Пучков, Павел Иванович

Павел Иванович Пучков
Дата рождения:	8 февраля 1930(1930-02-08)
Место рождения:	Харбин, Китай
Дата смерти:	20 октября 2008(2008-10-20) (78 лет)
Место смерти:	Москва, Российская Федерация
Страна:	СССР СССР→Россия Россия
Научная сфера:	религиоведение, этнология, антропология, этногеография, история
Место работы:	Институт этнологии и антропологии РАН ГУГН РУДН МГЛУ
Учёная степень:	доктор исторических наук
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Харбинский политехнический институт Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова
Известные ученики:	Р. А. Силантьев
Известен как:	основатель новых научных дисциплин — географии религий и конфессионального картографирования
Награды и премии:	Лауреат академической премии им. Н. Н. Миклухо-Маклая АН СССР, Лауреат Государственной стипендии для выдающихся учёных

Па́вел Ива́нович Пучко́в (8 февраля 1930 года, Харбин, Китай — 20 октября 2008 года, Москва, Российская Федерация) — российский учёный-религиовед и этнограф, основатель новых научных дисциплин — географии религий и конфессионального картографирования, «крупный специалист по этнологии, религиоведению, этнической демографии и картографии», «ведущий российский специалист по географии религий и конфессиональному составу населения РФ», специалист по картографии религий и конфессиональной ситуации в современном мире. «Имел огромный авторитет в научном сообществе». «Почти все энциклопедии и карты, связанные с этнологией и религиоведением, изданные в России за последние 30 лет, создавались при его непосредственном участии», а «составленные им карты религий мира по степени детальности не имеют аналогов в мировой картографической практике».

Доктор исторических наук, профессор, руководитель Центра по изучению религий и этноконфессиональному картографированию Института этнологии и антропологии имени Н. Н. Миклухо–Маклая РАН.

Биография

Родился 8 февраля 1930 года в Харбине в семье советского инженера, работавшего в Китае на КВЖД.

В 1947 году закончил среднюю школу с золотой медалью и поступил на восточно-экономический факультет Харбинского политехнического института.

В 1951 году окончил Харбинский политехнический институт по специальности «экономист».

После окончания института возглавил бюро переводов Генерального консульства СССР в Харбине и работал одним из редакторов "Бюллетеня местной прессы" Генерального консульства СССР, а также вёл специальные курсы в Харбинском политехническом институте.

В августе 1954 года вместе с семьей вернулся в СССР, поселившись в Караганде.

В 1954-1956 годы работал учителем географии в средней школе № 8.

В 1955-1957 годах одновременно учителем географии в средней школе рабочей молодежи № 1.

В 1955-1956 годах читал лекции в районном обществе "Знание".

В 1956 году поступает на заочное отделение географического факультета Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова.

В 1957 году переводится на очное отделение и переселяется из Караганды в Москву.

В 1961 году с отличием окончил географический факультет МГУ, получив специальность «экономист-географ, преподаватель географии». Тема дипломной работы «Этническая география провинции Юньнань».

Был рекомендован Учёным Советом факультета для поступления в аспирантуру Института этнографии АН СССР, которую окончил в 1964 году.

В 1964 году в Институте этнографии имени Н. Н. Миклухо-Маклая АН СССР защитил диссертацию на соискание учёной степени кандидата исторических наук по теме «Формирование современного этнического состава населения Центральной и Южной Меланезии».

С 1964 года работал в Институте этнологии и антропологии РАН в лаборатории этнической статистики и картографии (заведующий — С. И. Брук). В эти годы неоднократно становился членом Организационных комитетов по проведению конференций, одной из которых была прошедшая в 1968 году Конференции по проблемам изучения Австралии и Океании.

В 1969 году назначен заместителем руководителя группы по изучению этнографической науки за рубежом (сектор по изучению зарубежной этнологии).

В середине 1970-х в течение нескольких лет он исполнял обязанности учёного секретаря, заместителя председателя, председателя Комиссии этнографии Московского отделения Географического Общества СССР.

