Языковой пуризм

Пури́зм (лат. purus — чистый) — преувеличенное стремление к чистоте литературного языка, к изгнанию из него всяких посторонних элементов.

Причины пуризма

Воззрение, усматривающее в усвоении иностранных слов преступление против народности, получает особенную силу в эпоху романтического национализма. Так, в Германии ещё с конца XVIII века появляются целый ряд полемических произведений и обществ, имеющих целью очищение родного языка от иностранных, особенно французских заимствований (Verwälschung). Во Франции, где вопрос о чистоте языка был ещё до классиков предметом тщательных изысканий и забот и где он не сходил с литературной почвы, он не имел такого острого, боевого характера, тем более что французский язык никогда не был загромождён в такой степени заимствованными словами, как немецкий.

Усилия немецких пуристов — в связи с поддержкой правительства — возымели некоторый успех; официальной терминологии понемногу удавалось вытеснять из языка иностранные названия (например Schaffner вместо Conducteur, Wettbewerb вместо прежнего Conkurrenz и тому подобное); устраивались конкурсы с премиями за удачные слова для замены иностранных; получали свои особые названия предметы обихода, повсюду известные под международными названиями: Fernsprecher — телефон, Fahrrad — велосипед и другие. Многие из этих лингвистических нововведений были неудобны в обращении и даже уродливы, или искажали смысл понятий, которые они обозначали. Своего рода верхом этой тенденции стало устранение самого термина «пуризм» — вместо слова Sprachpurismus стало внедряться Sprachreinigung. В годы правления нацистов это вылилось в создание целого «истинно арийского новояза».

Пуризм в русском языке

Приступив к составлению словаря, Императорская Российская Академия приняла к сведению переданные ей через княгиню Дашкову указания императрицы: «в сочиняемом академией словаре избегать всевозможным образом слов чужеземных, а наипаче речений, заменяя оные слова или древними или вновь составленными». Деятельность академии в этом направлении была мало удачна (ср. заседания 17 сентября 1804 года и 23 марта 1805 года); постановлено говорить вместо аудитория — слушалище, вместо адъюнкт — приобщник, вместо актёр — лицедей, вместо акростих — краестишие и тому подобное); вновь изобретённые слова не вытеснили из употребления иностранных.

К началу XIX века относится и деятельность адмирала Шишкова, ярого пуриста на шовинистской основе. Дальнейшие стремления российских пуристов отразились в деятельности Погодина (его доклады в Обществе Любителей Российской Словесности 7 и 9 сентября 1860 года; в «Журнале Министерства народного просвещения», 1860); можно отметить также статьи Покровского («Москвитянин», 1854; т. 1) и Мейера («Филологические записки», 1876; май). В царском Санкт-Петербурге образовалось общество со специальной целью заботиться о чистоте русского языка.^{[какое?][когда?]} Проявило некоторое стремление к замене иностранных слов коренными и царское правительство.^[как?]

Пуризм в других языках

• Пуризм в английском языке
• Высокий исландский
• Кафаревуса

См. также

• Культура речи

Ссылки

• Пуризм // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_literature/3854/Пуризм Пуризм] // Литературная энциклопедия, 1929—1939
• Пуризм (филологич.) — статья из Большой советской энциклопедии.
• [dic.academic.ru/dic.nsf/lingvistic/1291 Пуризм] — статья из Словаря-справочника лингвистических терминов, 1976

Отрывок, характеризующий Языковой пуризм

– Ничего, ничего, разве не все равно! На один день мы в гостиную перейдем. Можно всю нашу половину им отдать.
– Ну, уж вы, барышня, придумаете! Да хоть и в флигеля, в холостую, к нянюшке, и то спросить надо.
– Ну, я спрошу.
Наташа побежала в дом и на цыпочках вошла в полуотворенную дверь диванной, из которой пахло уксусом и гофманскими каплями.
– Вы спите, мама?
– Ах, какой сон! – сказала, пробуждаясь, только что задремавшая графиня.
– Мама, голубчик, – сказала Наташа, становясь на колени перед матерью и близко приставляя свое лицо к ее лицу. – Виновата, простите, никогда не буду, я вас разбудила. Меня Мавра Кузминишна послала, тут раненых привезли, офицеров, позволите? А им некуда деваться; я знаю, что вы позволите… – говорила она быстро, не переводя духа.
– Какие офицеры? Кого привезли? Ничего не понимаю, – сказала графиня.
Наташа засмеялась, графиня тоже слабо улыбалась.
– Я знала, что вы позволите… так я так и скажу. – И Наташа, поцеловав мать, встала и пошла к двери.
В зале она встретила отца, с дурными известиями возвратившегося домой.
– Досиделись мы! – с невольной досадой сказал граф. – И клуб закрыт, и полиция выходит.
– Папа, ничего, что я раненых пригласила в дом? – сказала ему Наташа.
– Разумеется, ничего, – рассеянно сказал граф. – Не в том дело, а теперь прошу, чтобы пустяками не заниматься, а помогать укладывать и ехать, ехать, ехать завтра… – И граф передал дворецкому и людям то же приказание. За обедом вернувшийся Петя рассказывал свои новости.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие в Кремле, что в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ шел на Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.
Графиня с робким ужасом посматривала на веселое, разгоряченное лицо своего сына в то время, как он говорил это. Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, – что нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтобы уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно. С женской, невольной хитростью любви, она, до сих пор выказывавшая совершенное бесстрашие, говорила, что она умрет от страха, ежели не уедут нынче ночью. Она, не притворяясь, боялась теперь всего.


M me Schoss, ходившая к своей дочери, еще болоо увеличила страх графини рассказами о том, что она видела на Мясницкой улице в питейной конторе. Возвращаясь по улице, она не могла пройти домой от пьяной толпы народа, бушевавшей у конторы. Она взяла извозчика и объехала переулком домой; и извозчик рассказывал ей, что народ разбивал бочки в питейной конторе, что так велено.
После обеда все домашние Ростовых с восторженной поспешностью принялись за дело укладки вещей и приготовлений к отъезду. Старый граф, вдруг принявшись за дело, всё после обеда не переставая ходил со двора в дом и обратно, бестолково крича на торопящихся людей и еще более торопя их. Петя распоряжался на дворе. Соня не знала, что делать под влиянием противоречивых приказаний графа, и совсем терялась. Люди, крича, споря и шумя, бегали по комнатам и двору. Наташа, с свойственной ей во всем страстностью, вдруг тоже принялась за дело. Сначала вмешательство ее в дело укладывания было встречено с недоверием. От нее всё ждали шутки и не хотели слушаться ее; но она с упорством и страстностью требовала себе покорности, сердилась, чуть не плакала, что ее не слушают, и, наконец, добилась того, что в нее поверили. Первый подвиг ее, стоивший ей огромных усилий и давший ей власть, была укладка ковров. У графа в доме были дорогие gobelins и персидские ковры. Когда Наташа взялась за дело, в зале стояли два ящика открытые: один почти доверху уложенный фарфором, другой с коврами. Фарфора было еще много наставлено на столах и еще всё несли из кладовой. Надо было начинать новый, третий ящик, и за ним пошли люди.