Путевой пост

Путевой пост — раздельный пункт на железнодорожной линии в месте примыкания или схождения двух или более магистральных линий или главного направления со второстепенным, либо при подходе к железнодорожному узлу со спецификой разграничения движения поездов в различных направлениях (например, пассажирские поезда в пассажирский парк или на пассажирскую станцию, грузовые — в парки приема, отправления или транзитные сортировочной станции или грузовой станции, либо в обход всего узла или конкретных раздельных пунктов), на конце двухпутной вставки, если он расположен вне какой-либо станции (в том числе разъезда).

Путевой пост обычно состоит из стрелочного перевода для распределения направления движения поездов, улавливающих или предохранительных тупиков или сбрасывающих стрелок.

На некоторых путевых постах имеется небольшое путевое развитие по типу шлюза или разъезда. Как правило, пассажирские или грузовые операции на путевых постах не выполняются, устройства для обслуживания пассажиров (платформы, билетные кассы и т. п.) отсутствуют. Сами же путевые посты устраиваются без необходимости привязки к населенным пунктам.

Определение из ПТЭ относит к путевым постам также блок-посты, не имеющие каких-либо разветвлений или пересечений путей, только разделяющие межстанционный перегон при полуавтоматической блокировке на части (называемые в этом случае межпостовыми перегонами) для увеличения пропускной способности. Однако наименование конкретных блок-постов всегда включает в себя именно слово «блок-пост», поэтому в случаях, когда встречается название со словосочетанием «путевой пост», или таким образом в речи называется какой-либо конкретный пост, это практически наверняка обозначает именно путевой пост, имеющий какое-либо разветвление путей (то есть стрелочные переводы), а не блок-пост.

Литература

«Железнодорожные станции и узлы». И. Е. Савченко, С. В. Земблинов, И. И. Страковский. Москва, изд. «Транспорт». 1966 г.

Отрывок, характеризующий Путевой пост

– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.


Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.