Пхансори

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Пхансори
Хангыль 판소리
Маккьюн —
Райшауэр
P'ansori
Новая романизация Pansori

Пхансори — жанр народной корейской музыки, который часто называют «корейской оперой»[1]. Обычно в представлении участвуют двое: певец, сориккун (кор. 소리꾼) и барабанщик, косу (кор. 고수), одетые в ханбок[2]. Слово «пхансори» происходит от пхан, что значит «место, где собираются люди» и сори, что значит «песня» или «пение»[3][4][5]. Повествование сориккуна включает пение, речь и жестикуляцию, единственные аксессуары — носовой платок и веер[6][2]. Аудитория также принимает участие в исполнении, комментируя происходящее и выкрикивая одобрительные возгласы[2].





История

Ранняя история

После японских и монгольских вторжений в XVI—XVII веках многие высокопоставленные музыканты бежали или были убиты, ввиду чего развитие придворной музыки замедлилось, тогда как народная испытала подъём[7]. Пхансори появился в XVII веке в провинции Чолладо как народное искусство, влияние на него оказал жанр синави[3][4][8]. Первые пхансори исполняли вместе с другими представлениями — акробатическими и шутовскими номерами[2]. Жанр впитал легенды, сказки и литературные произведения, а также, возможно, шаманские заговоры[9].

Первое письменное упоминание пхансори относится к началу XVIII века[9]. К середине столетия профессиональные сориккуны и косу начали выступать перед аристократией, хотя это искусство всё ещё считалось вульгарным[9].

XIX век

XIX век стал периодом расцвета данного искусства, композитор Син Джэхё[ko] переработал шесть пьес-маданов (пять из которых используются до сих пор), создал несколько собственных пьес для пхансори, обучил множество исполнителей, как мужского, так и женского пола[4][10]. В период с 1776 по 1834 год трудились «восемь великих певцов» — Квон Самдык[ko], Ким Санок[ko], Сон Хыллок[ko], Мо Хынгап[ko], Сон Кваллок[ko], Ко Сугвак[ko], Ём Кедаль[ko], Син Манёп[ko], Ким Чечхоль[ko], Пан Манчхун[ko] и Чу Токки[ko] (также вместо Чу Токки называют Хван Хэчхона или Пак Юджона)[9][10]. Их вклад в жанр не ограничивается исполнением — они ввели в пхансори новые ритмы и мелодии, взятые из народной музыки[9]. В XIX столетии отделились три основных исполнительских школы[11][10].

Популярность пхансори достигла наивысшей точки. Аристократия приняла новый жанр: король Коджон любил пхансори, как и его отец, и оказывал ему поддержку во время своего царствования в 1863—1896 годах[10]. Это имело и отрицательные последствия: тексты маданов были цензурированы и переписаны под новую аудиторию, а «непристойные» произведения перестали исполнять, что сократило классический репертуар с 12 до 5 пьес[12].

XX век

В 1902 году в Корее появился Хёмнюльса (кор. 혐뉼사) — первый театр, ориентированный на профессиональных исполнителей народной музыки, в первую очередь пхансори[13]. После японской оккупации традицию пхансори сохранили кисэн[14]. Пхансори сыграл роль в появлении жанров санджо и чхангык, причём последний колониальная японская администрация сохраняла, надеясь использовать для пропаганды[15][16]. В 1908 году в Корее появилась граммзапись, многие звёзды пхансори выпускали пластинки со своими новыми произведениями[12]. Несколько трупп артистов пхансори функционировали в 1930-х под эгидой «Корейского музыкального общества» (кор. 조선성악연구회?, 朝鮮聲樂硏究會?</span>)[17].

Вплоть до 1860-х годов пхансори исполняли почти исключительно мужчины, первой успешной артисткой пхансори стала Ли Хванджунсон[ko], чья карьера началась в 1920-х годах, по её стопам в пхансори пришло множество женщин, в 1945 году появилось несколько чисто женских трупп; с тех пор и вплоть до XXI века большинство исполнителей данного жанра — женщины[18].

После освобождения от японской оккупации чхангык испытал краткий взлёт популярности, однако Корейская война помешала дальнейшему развитию жанра[19]. В 1964 году корейское правительство объявило пхансори нематериальным культурным наследием и стало выделять деньги на его развитие[20]. Пхансори начал возрождаться в Южной Корее в 1970-х вместе с подъёмом национализма в стране[19]. В Северной Корее пхансори как «недостаточно революционный жанр» был заменён куплетами чхольга и другими более соответствующими идеологии чучхе жанрами[10][21].