В 1976 году Институте этнографии имени Н. Н. Миклухо-Маклая АН СССР защитил диссертацию на соискание учёной степени доктора исторических наук по теме «Этническая ситуация в Океании: Основные проблемы»

В 1981 году становится заместителем заведующего лабораторией этнической статистики и картографии Института этнографии АН СССР.

В 1989 году стал заведующим отделом этнической демографии и картографии Института этнографии АН СССР.

В 1991 году стал членом-корреспондентом, а в 1996 году — действительным членом РАЕН (секция "Российская энциклопедия").

В 1998 году создал и возглавил Центр изучения религий и этноконфессионального картографирования Института этнологии и антропологии РАН.

Руководил группой этнической и конфессиональной картографии и был советником Института этнологии и антропологии РАН.

Под научным руководством П. И. Пучкова были написаны и защищены «многие десятки дипломных и кандидатских работ» и он «был консультантом нескольких докторантов».

«Его ученики живут не только в разных городах России, но и во многих странах мира».

Члено экзаменационной комиссии по приёму вступительных экзаменов в аспирантуру и кандидатских экзаменов по специальности в Институте этнологии и Московском государственном лингвистическом университете.

Член Учёного совета ИЭА РАН.

Заместитель председателя Учёного совета по присуждению степени доктора исторических наук при ИЭА РАН, членом Ученого совета по присуждению степеней кандидата и доктора исторических наук при Российском университете дружбы народов.

Профессор историко-филологического факультета Российского университета дружбы народов.

Профессор кафедры мировой культуры Московского государственного лингвистического университета.

Владел китайским, английским и французским языками.

Научная деятельность

Принимал активное участие в работе над серией "Народы мира" и "Атласом народов мира" (М., 1964).

В 1970-е годы продолжал усиленно заниматься подготовкой атласов и карт, и «практически все выходившие карты этнического состава были созданы при его участии».

В 1975-1977 годы вместе с Центральным картографическим производством ВМФ СССР П. И. Пучков участвовал в подготовке двухтомника «Атласа океанов», получив личную благодарность и грамоту от Главнокомандующего ВМФ Советского Союза Адмирала Флота Советского Союза С. Г. Горшкова.

В 1975 году выпустил монографию "Современная география религий", где «весьма объективно показана религиозная ситуация в мире, что было большой редкостью в те годы негативного отношения к религии». Коллеги П. И. Пучкова отмечают, что «эта работа стала фактически учебником для нескольких поколений будущих этнографов и была одной из немногих советских монографий по религии, признанных зарубежным научным сообществом». В 1978 году она была издана в Италии под названием "Le religioni nel mondo d'oggi".

В 1980-е годы был членом редакционных коллегий журналов «Советская этнография», «Природа», ежегодника «Расы и народы», заместителем председателя главной редакционной коллегии двадцатитомного географо-этнографического издания «Страны и народы». Один из авторов «Атеистического словаря».

В 1990-е годы главное внимание было обращено на создание никогда прежде в Советском Союзе не выходивших конфессиональных карт.

В это же время П. И. Пучков являясь заместителем главного редактора энциклопедии "Народы и религии мира" работает над её созданием совместно с другими учёными. В этой энциклопедии имеется 240 статей П. И. Пучкова, посвящённых разным конфессиям мира.

В 2000-е годы продолжает плодотворно заниматься конфессиональным картографированием, составляя карты религий, как настенные, так и включенных в атласы, энциклопедии и другие издания. В эти же годы П. И. Пучков пишет статьи для различных энциклопедий, в том числе для "Большой Российской энциклопедии".

Автор-составитель «Карта религий Московской области», на которой было отражено более 90 конфессий: от старообрядчества до Аум синрикё.

Выступил руководителем коллектива составителей карты "Религии Российской Федерации".

Автор более 600 научных работ (более 500 статей и 8 монографий, «главы в коллективных монографиях и учебниках, статьи в научных журналах, энциклопедические статьи, этнические и конфессиональные карты»), более 100 карт. Труды П. И. Пучкова издавались в России и за рубежом (в США, Франции, Германии, Испании и других странах).

