Саксония (пфальцграфство)

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Пфальцграфство Саксония»)
Перейти к: навигация, поиск
Пфальцграфство Саксония
нем. Pfalzgrafen von Sachsen
Пфальцграфство
X век — 1356



Язык(и) немецкий
Религия христианство
Династия дом Адальберо, дом Гозек, дом Веймар-Орламюнде, дом Зоммершенбург, дом Формбах, Тюрингский дом, Веттины, Вельфы
История
 -  X век Образование пфальцграфства.
 - 6 апреля 1180 года Передача титула пфальцграфа ландграфам Тюрингии, титул становится наследственным.
 -  1247 год Прекращение тюрингской династии, пфальцграфами становятся маркграфы Мейсена.
 -  1291 год Раздел пфальцграфства
 -  1347 год Маркграф Мейсена покупает часть саксонского пфальцграфства.
 -  1356 год Упразднение титула пфальцграфа Саксонского.
К:Исчезли в 1356 году

Пфальцграфство Саксония (нем. Pfalzgrafen von Sachsen) — средневековое владение, существовавшее на территории Саксонии до 1322 года.





История

Первые пфальцграфы Саксонии назначались императорами Священной Римской империи для того, чтобы представлять в Саксонии судебную власть от имени императора (преимущественно в районе Кифхойзера), а также для управления королевскими дворцами в Магдебурге и Мерзебурге.

Первым известным пфальцграфом в 965966 годах называется Адальберо (Берно) (ум.982), граф в Гессенгау и Лизгау.

В XXI веках титул пфальцграфа передавался представителям разных домов, но после смерти в 1179 году пфальцграфа Адальберт фон Зоммершенбурга император Фридрих I Барбаросса на рейхстаге в Гелнхаузене 6 апреля 1180 года передал саксонское пфальцграфство ландграфу Тюрингии Людвигу III, который в 1181 году уступил титул своему брату Герману.

Пфальцграфство сохранялось в Тюрингском доме до прекращения династии после смерти Генриха IV Распе в 1247 году, после чего титул оказался у Генриха III Веттина, маркграфа Мейсена. В 1265 году Генрих III произвёл раздел своих владений, при котором пфальцграфство досталось его старшему сыну Альбрехту. В 1280 году оно перешло к сыну Альбрехта Фридриху Укушенному, который в 1291 году продал пфальцграфство вместе с Ландсбергом, Деличем и Зондерсхаузеном маркграфу Бранденбурга, однако император Рудольф I Габсбург признал титул за Генрихом I, герцогом Брауншвейг-Грубенхагена.

Остатки пфальцграфства, Лаухштедт и Альштедт, в 1347 году у наследников Генриха купил маркграф Фридрих II Мейсенский, присвоив себе титул пфальцграфа Саксонии. Однако после 1356 года маркграфы Мейсена перестали использовать этот титул, сохранив только герб — императорского орла.

Список пфальцграфов Саксонии

Дом Адальберо

Дом Гозек

Дом Веймар-Орламюнде

Дом Гозек

Дом Зоммершенбург

  • Фридрих V фон Зоммершенбург (ум. 1120/1121), внук Фридриха I, пфальцграф Саксонии в 1097 и 1111, граф фон Зоммершенбург (Фридрих I)
  • Фридрих VI (ум. 1162), пфальцграф Саксонии с 1120, граф фон Зоммершенбург (Фридрих II) сын Фридриха V.

Дом Формбах

Дом Зоммершенбург

  • Адальберт (ум. 1179), пфальцграф Саксонии 1162—1179, сын Фридриха VI.

Тюрингский дом

Веттины

  • Генрих I Светлейший (1240—1288), пфальцграф Саксонии и ландграф Тюрингии 1247—1265, маркграф Мейсена (Генрих III) с 1227
  • Альбрехт I Негодный (ум. 1314), пфальцграф Саксонии 1265—1281, ландграф Тюрингии 1265—1307, маркграф Майссена (Альбрехт II) 1265—1293, маркграф Нидерлаузица 1288—1291
  • Фридрих VII Укушенный (1257—1323), пфальцграф Саксонии 1281—1291, ландграф Тюрингии с 1291, маркграф Майссена (Фридрих I) с 1307