К началу 1980-х статус жанра как символа корейской идентичности привёл к появлению клубов пхансори в студенческих общежитиях южнокорейских университетов и возникновению новых произведений — как в этом, так и в других жанрах. В 1993 и 1999 годах вышли фильмы Им Квонтхэка о пхансори, снискавшие широкую популярность[20].

XXI век

7 ноября 2003 года ЮНЕСКО включила пхансори в список «Шедевры устного и нематериального культурного наследия»[3][22].

Мадан

Танга

Представление начинается с вступительной песни — танга (кор. 단가?, 短歌?</span>), обычно представляющей собой поэтическое описание пейзажа либо знаменитое стихотворение, часто с цитатами из китайской литературы. Танга не требует значительного мастерства, она почти всегда исполняется в среднем темпе[23].

Тексты

История, которая раскрывается в пхансори, называется мадан (마당), все они имеют большую продолжительность (от 3 до 8 часов и даже более), что требует значительного напряжения памяти сориккуна[6][3][9]. Партия на барабане при этом всегда включает импровизацию[24]. До наших дней дошло только пять из двенадцати оригинальных маданов: Хынбуга, Симчхонга, Чхунхянга, Чокпёкка и Сугунга, однако мастерами было создано несколько новых произведений[6][11].

Тексты маданов написаны на диалекте провинции Чолладо[en][19]. По традиции исполнитель может вносить в текст небольшие изменения, чтобы быть ближе к аудитории, при этом предполагается, что слушатели знают рассказываемую историю[19].

В маданах чередуются песенные фрагменты и проза. Песни более стилизованны, в них больше китаизмов и цитат из классических произведений; язык прозы ближе к разговорному[25]. Ввиду необходимости обслуживать как высшие, так и низшие слои населения тексты пхансори имеют двойной смысл. На поверхности находятся темы, связанные с конфуцианскими добродетелями, более глубокий же смысл — сатирический, высмеивающий правящий класс[19].

Исполнительское мастерство

мадан «Чингунмёнсан»
Сон Мангап исполняет пхансори, 1934 год
Помощь по воспроизведению

Изучать пхансори обычно начинали с детства от родственников или соседей, известно о нескольких профессиональных династиях, начавшихся с шаманов[11]. Обязательными для хорошего исполнителя считаются следующие качества:

  • привлекательная внешность без изъянов,
  • драматический талант: выразительность исполнения и безупречное владение телом,
  • сильный голос[11].

Среди корейских вокальных жанров наибольшее разнообразие вокальных техник используется в пхансори[26]. Мастер должен уметь имитировать голосом пение птиц и музыкальные инструменты, активно использовать вибрато, фальцет, грудной голос и множество других техник[27]. Первые представления данного жанра исполняли на открытом воздухе, например, на рыночной площади или во внутреннем дворике, из-за этого от исполнителя требовалась и большая громкость голоса; кроме того, вокальные жанры юга Корейского полуострова, к которым принадлежит и пхансори, требуют очень драматизированного исполнения[28].

Среди мастеров пхансори называют династию школы Тонпхёндже: основателя Сон Хёллока[ko], его сына Сон Мангапа[ko], учениц Ким Сохи[en], Син Ёнхи[ko] и Ли Джуын (кор. 이주은)[11].

Музыка

Каждая песня имеет собственную модальность, набор мелодий и ритм, их комбинации ассоциируются с определёнными настроениями, персонажами или событиями[19]. Печальные модальности заимствованы из народной музыки Чолладо, медленные и серьёзные — из классической корейской музыки, несколько мелодий взято из музыки восточных регионов и классических произведений[29].

Школы

Существует три основные школы пхансори:

  • «западная» Сопхёндже (кор. 서편제?, 西便制?</span>), основанная Сон Хынноком в восточной части Чолладо, певческий стиль её исполнителей характеризуют как «энергичный»;
  • «восточная» Тонпхёндже (кор. 동편제?, 東便制?</span>), основанная Пак Юджоном в западной части Чолладо, знаменита сложным затейливым исполнением;
  • «центральная» Чунгодже (кор. 중고제?, 中高制?</span>), основанная Ём Кедалем и Ким Сонгоком в Кёнгидо и Чхунчхондо; она не дошла до наших дней[10][30].

Помимо этих школ отдельные музыканты создали собственные исполнительские традиции, пример — исполнительский стиль Ким Ёнсу[30]. Внутри школ также имеются собственные различия[30].

