Пфайфер, Теодор (музыкант)
Поделись знанием:
– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
– Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился.
Теодор Пфайфер (нем. Theodor Pfeiffer; 20 октября 1853, Гейдельберг — 1929) — немецкий пианист.
Учился у Ганса фон Бюлова и наиболее известен тем, что по материалам трёхгодичных занятий опубликовал в 1894 г., сразу после смерти фон Бюлова, его «Лекции» (нем. Studien bei Hans von Bülow). Эти лекции выдержали к 1908 г. шесть изданий, были переведены на несколько иностранных языков (в том числе на русский в 1896 г. Александром Буховцевым); в 1896 г. другой ученик фон Бюлова Виана да Мотта опубликовал к ним дополнение[1], вместе с которым книга Бюлова переиздавалась в дальнейшем.
Источники
- ↑ Heinrich Schenker als Essayist und Kritiker: Gesammelte Aufsätze. — Georg Olms Verlag, 1990. — P.166.
|
Это заготовка статьи о пианисте. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Напишите отзыв о статье "Пфайфер, Теодор (музыкант)"
Отрывок, характеризующий Пфайфер, Теодор (музыкант)
Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
– Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился.
