Путь домой (фильм, 2010)
| Путь домой | |
| The Way Back | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер |
Питер Уир |
| Автор сценария |
Кит Р. Кларк |
| В главных ролях | |
| Оператор |
Рассел Бойд |
| Композитор |
Буркхард фон Даллвиц |
| Кинокомпания |
Image Nation |
| Длительность |
133 мин. |
| Бюджет |
$30 000 000 |
| Сборы |
$20 348 249 |
| Страна | |
| Язык | |
| Год | |
«Путь домой» (англ. The Way Back) — драматический фильм режиссёра Питера Уира, снятый по мотивам мемуаров «Долгая Прогулка» (англ. The Long Walk) бывшего польского военного Славомира Равича[1] (1915—2004), арестованного НКВД после вторжения в Польшу 1939 года. Фильм вышел в прокат осенью 2010 года[2].
Содержание
Сюжет
Военнопленный офицер польской армии Януш Вешчек попадает под обвинение НКВД в шпионаже и диверсиях против СССР. Януш отрицает свою вину и отказался подписывать протокол. Тогда следователь вызывает на очную ставку жену Януша, которая подтверждает (под влиянием пыток) выдвинутые против него фальшивые обвинения. Януша приговоривают к 20 годам лишения свободы в лагерях ГУЛАГа.
1940 год. В Сибири у Януша от нечеловеческих условий заключения случается нервный срыв и он решает бежать, когда один из заключённых — русский актёр Хабаров, — проговаривается ему, что планирует сбежать на юг в Монголию, перейдя Озеро Байкал. И хотя другой заключённый — американский инженер мистер Смитт, — говорит Янушу, что Хабаров просто фантазирует, пытается таким образом морально поддержать самого себя, Януш решается на побег. К нему присоединяются мистер Смитт, затем русский преступник Валька, польский художник Томаш, другой поляк, страдающий куриной слепотой, 17-летний Казик, латвийский священник Восс и югославский бухгалтер Зоран.
Им удаётся организовать успешный побег из лагеря, чему способствует сильный снег и метель, однако уже на второй день Казик замерзает до смерти, заблудившись в тайге. Оставшиеся шестеро заключённых отправляются далее через бескрайние просторы Сибири, минуя поселения и людей и держа курс на Байкал, которого они, наконец, достигают, после многомесячных изнурительных странствий. Там беглецы встречают польскую девушку Ирену Зелинскую, которая утверждает, что сбежала из колхоза, а её родителей убили советские коммунисты. Беглецы решают взять её с собой, хотя мистер Смит понимает, что она врёт: Польша в данный момент находится под властью немцев. Позже Ирена признаётся, что её родители были коммунистами, но это «их не спасло».
Дойдя до непатрулируемого участка границы СССР и Монголии неожиданно беглецов покидает Валька, который всё ещё рассматривает Советский Союз, как свой родной дом, и до сих пор считает Сталина героем. Но успешно перейдя границу, беглецы понимают, что Монголия на самом деле является МНР и решают идти дальше на юг — в Индию (которая тогда была британской колонией) через пустыню Гоби и Тибет. Во время долгого изнурительного перехода (без еды и воды) через Гоби умирают Ирена и Томаш. Преодолев пустыню, беглецы доходят до Гималаев, где их радушно встречают тибетские монахи. Там их покидает мистер Смитт, который отправился в Китай искать американскую базу в Лхаса. Оставшись втроём Януш, Восс и Зоран отправляются дальше и доходят до Индии, где Восс и Зоран остаются, а Януш продолжает дальше странствовать по миру. Фильм заканчивается отрывками из документальных хроник о победе над Нацистской Германией и падении коммунистических правительств в Восточной Европе в 1989 году. В последней сцене, после пятидесяти лет разлуки, Януш встречается, наконец, с женой.
В ролях
- Колин Фаррелл — Валька (советский заключённый)[1]
- Эд Харрис — мистер Смит (американский заключённый)[1]
- Джим Старджесс — Януш (молодой польский заключённый)[1]
- Сирша Ронан — Ирена[1]
- Марк Стронг — Хабаров
- Густаф Скарсгорд — священник Восс
Долгая прогулка
Сюжет фильма местами сильно отличается от сюжета, изложенного Равичем. В фильме компаньонами Януша стали американский инженер, русский преступник, польские художник, девушка и подросток, латвийский священник и югославский бухгалтер. В мемуарах компаньонами Славомира были три солдата-поляка, латвийский землевладелец, литовский архитектор и всё тот же американский метроинженер Мистер Смит (его реальное имя Славомир в мемуарах не приводит). Присоединившуюся к ним позже Ирену Зелинскую Славомир в мемуарах называет Кристиной. В отличие от фильма, где умирают трое, в мемуарах умирают четверо — двое в Гоби, двое в Гималаях. В марте 1942, после 11 месяцев скитаний, Славомир и оставшиеся трое выживших добираются до Индии, где их находят гуркхи, которые отправляют беглецов в госпиталь в Калькутте, а выйдя оттуда все четверо расходятся.