Область научных интересов: этническая история и этнический состав населения Австралии и Океании, проблемы языковой классификации народов и динамика этнической структуры населения мира, конфессиональная ситуация в мире в её историческом развитии, проблемы соотношения этносов и конфессий, этническая демография, этническое и конфессиональное картографирование.

Выступал с докладами на международных конгрессах, конференциях, симпозиумах в США, Канаде, Швейцарии, Венгрии, Мексике.

Работал как приглашённый научный сотрудник на факультете теологии и религиоведения Королевского колледжа Лондонского университета.

Общественная деятельность

В 1970 — 1980-е годы был членом правления Ассоциации дружбы с народами стран Южной и Юго-Восточной Азии.

С 1970-х годов он принимал существенное участие в подготовке переписей населения в СССР и России, в частности в составлении перечней народов.

Соавтор законопроекта "Основы правового статуса коренных малочисленных народов России".

Член экспертного совета Комитета по делам национальностей Государственной Думы Российской Федерации.

Эксперт Совета по взаимодействию с религиозными организациями при Президенте РФ.

Член Экспертного совета по проведению государственной религиоведческой экспертизы при Министерстве юстиции РФ.

Научные труды

Монографии

• Пучков П. И. Численность и расселение народов мира (1962)
• Пучков П. И. "Население Океании" (1967)
• Пучков П. И. "Формирование населения Меланезии" (1968).
• Пучков П. И. "Современная география религий"/ П. И. Пучков ; Академия наук СССР. — М. : Наука, 1975. — 182, [2] с. — (Научно-атеистическая серия).
• Пучков П. И. "Этническая ситуация в Океании" (1983)
• Пучков П. И. "Этническое развитие Австралии" (1987).
• Пучков П. И., Казьмина О.Е. "Основы этнодемографии" (1994)
• Пучков П. И. "Религии современного мира" (1998).
• Пучков П. И., Казьмина О.Е. Религиозные организации современного мира. — М.: Издательство Московского университета, 2010. — 368 с. ISBN 5-211-05892-5

Статьи

• Пучков П.И. [www.cbook.ru/peoples/obzor/div1.shtml Дивергенция языков и проблема корреляции между языком и расой]

Прочее

• [www.cbook.ru/peoples/class/index.shtml Классификации языков]

Награды

• Лауреат Государственной премии СССР (1987);
• Лауреат академической премии им. Н. Н. Миклухо-Маклая АН СССР;
• Лауреат Государственной стипендии для выдающихся учёных (1996—1997);
• Лауреат Государственной премии Российской Федерации (2001);
• Заслуженный деятель науки Российской Федерации (2002).

Память

С 6 по 8 октября 2010 года в Казани проходил XVIII Международный научный симпозиум «Интеграция археологических и этнографических исследований», посвященный 80-летию со дня рождения Павла Ивановича Пучкова и 80-летию со дня рождения Альфреда Хасановича Халикова.

Литература

• [www.interfax-religion.ru/?act=news&div=701 Впервые издана карта "Религии Российской Федерации"] // Интерфакс-Религия. — 14.01.2005.
• Ольга Тимофеева [www.interfax-religion.ru/?act=news&div=1926 "Учёные обозначили границы веры"] // Известия. — 15.10.2005.
• [www.interfax-religion.ru/?act=news&div=27097 Ушёл из жизни выдающийся ученый-религиовед Павел Пучков] // Интерфакс-Религия. — 28.10.2008.
• Бабич И. Л. Казьмина О. Е., Нестерова О. А. [journal.iea.ras.ru/archive/2000s/2009/Puchkov_%202009_3.pdf In memoriam Павел Иванович Пучков (08.02.1930 — 27.10.2008)] // Этнографическое обозрение. — М: ИЭА РАН, 2009. — С. 204-207.
• Баринова Е. Б. [www.rudn.ru/?pagec=3381 Памяти Павла Ивановича Пучкова (1930—2008)] // Всеобщая история. — М, 2009. — № 4.
• Алексеев П. В. [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_biography/104871/Пучков Пучков, Павел Иванович] // Философы России XIX-XX столетий. Биографии, идеи, труды. — 4-е изд., перераб. и доп. — М.: Академический проект, 2002. — 1152 с. — ISBN 5-8291-0148-3.

