Пулавы
Город
Показать/скрыть карты
|
Пула́вы[1] (польск. Puławy) — город на юго-востоке Польши; центр Пулавской гмины и повета в Люблинском воеводстве. Пулавы расположены на берегах рек: Висла и Курувка.
Население: 51 515 жителей (2005). Статус города имеет с 1906 года.
Содержание
История
Первое упоминание относится к XVI веку. Пулавы были административным центром уезда в составе Люблинской губернии. В Пулавах располагалась родовая усадьба княжеского рода Чарторыйских. Здесь Изабелла Чарторыйская основала в 1801 году первый в Польше музей. После конфискации царским правительством владений Чарторыйских Пулавам дано в 1842 г. название Новая Александрия (Новоалександрия)[2].
Усадьба Чарторыйских
В 1785—1810 гг. Чарторыйские выстроили в Пулавах один из крупнейших в Восточной Европе дворцово-парковых ансамблей в духе классицизма (1785—1810, архитектор X. П. Айгнер). В пейзажном парке с павильонами (многие из которых утрачены) помещается обширный дворец. Он был перестроен в 1809 году из барочного здания, которое проектировал Тыльман Гамерский (ок. 1676). Неподалёку — миниатюрный дворец Маринки (1790—1794), герцогини Вюртембергской, сестры Адама Ежи Чарторыйского и тётки Александра I. К тому же времени относится и капелла (1800—03). В парке наибольший интерес представляют павильоны Храм Сивиллы (1798—1801) и Готический домик (1800—09).
Образование
С 1860-х годов в Пулаве располагался Новоалександрийский институт сельского хозяйства и лесоводства (был основан в 1816 году в Маримонте — ныне территория Жолибожа). В 1914 году институт был эвакуирован в Харьков; сейчас это Харьковский государственный аграрный университет имени В. В. Докучаева (первоначально — Харьковский сельскохозяйственный институт)[3].
В 1916 году на базе оставшихся подразделений Новоалександрийского института был создан Научно-исследовательский институт сельского хозяйства. В 1951 году институт был расформирован[3].
Люди, связанные с городом
- Кир Милашевич - постсоветский недоученый-недохимик, делец, хитрец, на гитарке и ударных игрец. В целом замечательная личность и Королева.
- Арбузов, Борис Александрович (1903—1991) — советский учёный-химик, академик АН СССР (1953).
- Будрин, Петр Васильевич (1857—1939) — русский агроном-растениевод.
- Докучаев, Василий Васильевич — профессор. В 1892—1895 гг. руководил Ново-Александрийским институтом сельского хозяйства.
- Лебедев, Сергей Васильевич (1874—1934) — советский учёный-химик, академик АН СССР (1932).
- Ломакин, Иван Радионович (1889—1937) — профессор.
Родились
- Задура, Богдан (род. 1945) — польский поэт, прозаик, эссеист, переводчик.
- Шиманьская, Беата (род. 1938) — польский историк философии, поэтесса и прозаик, переводчик
Напишите отзыв о статье "Пулавы"
Примечания
- ↑ Географический энциклопедический словарь: географические названия / Под ред. А. Ф. Трёшникова. — 2-е изд., доп.. — М.: Советская энциклопедия, 1989. — С. 387. — 210 000 экз. — ISBN 5-85270-057-6.
- ↑ Вейнберг Л. Б. Ново-Александрия // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ 1 2 Новоалександрийский институт сельского хозяйства и лесоводства — статья из Большой советской энциклопедии.
Ссылки
- Пулавы — статья из Большой советской энциклопедии.
