Путём зерна
| Путём зерна | |
| Автор: | |
|---|---|
| Жанр: | |
| Язык оригинала: | |
| Оригинал издан: | |
| Издатель: |
Творчество |
| Страниц: |
48 |
| Носитель: | |
«Путём зерна» — третий поэтический сборник В. Ф. Ходасевича, вышедший в 1920 году в московском издательстве «Творчество».
Содержание
История создания
Ходасевич собирался выпустить сборник ещё в 1918 году, однако такая возможность предоставилась ему лишь два года спустя. В результате книга была напечатана в московском издательстве «Творчество» по заказу Госиздата, который выкупил весь тираж (составивший 18 тысяч экз.), но в продажу книга не поступила. Второе издание сборника было выпущено годом позже петроградским издательством «Мысль» (в бывшую столицу к этому времени перебрался и сам Ходасевич) значительно меньшим тиражом в 800 экземпляров, достаточно быстро распроданным. Видя успех второго издания, владелец «Творчества» С. Абрамов выкупил у государства 1000 экземпляров первого издания и пустил их в продажу[1].
Первое и второе издания отличаются друг от друга: первое включало 34 стихотворения, созданных в период 1914-19 гг. (в 1914 году вышел предыдущий сборник поэта «Счастливый домик»), второе — 38 (Ходасевич добавил несколько стихотворений, написанных в 1920 году). Различен и порядок стихов в двух изданиях сборника. Оба издания посвящены памяти Самуила Киссина (Муни) — поэта и близкого друга Ходасевича, покончившего с собой в 1916 году.
Впоследствии сборник вошёл в итоговую поэтическую книгу Ходасевича «Собрание стихов» (1927, Париж) в качестве цикла. При этом поэт выбросил несколько стихотворений, заменив их четырьмя новыми и убрал посвящение Муни[2].
Название
Сборник назван по открывающему книгу одноимённому стихотворению, написанному в 1917 году, в котором «путём зерна» — через смерть к новой жизни — идут и человеческая душа, и Россия:
- И ты, моя страна, и ты, её народ,
- Умрёшь и оживёшь, пройдя сквозь этот год, —
- Затем, что мудрость нам единая дана:
- Всему живущему идти путём зерна.
Исследователи связывают название стихотворения и сборника со словами из Евангелия от Иоанна («Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, падши в землю, не умрет, то останется одно, а если умрет, то принесет много плода» — Ин. 12:24). Эти же слова являются эпиграфом к роману «Братья Карамазовы» Ф. М. Достоевского[3].
Критика
По словам литературоведа С. Г. Бочарова, «книга полностью сложилась из стихов, написанных в годы перелома русской, а с нею и мировой истории. Всеми признано, что книга эта впервые открыла большого поэта, и сам он в итоговом собрании, по существу, этой книгой открыл свой признанный им самим поэтический путь»[4].
Напишите отзыв о статье "Путём зерна"
Примечания
- ↑ Валерий Шубинский «Владислав Ходасевич: чающий и говорящий». СПб.: Вита Нова, 2011
- ↑ [scjournal.ru/articles/issn_1997-2911_2015_2-2_41.pdf Ю. А. Овчинникова Светообозначения в сборнике стихов В. Ф. Ходасевича «Путём зерна» // Филологические науки. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2015. № 2. Ч. 2. С. 149—151. ISSN 1997—2911.]
