Пфлимлен, Пьер

Пьер Пфлимлен Pierre Pflimlin<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Премьер-министр Франции 21-й Премьер-министр Четвёртой республики
14 мая — 1 июня 1958 года
Президент:	Рене Коти
Предшественник:	Феликс Гайяр
Преемник:	Шарль де Голль
Председатель Европейского парламента
23 июля 1984 года — 10 января 1987 года
Предшественник:	Питер Данкерт
Преемник:	Генри Пламб
Вероисповедание:	католик
Рождение:	5 февраля 1907(1907-02-05) Рубе, Франция
Смерть:	27 января 2000(2000-01-27) (92 года) Страсбург, Франция
Супруга:	Мари-Одиль Энрик
Дети:	сын Этьен, дочери Антуанетта и Одиль
Партия:	Народное республиканское движение
Награды:

Пьер Пфлимлен (фр. Pierre Pflimlin) (5 февраля 1907 года, Рубе, Франция — 27 июня 2000 года, Страсбург, Франция) — французский политический деятель, христианский демократ, фактически последний премьер-министр Четвёртой республики. В мае 1958 года Пьер Пфлимлен был назначен премьер-министром Франции, но пробыл на своём посту лишь несколько недель. В результате алжирского кризиса 1958 года был сменен Шарлем де Голлем, по инициативе которого была изменена конституция.

Правительство Пфлимлена: 14 мая — 1 июня 1958

• Пьер Пфлимлен — Председатель Совета Министров;
• Ги Молле — Вице-председатель Совета Министров;
• Рене Плевен — министр иностранных дел;
• Морис Фор — министр внутренних дел
• Пьер де Шевинье — министр вооруженных сил;
• Эдгар Фор — министр финансов, экономических дел и планирования;
• Поль Рибейр — министр торговли и промышленности;
• Поль Бакон — министр труда и социального обеспечения;
• Робер Лекур — министр юстиции;
• Жак Борденёв — министр национального образования;
• Венсан Бади — министр по делам ветеранов и жертв войны;
• Ролан Боскари-Монссервен — министр сельского хозяйства;
• Андре Колен — министр заморских территорий;
• Эдуар Боннефуз — министр общественных работ, транспорта и туризма;
• Андре Мароселли — министр здравоохранения и народонаселения;
• Пьер Гаре — министр реконструкции и жилищного строительства;
• Эдуар Корнильон-Молинье — министр по делам Сахары;
• Феликс Уфуэ-Буаньи — государственный министр;

Изменения

• 17 мая 1958 года — Морис Фор становится министром по делам европейских институтов. Жюль Мок наследуют Фору как министр внутренних дел. Альбер Газье входит в министерство как министр информации. Макс Лежён наследует Уфуэ-Буаньи как государственный министр.

Мэр Страсбурга

Пфлимлен в течение более чем 20 лет занимал пост мэра Страсбурга (1959—1983), причем стал первым главой этого города — католиком (Страсбург считается центром французского протестантизма). После отставки с городского поста в 1984—1987 был председателем Европейского парламента, штаб-квартира которого также находится в Страсбурге.

Имя Пфлимлена носит построенный в 2002 году мост через Рейн, соединяющий Германию и Францию.

См. также

Парламентские выборы во Франции (1958)

Отрывок, характеризующий Пфлимлен, Пьер

– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…