Хотя утверждалось, что в книге рассказана реальная история, в 2006 году канал BBC провёл собственное расследование и нашёл несколько записей, часть из которых была сделана самим Равичем, и из них выяснилось, что Равич никогда не сбегал из ГУЛАГа, так как СССР отпустил его в 1942, после чего он уехал в Иран, а оттуда — в Палестину (в мемуарах он утверждает, что после Индии двинулся в Ирак, откуда через какое-то время вернулся в СССР и присоединился к польской армии, затем вернулся с ними в Ирак, а оттуда отправился в Палестину). Один польский ветеран и бывший узник ГУЛАГа Витольд Глинский, правда, в мае 2009 заявил, что книга Равича на самом деле описывает его, Глинского, историю, когда он сбежал из ГУЛАГа в феврале 1941 года. Но это заявление было подвергнуто сомнению, так как другой поляк Лешек Глиницкий заявил, а заодно и предоставил справки, показывающие, что он и Витольд Глинский в 1941 году находились в спецпоселении в Архангельске, и что Глинский в своих заявлениях сильно завысил свой возраст — он утверждал, что ему было 17 лет, когда он сбежал, но справки Глиницкого показывают, что Витольду было только 14 в период предполагаемого побега. Факт того, что в 1942 году в одном из лагерей ГУЛАГа группа заключённых действительно решилась пешком сбежать в Индию, аналогично подвержен сомнениям. Сам режиссёр Питер Уир хотя и утверждал, что такой побег имел место в реальности, но сам он заявил, что его фильм показывает вымысел.
См. также
Напишите отзыв о статье "Путь домой (фильм, 2010)"
Примечания
Ссылки
- «Путь домой» (англ.) на сайте Internet Movie Database
| ||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Путь домой (фильм, 2010)
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.
– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.
Кутузов шел медленно и вяло мимо тысячей глаз, которые выкатывались из своих орбит, следя за начальником. Поровнявшись с 3 й ротой, он вдруг остановился. Свита, не предвидя этой остановки, невольно надвинулась на него.
– А, Тимохин! – сказал главнокомандующий, узнавая капитана с красным носом, пострадавшего за синюю шинель.
Казалось, нельзя было вытягиваться больше того, как вытягивался Тимохин, в то время как полковой командир делал ему замечание. Но в эту минуту обращения к нему главнокомандующего капитан вытянулся так, что, казалось, посмотри на него главнокомандующий еще несколько времени, капитан не выдержал бы; и потому Кутузов, видимо поняв его положение и желая, напротив, всякого добра капитану, поспешно отвернулся. По пухлому, изуродованному раной лицу Кутузова пробежала чуть заметная улыбка.
– Еще измайловский товарищ, – сказал он. – Храбрый офицер! Ты доволен им? – спросил Кутузов у полкового командира.
И полковой командир, отражаясь, как в зеркале, невидимо для себя, в гусарском офицере, вздрогнул, подошел вперед и отвечал:
– Очень доволен, ваше высокопревосходительство.
– Мы все не без слабостей, – сказал Кутузов, улыбаясь и отходя от него. – У него была приверженность к Бахусу.
Полковой командир испугался, не виноват ли он в этом, и ничего не ответил. Офицер в эту минуту заметил лицо капитана с красным носом и подтянутым животом и так похоже передразнил его лицо и позу, что Несвицкий не мог удержать смеха.
Кутузов обернулся. Видно было, что офицер мог управлять своим лицом, как хотел: в ту минуту, как Кутузов обернулся, офицер успел сделать гримасу, а вслед за тем принять самое серьезное, почтительное и невинное выражение.
Третья рота была последняя, и Кутузов задумался, видимо припоминая что то. Князь Андрей выступил из свиты и по французски тихо сказал:
– Вы приказали напомнить о разжалованном Долохове в этом полку.
– Где тут Долохов? – спросил Кутузов.
Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
