Путятин, Павел Арсеньевич

Павел Арсеньевич Путятин
Дата рождения:	4 октября 1837(1837-10-04)
Место рождения:	с. Братское
Дата смерти:	6 января 1919(1919-01-06) (81 год)
Место смерти:	Петроград
Отец:	Арсений Степанович Путятин
Мать:	Мария Ивановна Мельницкая

Князь Павел Арсеньевич Путятин (4 октября 1837, с. Братское возле Брусова — 6 января 1919, Петроград) — русский антрополог, этнограф, археолог, коллекционер из рода Путятиных.

В разные годы он являлся комендантом мирового посредника Вышневолоцкого уезда и предводителем дворянства (с 1868 года), был избран в числе крупнейших помещиков государства в Комиссию по ликвидации крепостного права и выработке документов по освобождению крестьян. Женившись, он получил земли в Валдайском уезде Новгородской губернии и переселился жить в усадьбу в Бологое.

Наибольшее влияние на «образ мыслей» князя П.А.Путятина в юности имел его дядя князь Дмитрий Алексеевич Эристов (1797 - 1858), автор-составитель полюбившегося А.С.Пушкину «Словаря исторического о святых, прославляемых в Российской Церкви» (1835). Вот что написал об этом человеке Павел Арсеньевич: «Сколько помнится, первый толчок знания произвёл на меня кружок покойного дяди моего, князя Дмитрия Алексеевича Эристова… Кружок его друзей состоял преимущественно из современных А.С.Пушкину лицеистов…» И далее названы: канцлер, светлейший князь А.М.Горчаков, министр юстиции Д. Н. Замятнин, сенатор Б.К.Данзас, секундант Пушкина К.К.Данзас, сенатор Ф.Ф.Матюшкин, граф М.А.Корф, художник В.П.Лангер, брат Пушкина Лев, Рыкачёв, Манзей, Абаза и многие другие. «Товарищи князя у него часто собирались и во время вечеринок вспоминали о Пушкине, бароне Дельвиге, Брюллове, Глинке и проч.»

Имение в Бологом было приобретено его отцом, Арсением Степановичем Путятиным, после женитьбы на Марии Мельницкой, в 1848 году. При его живейшем участии и на его средства в 1872 году был основан и в последующие годы успешно развивался женский Казанский монастырь в Вышнем Волочке.

Князь Путятин, интересовавшийся вопросами эзотерики, алхимии и астроархеологии, оказал большее влияние на Николая Рериха. В его усадьбе художник познакомился со своей будущей женой Еленой Ивановной Шапошниковой (1879—1955) (племянницей княгини Путятиной ).

Умер 6 января 1919 года в Петрограде в больнице общины Святой Евгении (угол Лиговского проспекта и Бассейной улицы). Похоронен в Бологом у Троицкой церкви.

Семья

Отец - Арсений Степанович Путятин, мать - Мария Ивановна Мельницкая.

Жена - Евдокия Васильевна Голенищева-Кутузова, в первом браке Митусова.

Пасынок - Степан Степанович Митусов, музыковед, преподаватель Рисовальной школы Императорского общества поощрения художеств.

Сын Павел (1872—1943) — шталмейстер, кавалергард, полковник (на 1917 год), служил при этапно-хозяйственном отделе штаба войск гвардии.

Ссылки

• [ethics.narod.ru/brochure2/pic5.jpg Портрет Путятина П. А.]
• [grani.agni-age.net/brochure2/1.htm КНЯЗЬ П. А. ПУТЯТИН И ЕГО БОЛОГОВСКАЯ УСАДЬБА]

Отрывок, характеризующий Путятин, Павел Арсеньевич

– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.


Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.