- ↑ [cyberleninka.ru/article/n/christian-motifs-in-poetic-collection-of-v-f-khodasevich-by-grain М. Н. Смирнов Христианские мотивы в поэтическом сборнике В. Ф. Ходасевича «Путём зерна» // Вестник Костромского государственного университета им. Н. А. Некрасова, № 2 / том 16 / 2010 ]
- ↑ [knigolubu.ru/russian_classic/hodasevich_vf/v_f_hodasevich.15360/?page=4 С. Бочаров «Памятник» Ходасевича // Ходасевич В. Ф. Собрание сочинений: В 4 т. Т. 1: Стихотворения. Литературная критика 1906—1922. — М.: Согласие, 1996]
Отрывок, характеризующий Путём зерна
– Ah, maman, ne dites pas de betises. Vous ne comprenez rien. Dans ma position j'ai des devoirs, [Ах, маменька, не говорите глупостей. Вы ничего не понимаете. В моем положении есть обязанности.] – заговорилa Элен, переводя разговор на французский с русского языка, на котором ей всегда казалась какая то неясность в ее деле.– Но, мой друг…
– Ah, maman, comment est ce que vous ne comprenez pas que le Saint Pere, qui a le droit de donner des dispenses… [Ах, маменька, как вы не понимаете, что святой отец, имеющий власть отпущений…]
В это время дама компаньонка, жившая у Элен, вошла к ней доложить, что его высочество в зале и желает ее видеть.
– Non, dites lui que je ne veux pas le voir, que je suis furieuse contre lui, parce qu'il m'a manque parole. [Нет, скажите ему, что я не хочу его видеть, что я взбешена против него, потому что он мне не сдержал слова.]
– Comtesse a tout peche misericorde, [Графиня, милосердие всякому греху.] – сказал, входя, молодой белокурый человек с длинным лицом и носом.
Старая княгиня почтительно встала и присела. Вошедший молодой человек не обратил на нее внимания. Княгиня кивнула головой дочери и поплыла к двери.
«Нет, она права, – думала старая княгиня, все убеждения которой разрушились пред появлением его высочества. – Она права; но как это мы в нашу невозвратную молодость не знали этого? А это так было просто», – думала, садясь в карету, старая княгиня.
В начале августа дело Элен совершенно определилось, и она написала своему мужу (который ее очень любил, как она думала) письмо, в котором извещала его о своем намерении выйти замуж за NN и о том, что она вступила в единую истинную религию и что она просит его исполнить все те необходимые для развода формальности, о которых передаст ему податель сего письма.
«Sur ce je prie Dieu, mon ami, de vous avoir sous sa sainte et puissante garde. Votre amie Helene».
[«Затем молю бога, да будете вы, мой друг, под святым сильным его покровом. Друг ваш Елена»]
Это письмо было привезено в дом Пьера в то время, как он находился на Бородинском поле.
Во второй раз, уже в конце Бородинского сражения, сбежав с батареи Раевского, Пьер с толпами солдат направился по оврагу к Князькову, дошел до перевязочного пункта и, увидав кровь и услыхав крики и стоны, поспешно пошел дальше, замешавшись в толпы солдат.
Одно, чего желал теперь Пьер всеми силами своей души, было то, чтобы выйти поскорее из тех страшных впечатлений, в которых он жил этот день, вернуться к обычным условиям жизни и заснуть спокойно в комнате на своей постели. Только в обычных условиях жизни он чувствовал, что будет в состоянии понять самого себя и все то, что он видел и испытал. Но этих обычных условий жизни нигде не было.
Хотя ядра и пули не свистали здесь по дороге, по которой он шел, но со всех сторон было то же, что было там, на поле сражения. Те же были страдающие, измученные и иногда странно равнодушные лица, та же кровь, те же солдатские шинели, те же звуки стрельбы, хотя и отдаленной, но все еще наводящей ужас; кроме того, была духота и пыль.
Пройдя версты три по большой Можайской дороге, Пьер сел на краю ее.
Сумерки спустились на землю, и гул орудий затих. Пьер, облокотившись на руку, лег и лежал так долго, глядя на продвигавшиеся мимо него в темноте тени. Беспрестанно ему казалось, что с страшным свистом налетало на него ядро; он вздрагивал и приподнимался. Он не помнил, сколько времени он пробыл тут. В середине ночи трое солдат, притащив сучьев, поместились подле него и стали разводить огонь.
Солдаты, покосившись на Пьера, развели огонь, поставили на него котелок, накрошили в него сухарей и положили сала. Приятный запах съестного и жирного яства слился с запахом дыма. Пьер приподнялся и вздохнул. Солдаты (их было трое) ели, не обращая внимания на Пьера, и разговаривали между собой.