Вельфы, линия Брауншвейг-Грубенхаген

  • Генрих III (ум. 1322), герцог Брауншвейг-Грубенхагена (Генрих I) с 1291—1322, пфальцграф Саксонии с 1291

См. также

Напишите отзыв о статье "Саксония (пфальцграфство)"

Ссылки

  • [www.retrobibliothek.de/retrobib/seite.html?id=114007 retro bib - Seite aus Meyers Konversationslexikon: Sachsen (das jüngere Herzogtum, die Pfalzgrafschaft; Ernestinische Linie)] (нем.). Проверено 6 января 2009. [www.webcitation.org/66NgpFX2E Архивировано из первоисточника 23 марта 2012].
  • [fmg.ac/Projects/MedLands/SAXON%20NOBILITY.htm#_Toc181418659 Сайт Foundation for Medieval Genealogy: Pfalzgrafen von Sachsen 966-1130] (англ.). Проверено 6 января 2009. [www.webcitation.org/66NgpwJgj Архивировано из первоисточника 23 марта 2012].
  • [www.manfred-hiebl.de/genealogie-mittelalter/wettiner/familie_der_wettiner.html Сайт genealogie-mittelalter: Familie der Wettiner] (нем.). Проверено 6 января 2009. [www.webcitation.org/66NgqgCTP Архивировано из первоисточника 23 марта 2012].
  • [www.manfred-hiebl.de/genealogie-mittelalter/adalbero_sippe_2/index.html Сайт genealogie-mittelalter: Familie der Adalbero-Sippe] (нем.). Проверено 6 января 2009. [www.webcitation.org/66NgrBeO5 Архивировано из первоисточника 23 марта 2012].

Отрывок, характеризующий Саксония (пфальцграфство)

Потом описывают нам величие души маршалов, в особенности Нея, величие души, состоящее в том, что он ночью пробрался лесом в обход через Днепр и без знамен и артиллерии и без девяти десятых войска прибежал в Оршу.
И, наконец, последний отъезд великого императора от геройской армии представляется нам историками как что то великое и гениальное. Даже этот последний поступок бегства, на языке человеческом называемый последней степенью подлости, которой учится стыдиться каждый ребенок, и этот поступок на языке историков получает оправдание.
Тогда, когда уже невозможно дальше растянуть столь эластичные нити исторических рассуждений, когда действие уже явно противно тому, что все человечество называет добром и даже справедливостью, является у историков спасительное понятие о величии. Величие как будто исключает возможность меры хорошего и дурного. Для великого – нет дурного. Нет ужаса, который бы мог быть поставлен в вину тому, кто велик.
– «C'est grand!» [Это величественно!] – говорят историки, и тогда уже нет ни хорошего, ни дурного, а есть «grand» и «не grand». Grand – хорошо, не grand – дурно. Grand есть свойство, по их понятиям, каких то особенных животных, называемых ими героями. И Наполеон, убираясь в теплой шубе домой от гибнущих не только товарищей, но (по его мнению) людей, им приведенных сюда, чувствует que c'est grand, и душа его покойна.
«Du sublime (он что то sublime видит в себе) au ridicule il n'y a qu'un pas», – говорит он. И весь мир пятьдесят лет повторяет: «Sublime! Grand! Napoleon le grand! Du sublime au ridicule il n'y a qu'un pas». [величественное… От величественного до смешного только один шаг… Величественное! Великое! Наполеон великий! От величественного до смешного только шаг.]
И никому в голову не придет, что признание величия, неизмеримого мерой хорошего и дурного, есть только признание своей ничтожности и неизмеримой малости.
Для нас, с данной нам Христом мерой хорошего и дурного, нет неизмеримого. И нет величия там, где нет простоты, добра и правды.