Отрывок, характеризующий Пучков, Павел Иванович

– Что ты сделал с m lle Шерер? Она теперь совсем заболеет, – сказал, входя в кабинет, князь Андрей и потирая маленькие, белые ручки.
Пьер поворотился всем телом, так что диван заскрипел, обернул оживленное лицо к князю Андрею, улыбнулся и махнул рукой.
– Нет, этот аббат очень интересен, но только не так понимает дело… По моему, вечный мир возможен, но я не умею, как это сказать… Но только не политическим равновесием…
Князь Андрей не интересовался, видимо, этими отвлеченными разговорами.
– Нельзя, mon cher, [мой милый,] везде всё говорить, что только думаешь. Ну, что ж, ты решился, наконец, на что нибудь? Кавалергард ты будешь или дипломат? – спросил князь Андрей после минутного молчания.
Пьер сел на диван, поджав под себя ноги.
– Можете себе представить, я всё еще не знаю. Ни то, ни другое мне не нравится.
– Но ведь надо на что нибудь решиться? Отец твой ждет.
Пьер с десятилетнего возраста был послан с гувернером аббатом за границу, где он пробыл до двадцатилетнего возраста. Когда он вернулся в Москву, отец отпустил аббата и сказал молодому человеку: «Теперь ты поезжай в Петербург, осмотрись и выбирай. Я на всё согласен. Вот тебе письмо к князю Василью, и вот тебе деньги. Пиши обо всем, я тебе во всем помога». Пьер уже три месяца выбирал карьеру и ничего не делал. Про этот выбор и говорил ему князь Андрей. Пьер потер себе лоб.
– Но он масон должен быть, – сказал он, разумея аббата, которого он видел на вечере.
– Всё это бредни, – остановил его опять князь Андрей, – поговорим лучше о деле. Был ты в конной гвардии?…
– Нет, не был, но вот что мне пришло в голову, и я хотел вам сказать. Теперь война против Наполеона. Ежели б это была война за свободу, я бы понял, я бы первый поступил в военную службу; но помогать Англии и Австрии против величайшего человека в мире… это нехорошо…
Князь Андрей только пожал плечами на детские речи Пьера. Он сделал вид, что на такие глупости нельзя отвечать; но действительно на этот наивный вопрос трудно было ответить что нибудь другое, чем то, что ответил князь Андрей.
– Ежели бы все воевали только по своим убеждениям, войны бы не было, – сказал он.
– Это то и было бы прекрасно, – сказал Пьер.
Князь Андрей усмехнулся.
– Очень может быть, что это было бы прекрасно, но этого никогда не будет…
– Ну, для чего вы идете на войну? – спросил Пьер.
– Для чего? я не знаю. Так надо. Кроме того я иду… – Oн остановился. – Я иду потому, что эта жизнь, которую я веду здесь, эта жизнь – не по мне!


