Немецкий государственный филармонический оркестр Рейнланд-Пфальца

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Пфальцский оркестр»)
Перейти к: навигация, поиск

Немецкий государственный филармонический оркестр Рейнланд-Пфальца (нем. Deutsche Staatsphilharmonie Rheinland-Pfalz) — германский симфонический оркестр. Был основан в 1919 г. в городе Ландау при финансовой и организационной поддержке как Земельный симфонический оркестр Пфальца и Саарланда (нем. Landes-Sinfonie-Orchester für Pfalz und Saarland). Финансовые трудности в самом скором времени привели к прекращению муниципального финансирования, и в качестве частного предприятия оркестр, названный Пфальцским оркестром (нем. Pfalzorchester), обосновался в Людвигсхафене. В 1933 г. оркестр был переименован в Саарско-Пфальцский оркестр (нем. Saarpfalzorchester), в 1941 г. — в Земельный симфонический оркестр Вестмарка (нем. Landessymphonieorchester Westmark). После Второй мировой войны оркестр работал под названием Филармонический оркестр Пфальца (нем. Philharmonisches Orchester der Pfalz), затем ещё несколько раз менял название вплоть до принятия нынешнего в 2009 г.

Первоначальное развитие коллектива и упрочение его репутации были связаны с 18-летним руководством Эрнста Бёэ. В предвоенный период в качестве солистов с оркестром выступали Адольф Буш и Георг Куленкампф, приглашёнными дирижёрами были Герман Абендрот и Рихард Штраус, в 1929 г. оркестр успешно выступал в Берлине. После Второй мировой войны оркестр долгое время находился в тени, пока на рубеже 1970-80-х гг. Кристоф Эшенбах не вернул ему репутацию, значительно развитую затем Лейфом Сегерстамом, под руководством которого Государственный филармонический оркестр Рейнланд-Пфальца стал заметным пропагандистом новой музыки. В 1985 г. домашней площадкой оркестра стала Людвигсхафенская филармония.



Руководители оркестра

Напишите отзыв о статье "Немецкий государственный филармонический оркестр Рейнланд-Пфальца"

Ссылки

  • [www.staatsphilharmonie.de/ Официальный сайт]  (нем.)

Отрывок, характеризующий Немецкий государственный филармонический оркестр Рейнланд-Пфальца

«Я согласилась, – говорила себе теперь Наташа, – что было бы ужасно, если б он остался всегда страдающим. Я сказала это тогда так только потому, что для него это было бы ужасно, а он понял это иначе. Он подумал, что это для меня ужасно бы было. Он тогда еще хотел жить – боялся смерти. И я так грубо, глупо сказала ему. Я не думала этого. Я думала совсем другое. Если бы я сказала то, что думала, я бы сказала: пускай бы он умирал, все время умирал бы перед моими глазами, я была бы счастлива в сравнении с тем, что я теперь. Теперь… Ничего, никого нет. Знал ли он это? Нет. Не знал и никогда не узнает. И теперь никогда, никогда уже нельзя поправить этого». И опять он говорил ей те же слова, но теперь в воображении своем Наташа отвечала ему иначе. Она останавливала его и говорила: «Ужасно для вас, но не для меня. Вы знайте, что мне без вас нет ничего в жизни, и страдать с вами для меня лучшее счастие». И он брал ее руку и жал ее так, как он жал ее в тот страшный вечер, за четыре дня перед смертью. И в воображении своем она говорила ему еще другие нежные, любовные речи, которые она могла бы сказать тогда, которые она говорила теперь. «Я люблю тебя… тебя… люблю, люблю…» – говорила она, судорожно сжимая руки, стискивая зубы с ожесточенным усилием.
И сладкое горе охватывало ее, и слезы уже выступали в глаза, но вдруг она спрашивала себя: кому она говорит это? Где он и кто он теперь? И опять все застилалось сухим, жестким недоумением, и опять, напряженно сдвинув брови, она вглядывалась туда, где он был. И вот, вот, ей казалось, она проникает тайну… Но в ту минуту, как уж ей открывалось, казалось, непонятное, громкий стук ручки замка двери болезненно поразил ее слух. Быстро и неосторожно, с испуганным, незанятым ею выражением лица, в комнату вошла горничная Дуняша.
– Пожалуйте к папаше, скорее, – сказала Дуняша с особенным и оживленным выражением. – Несчастье, о Петре Ильиче… письмо, – всхлипнув, проговорила она.


Кроме общего чувства отчуждения от всех людей, Наташа в это время испытывала особенное чувство отчуждения от лиц своей семьи. Все свои: отец, мать, Соня, были ей так близки, привычны, так будничны, что все их слова, чувства казались ей оскорблением того мира, в котором она жила последнее время, и она не только была равнодушна, но враждебно смотрела на них. Она слышала слова Дуняши о Петре Ильиче, о несчастии, но не поняла их.