Кто из русских людей, читая описания последнего периода кампании 1812 года, не испытывал тяжелого чувства досады, неудовлетворенности и неясности. Кто не задавал себе вопросов: как не забрали, не уничтожили всех французов, когда все три армии окружали их в превосходящем числе, когда расстроенные французы, голодая и замерзая, сдавались толпами и когда (как нам рассказывает история) цель русских состояла именно в том, чтобы остановить, отрезать и забрать в плен всех французов.
Каким образом то русское войско, которое, слабее числом французов, дало Бородинское сражение, каким образом это войско, с трех сторон окружавшее французов и имевшее целью их забрать, не достигло своей цели? Неужели такое громадное преимущество перед нами имеют французы, что мы, с превосходными силами окружив, не могли побить их? Каким образом это могло случиться?
История (та, которая называется этим словом), отвечая на эти вопросы, говорит, что это случилось оттого, что Кутузов, и Тормасов, и Чичагов, и тот то, и тот то не сделали таких то и таких то маневров.
Но отчего они не сделали всех этих маневров? Отчего, ежели они были виноваты в том, что не достигнута была предназначавшаяся цель, – отчего их не судили и не казнили? Но, даже ежели и допустить, что виною неудачи русских были Кутузов и Чичагов и т. п., нельзя понять все таки, почему и в тех условиях, в которых находились русские войска под Красным и под Березиной (в обоих случаях русские были в превосходных силах), почему не взято в плен французское войско с маршалами, королями и императорами, когда в этом состояла цель русских?
Объяснение этого странного явления тем (как то делают русские военные историки), что Кутузов помешал нападению, неосновательно потому, что мы знаем, что воля Кутузова не могла удержать войска от нападения под Вязьмой и под Тарутиным.
Почему то русское войско, которое с слабейшими силами одержало победу под Бородиным над неприятелем во всей его силе, под Красным и под Березиной в превосходных силах было побеждено расстроенными толпами французов?
Если цель русских состояла в том, чтобы отрезать и взять в плен Наполеона и маршалов, и цель эта не только не была достигнута, и все попытки к достижению этой цели всякий раз были разрушены самым постыдным образом, то последний период кампании совершенно справедливо представляется французами рядом побед и совершенно несправедливо представляется русскими историками победоносным.
Русские военные историки, настолько, насколько для них обязательна логика, невольно приходят к этому заключению и, несмотря на лирические воззвания о мужестве и преданности и т. д., должны невольно признаться, что отступление французов из Москвы есть ряд побед Наполеона и поражений Кутузова.
Но, оставив совершенно в стороне народное самолюбие, чувствуется, что заключение это само в себе заключает противуречие, так как ряд побед французов привел их к совершенному уничтожению, а ряд поражений русских привел их к полному уничтожению врага и очищению своего отечества.
Источник этого противуречия лежит в том, что историками, изучающими события по письмам государей и генералов, по реляциям, рапортам, планам и т. п., предположена ложная, никогда не существовавшая цель последнего периода войны 1812 года, – цель, будто бы состоявшая в том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с маршалами и армией.
Цели этой никогда не было и не могло быть, потому что она не имела смысла, и достижение ее было совершенно невозможно.
Цель эта не имела никакого смысла, во первых, потому, что расстроенная армия Наполеона со всей возможной быстротой бежала из России, то есть исполняла то самое, что мог желать всякий русский. Для чего же было делать различные операции над французами, которые бежали так быстро, как только они могли?
Во вторых, бессмысленно было становиться на дороге людей, всю свою энергию направивших на бегство.
В третьих, бессмысленно было терять свои войска для уничтожения французских армий, уничтожавшихся без внешних причин в такой прогрессии, что без всякого загораживания пути они не могли перевести через границу больше того, что они перевели в декабре месяце, то есть одну сотую всего войска.
В четвертых, бессмысленно было желание взять в плен императора, королей, герцогов – людей, плен которых в высшей степени затруднил бы действия русских, как то признавали самые искусные дипломаты того времени (J. Maistre и другие). Еще бессмысленнее было желание взять корпуса французов, когда свои войска растаяли наполовину до Красного, а к корпусам пленных надо было отделять дивизии конвоя, и когда свои солдаты не всегда получали полный провиант и забранные уже пленные мерли с голода.
Весь глубокомысленный план о том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с армией, был подобен тому плану огородника, который, выгоняя из огорода потоптавшую его гряды скотину, забежал бы к воротам и стал бы по голове бить эту скотину. Одно, что можно бы было сказать в оправдание огородника, было бы то, что он очень рассердился. Но это нельзя было даже сказать про составителей проекта, потому что не они пострадали от потоптанных гряд.