В соседней комнате зашумело женское платье. Как будто очнувшись, князь Андрей встряхнулся, и лицо его приняло то же выражение, какое оно имело в гостиной Анны Павловны. Пьер спустил ноги с дивана. Вошла княгиня. Она была уже в другом, домашнем, но столь же элегантном и свежем платье. Князь Андрей встал, учтиво подвигая ей кресло.
– Отчего, я часто думаю, – заговорила она, как всегда, по французски, поспешно и хлопотливо усаживаясь в кресло, – отчего Анет не вышла замуж? Как вы все глупы, messurs, что на ней не женились. Вы меня извините, но вы ничего не понимаете в женщинах толку. Какой вы спорщик, мсье Пьер.
– Я и с мужем вашим всё спорю; не понимаю, зачем он хочет итти на войну, – сказал Пьер, без всякого стеснения (столь обыкновенного в отношениях молодого мужчины к молодой женщине) обращаясь к княгине.
Княгиня встрепенулась. Видимо, слова Пьера затронули ее за живое.
– Ах, вот я то же говорю! – сказала она. – Я не понимаю, решительно не понимаю, отчего мужчины не могут жить без войны? Отчего мы, женщины, ничего не хотим, ничего нам не нужно? Ну, вот вы будьте судьею. Я ему всё говорю: здесь он адъютант у дяди, самое блестящее положение. Все его так знают, так ценят. На днях у Апраксиных я слышала, как одна дама спрашивает: «c'est ca le fameux prince Andre?» Ma parole d'honneur! [Это знаменитый князь Андрей? Честное слово!] – Она засмеялась. – Он так везде принят. Он очень легко может быть и флигель адъютантом. Вы знаете, государь очень милостиво говорил с ним. Мы с Анет говорили, это очень легко было бы устроить. Как вы думаете?
Пьер посмотрел на князя Андрея и, заметив, что разговор этот не нравился его другу, ничего не отвечал.
– Когда вы едете? – спросил он.
– Ah! ne me parlez pas de ce depart, ne m'en parlez pas. Je ne veux pas en entendre parler, [Ах, не говорите мне про этот отъезд! Я не хочу про него слышать,] – заговорила княгиня таким капризно игривым тоном, каким она говорила с Ипполитом в гостиной, и который так, очевидно, не шел к семейному кружку, где Пьер был как бы членом. – Сегодня, когда я подумала, что надо прервать все эти дорогие отношения… И потом, ты знаешь, Andre? – Она значительно мигнула мужу. – J'ai peur, j'ai peur! [Мне страшно, мне страшно!] – прошептала она, содрогаясь спиною.
Муж посмотрел на нее с таким видом, как будто он был удивлен, заметив, что кто то еще, кроме его и Пьера, находился в комнате; и он с холодною учтивостью вопросительно обратился к жене:
– Чего ты боишься, Лиза? Я не могу понять, – сказал он.
– Вот как все мужчины эгоисты; все, все эгоисты! Сам из за своих прихотей, Бог знает зачем, бросает меня, запирает в деревню одну.
– С отцом и сестрой, не забудь, – тихо сказал князь Андрей.
– Всё равно одна, без моих друзей… И хочет, чтобы я не боялась.
Тон ее уже был ворчливый, губка поднялась, придавая лицу не радостное, а зверское, беличье выраженье. Она замолчала, как будто находя неприличным говорить при Пьере про свою беременность, тогда как в этом и состояла сущность дела.
– Всё таки я не понял, de quoi vous avez peur, [Чего ты боишься,] – медлительно проговорил князь Андрей, не спуская глаз с жены.
Княгиня покраснела и отчаянно взмахнула руками.
– Non, Andre, je dis que vous avez tellement, tellement change… [Нет, Андрей, я говорю: ты так, так переменился…]
– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать.
Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате.
Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал.
– Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что?
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:
– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.


Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы , но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.
В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали.
– Je suis un homme fini, [Я человек конченный,] – сказал князь Андрей. – Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, – сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.
Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера.
– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.
Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё таки выражалось сознание своего превосходства.
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…
– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!


Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
– Одним духом, иначе проиграно, – кричал четвертый.
– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.
Другой голос невысокого человека, с ясными голубыми глазами, особенно поражавший среди этих всех пьяных голосов своим трезвым выражением, закричал от окна: «Иди сюда – разойми пари!» Это был Долохов, семеновский офицер, известный игрок и бретёр, живший вместе с Анатолем. Пьер улыбался, весело глядя вокруг себя.
– Ничего не понимаю. В чем дело?
– Стойте, он не пьян. Дай бутылку, – сказал Анатоль и, взяв со стола стакан, подошел к Пьеру.
– Прежде всего пей.
Пьер стал пить стакан за стаканом, исподлобья оглядывая пьяных гостей, которые опять столпились у окна, и прислушиваясь к их говору. Анатоль наливал ему вино и рассказывал, что Долохов держит пари с англичанином Стивенсом, моряком, бывшим тут, в том, что он, Долохов, выпьет бутылку рому, сидя на окне третьего этажа с опущенными наружу ногами.