D’Or' =('Diabolo' × 'Dart’s Gold'). Высота куста до 1,5 м. Молодые листья оранжево-медные, со временем становятся пурпурными, светлее, чем у 'Diabolo'. Цветки белые[4].
- 'Diabolo' (syn. 'Purpureus', 'Monlo'). Высота куста до 3 м. Листья тёмные, равномерно пурпурные, в тени зелёные с небольшим пурпурным оттенком. Осенью окраска не меняется[2].
- 'Lady in Red'. Высота куста 1,2—1,8 м. Цветки бледно-розовые. Листва красноватая[5].
- 'Luteus' (syn. 'Aureus'). Высота куста до 3 м. Листья при распускании жёлтые с оранжевым оттенком, летом зелёные, осенью снова золотистые. В ГБС с 1963 года. В 30-32 года высота 3,5 м, диаметр кроны 400 см. Зимостойкость полная[2].
- 'Mindia' (syn. Coppertina™). =('Darts Gold' × 'Monlo' (пыльца)). Высота куста 1,8—2,4 м, ширина 1,8—2,4 м. Бутоны розовые, цветки белые. Листья весной оранжево-медные, летом насыщенно-красные[6].
- 'Mindia'. Высота куста 1,8—2,4 м. Цветки белые. Листья зелёные, молодые листья оранжево-красные[7].
- 'Nanus'. Высота куста от 30 до 60 см (редко 120 см), ширина от 60 до 90 см. Листья тёмно-зелёные, осенью желтеющие. Цветки розовато-белые[8].
- 'Nugget'. Высота куста до 2 м. Листья относительно мелкие, при распускании жёлтые, со временем зеленеют. Толстые, вертикально растущие побеги формируют вазообразный куст[4].
- 'R Tres'. Высота куста 1,2—1,8 м[9].
- 'Red Baron'. Высота куста до 2 м. Листья до 7 см длиной, тёмно-красные[2], слегка морщинистые, 3—лопастные, вытянутые, у́же, чем у 'Diabolo'[4].
- 'Schuch'. Высота куста до 2 м. Листья тёмно-красные[10].
- 'Snowfall'. Высота куста 90—180 см. Цветки розовато-белые[7].
- 'Summer Wine' (syn. 'Seward') =('Diabolo' (пыльца) × 'Nanus')[11]. От 'Diabolo' отличается более компактным и плотным кустом (высотой 1,2—1,8 м, шириной 1,2—1,8 м), листья тёмно-красные, при распускании малиновые[4]. Бутоны розовые, цветки белые.
Напишите отзыв о статье "Пузыреплодник калинолистный"
Примечания
- ↑ [www.ecosystema.ru/08nature/trees/56.htm Пузыреплодник калинолистный — Physocarpus opulifolius (L.) Maxim.] на сайте [www.ecosystema.ru Экосистема]
- ↑ 1 2 3 4 5 [flower.onego.ru/kustar/physocar.html Пузыреплодник] на сайте [flower.onego.ru ЭДСР]
- ↑ [www.mobot.org/gardeninghelp/plantfinder/plant.asp?code=C867 Physocarpus opulifolius 'Center Glow' ] на сайте William T. Kemper Center for Home Gardening
- ↑ 1 2 3 4 [www.pitersad.ru/physocarpus_sorta.html Сорта пузыреплодника]
- ↑ [davesgarden.com/guides/pf/go/188933/ Physocarpus opulifolius 'Lady in Red'] на сайте [davesgarden.com Dave’s Garden]
- ↑ [www.mobot.org/gardeninghelp/plantfinder/plant.asp?code=C758 Physocarpus opulifolius 'Mindia'] на сайте William T. Kemper Center for Home Gardening
- ↑ 1 2 [davesgarden.com/guides/pf/go/133007/ Physocarpus opulifolius 'Mindia'] на сайте [davesgarden.com Dave’s Garden]
- ↑ [www.mobot.org/gardeninghelp/plantfinder/plant.asp?code=L620 Physocarpus opulifolius 'Nanus' ] на сайте William T. Kemper Center for Home Gardening
- ↑ [davesgarden.com/guides/pf/go/176327/ Physocarpus opulifolius 'R Tres'] на сайте [davesgarden.com Dave’s Garden]
- ↑ [www.gardenia.ru/pages/puzire001.htm Пузыреплодник калинолистный] на сайте [www.gardenia.ru Gardenia.ru]
- ↑ [www.mobot.org/gardeninghelp/plantfinder/Plant.asp?code=C422 Physocarpus opulifolius 'Seward' Summer Wine] на сайте William T. Kemper Center for Home Gardening
Ссылки
- [www.plantarium.ru/page/view/item/27927.html Physocarpus opulifolius]: информация о таксоне в проекте «Плантариум» (определителе растений и иллюстрированном атласе видов). (Проверено 22 марта 2016)
Отрывок, характеризующий Пузыреплодник калинолистный
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.
Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