- Вейнберг Л. Б. Ново-Александрия // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- [www.um.pulawy.pl/ru/artykul/6195_1072.html Пулавы — исторический очерк]
- [picasaweb.google.com/105216587577974497351/EFIJZD?authkey=Gv1sRgCM30x8PvqsPfvQE# Пулавы на старых фотографиях и открытках]
Отрывок, характеризующий Пулавы
Пьер не мог и не хотел прерывать этого молчания.– Он есть, но понять Его трудно, – заговорил опять масон, глядя не на лицо Пьера, а перед собою, своими старческими руками, которые от внутреннего волнения не могли оставаться спокойными, перебирая листы книги. – Ежели бы это был человек, в существовании которого ты бы сомневался, я бы привел к тебе этого человека, взял бы его за руку и показал тебе. Но как я, ничтожный смертный, покажу всё всемогущество, всю вечность, всю благость Его тому, кто слеп, или тому, кто закрывает глаза, чтобы не видать, не понимать Его, и не увидать, и не понять всю свою мерзость и порочность? – Он помолчал. – Кто ты? Что ты? Ты мечтаешь о себе, что ты мудрец, потому что ты мог произнести эти кощунственные слова, – сказал он с мрачной и презрительной усмешкой, – а ты глупее и безумнее малого ребенка, который бы, играя частями искусно сделанных часов, осмелился бы говорить, что, потому что он не понимает назначения этих часов, он и не верит в мастера, который их сделал. Познать Его трудно… Мы веками, от праотца Адама и до наших дней, работаем для этого познания и на бесконечность далеки от достижения нашей цели; но в непонимании Его мы видим только нашу слабость и Его величие… – Пьер, с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чужой человек. Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его в сравнении с своей опущенностью и безнадежностью; – но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни.
– Он не постигается умом, а постигается жизнью, – сказал масон.
– Я не понимаю, – сказал Пьер, со страхом чувствуя поднимающееся в себе сомнение. Он боялся неясности и слабости доводов своего собеседника, он боялся не верить ему. – Я не понимаю, – сказал он, – каким образом ум человеческий не может постигнуть того знания, о котором вы говорите.
Масон улыбнулся своей кроткой, отеческой улыбкой.
– Высшая мудрость и истина есть как бы чистейшая влага, которую мы хотим воспринять в себя, – сказал он. – Могу ли я в нечистый сосуд воспринять эту чистую влагу и судить о чистоте ее? Только внутренним очищением самого себя я могу до известной чистоты довести воспринимаемую влагу.
– Да, да, это так! – радостно сказал Пьер.
– Высшая мудрость основана не на одном разуме, не на тех светских науках физики, истории, химии и т. д., на которые распадается знание умственное. Высшая мудрость одна. Высшая мудрость имеет одну науку – науку всего, науку объясняющую всё мироздание и занимаемое в нем место человека. Для того чтобы вместить в себя эту науку, необходимо очистить и обновить своего внутреннего человека, и потому прежде, чем знать, нужно верить и совершенствоваться. И для достижения этих целей в душе нашей вложен свет Божий, называемый совестью.
– Да, да, – подтверждал Пьер.
– Погляди духовными глазами на своего внутреннего человека и спроси у самого себя, доволен ли ты собой. Чего ты достиг, руководясь одним умом? Что ты такое? Вы молоды, вы богаты, вы умны, образованы, государь мой. Что вы сделали из всех этих благ, данных вам? Довольны ли вы собой и своей жизнью?
– Нет, я ненавижу свою жизнь, – сморщась проговорил Пьер.
– Ты ненавидишь, так измени ее, очисти себя, и по мере очищения ты будешь познавать мудрость. Посмотрите на свою жизнь, государь мой. Как вы проводили ее? В буйных оргиях и разврате, всё получая от общества и ничего не отдавая ему. Вы получили богатство. Как вы употребили его? Что вы сделали для ближнего своего? Подумали ли вы о десятках тысяч ваших рабов, помогли ли вы им физически и нравственно? Нет. Вы пользовались их трудами, чтоб вести распутную жизнь. Вот что вы сделали. Избрали ли вы место служения, где бы вы приносили пользу своему ближнему? Нет. Вы в праздности проводили свою жизнь. Потом вы женились, государь мой, взяли на себя ответственность в руководстве молодой женщины, и что же вы сделали? Вы не помогли ей, государь мой, найти путь истины, а ввергли ее в пучину лжи и несчастья. Человек оскорбил вас, и вы убили его, и вы говорите, что вы не знаете Бога, и что вы ненавидите свою жизнь. Тут нет ничего мудреного, государь мой! – После этих слов, масон, как бы устав от продолжительного разговора, опять облокотился на спинку дивана и закрыл глаза. Пьер смотрел на это строгое, неподвижное, старческое, почти мертвое лицо, и беззвучно шевелил губами. Он хотел сказать: да, мерзкая, праздная, развратная жизнь, – и не смел прерывать молчание.
