Пунч (округ, Джамму и Кашмир)

Пунч
англ. Poonch

Страна	Индия
Статус	округ
Входит в	штат Джамму и Кашмир
Административный центр	Пунч
Дата образования	1948 год
Население (2001)	372 613
Плотность	222,59 чел./км²
Площадь	1674 км²
Часовой пояс	UTC+5:30
[www.poonch.nic.in/ Официальный сайт]

Пунч (англ. Poonch; урду ضلع پونچ) — округ в индийском штате Джамму и Кашмир, в регионе Кашмир. Образован в 1948 году в результате разделения единого округа Пунч между Индией и Пакистаном. Административный центр — город Пунч. Площадь округа — 1674 км². По данным всеиндийской переписи 2001 года население округа составляло 372 613 человек. Уровень грамотности взрослого населения составлял 51,2 %, что ниже среднеиндийского уровня (59,5 %). Доля городского населения составляла 6,4 %. 91,92 % населения округа исповедовали ислам.

История

В октябре 1947 года мусульмане нижнего Пунча (Багх и Равалакот) возмутились репрессиями Догра Махараджа джаммского, захватившего Пунч в 1936 году. Жители округа восстали и, услышав о убийствах, производимых махараджей, пожелали отколоться от Джамму. Большая часть округа отошла к Азад Кашмиру. На протяжении войны 1947—1948 годов между Индией и Пакистаном, Пунч в течение года атаковался армией и племенным ополчением пакистанцев. В ноябре 1948 года Пунч был занят индийской армией.

Народности

Округ многонационален и многоконфессионален. На его территории проживают гуджары, бакарвалы, пахари, пенджабцы, кашмирцы и раджпуты. Гуджары живут в горах, занимаясь малым земледелием и скотоводством. Бакарвалы — кочевники. Гуджары и бакервалы говорят на годжри, тогда как основное население округа (кроме кашмирцев) говорит на пахари/пунчи.

Отрывок, характеризующий Пунч (округ, Джамму и Кашмир)

– Предел человеческий, – говорил старичок, духовное лицо, даме, подсевшей к нему и наивно слушавшей его, – предел положен, его же не прейдеши.
– Я думаю, не поздно ли соборовать? – прибавляя духовный титул, спрашивала дама, как будто не имея на этот счет никакого своего мнения.
– Таинство, матушка, великое, – отвечало духовное лицо, проводя рукою по лысине, по которой пролегало несколько прядей зачесанных полуседых волос.
– Это кто же? сам главнокомандующий был? – спрашивали в другом конце комнаты. – Какой моложавый!…
– А седьмой десяток! Что, говорят, граф то не узнает уж? Хотели соборовать?
– Я одного знал: семь раз соборовался.
Вторая княжна только вышла из комнаты больного с заплаканными глазами и села подле доктора Лоррена, который в грациозной позе сидел под портретом Екатерины, облокотившись на стол.
– Tres beau, – говорил доктор, отвечая на вопрос о погоде, – tres beau, princesse, et puis, a Moscou on se croit a la campagne. [прекрасная погода, княжна, и потом Москва так похожа на деревню.]
– N'est ce pas? [Не правда ли?] – сказала княжна, вздыхая. – Так можно ему пить?
Лоррен задумался.
– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.

Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]