В культуре

Будням обедневшего семейства артистов пхансори посвящён фильм 1993 года «Сопхёндже[en]», его снял режиссёр Им Квонтхэк по сценарию Ким Сучхоля. В фильме звучат фрагменты двух классических маданов — Чхунхянги и Симчхонги[10][31]. В 1999 году Квонтхэк снова обратился к пхансори в фильме «Чхунхян[en]»[20].

Напишите отзыв о статье "Пхансори"

Примечания

  1. Марков В.М. [books.google.com/books?id=dkcxAQAAIAAJ Республика Корея]. — Изд-во Дальневосточного университета, 1999. — С. 376. — ISBN 9785744409449.
  2. 1 2 3 4 Garland, Part 5 Korea, p. 932.
  3. 1 2 3 4 ЮНЕСКО.
  4. 1 2 3 Song, p. 47.
  5. Garland, Part 5 Korea, p. 850.
  6. 1 2 3 Grove, Folk music.
  7. Song, p. 29.
  8. Garland, Part 5 Korea, p. 917, 926, 932.
  9. 1 2 3 4 5 6 Garland, Part 5 Korea, p. 933.
  10. 1 2 3 4 5 6 7 Sheen.
  11. 1 2 3 4 5 Willoughby.
  12. 1 2 Garland, Part 5 Korea, p. 934.
  13. Song, p. 33.
  14. Song, p. 35.
  15. Grove, Religious music.
  16. Garland, Part 5 Korea, p. 844.
  17. Garland, Part 5 Korea, p. 1003.
  18. Garland, Part 5 Korea, p. 930, 1003.
  19. 1 2 3 4 5 6 Garland, Part 5 Korea, p. 935.
  20. 1 2 3 Garland, Part 5 Korea, p. 1004.
  21. Garland, Part 5 Korea, p. 997.
  22. [english.chosun.com/site/data/html_dir/2003/11/09/2003110961001.html Pansori Designated as Intangible World Heritage]
  23. Garland, Part 5 Korea, p. 940.
  24. Garland, Part 5 Korea, p. 877.
  25. Garland, Part 5 Korea, p. 936.
  26. Garland, Part 5 Korea, p. 855.
  27. Garland, Part 5 Korea, p. 853, 855—856.
  28. Garland, Part 5 Korea, p. 856, 917, 932.
  29. Garland, Part 5 Korea, p. 939.
  30. 1 2 3 Garland, Part 5 Korea, p. 941.
  31. Garland, Part 5 Korea, p. 995.

Литература

  • [www.unesco.org/culture/ich/en/RL/pansori-epic-chant-00070 Pansori epic chant] (англ.). ЮНЕСКО.
  • Robert C. Provine, et al. [www.oxfordmusiconline.com/subscriber/article/grove/music/45812 Korea] (англ.). Oxford University Press. Проверено 28 июля 2016.  (требуется подписка)
  • Song Bang-song. Korean Music. — Jimoondang Publishing Company, 2000. — ISBN 89-88095-13-8.
  • Heather. [www.gugak.go.kr/download/data/dict_20101113175532.pdf Pansori Master Singers] (англ.). Центр национальной музыки Республики Корея.
  • Robert C. Provine, J. Lawrence Witzleben, Yosihiko Tokumaru. East Asia: China, Japan, and Korea (Garland Encyclopedia of World Music). — Routledge, 2001. — ISBN 978-0824060411.
  • Sheen Dae-Cheol. [www.soas.ac.uk/koreanstudies/soas-aks/soas-aks-papers/file55350.pdf KOREAN MUSIC IN THE 19TH CENTURY] (англ.). School of Oriental and African Studies (2009). Проверено 29 июля 2016.

Ссылки

  • [www.gugak.go.kr/download/data/dict_201011241940281.pdf What is Pansori?] — Центр национальной музыки Республики Корея

Отрывок, характеризующий Пхансори

– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.


– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
– C'est donc positif? [Итак, это верно?] – говорил князь.
– Mon prince, «errare humanum est», mais… [Князь, человеку ошибаться свойственно.] – отвечал доктор, грассируя и произнося латинские слова французским выговором.
– C'est bien, c'est bien… [Хорошо, хорошо…]
Заметив Анну Михайловну с сыном, князь Василий поклоном отпустил доктора и молча, но с вопросительным видом, подошел к ним. Сын заметил, как вдруг глубокая горесть выразилась в глазах его матери, и слегка улыбнулся.
– Да, в каких грустных обстоятельствах пришлось нам видеться, князь… Ну, что наш дорогой больной? – сказала она, как будто не замечая холодного, оскорбительного, устремленного на нее взгляда.
Князь Василий вопросительно, до недоумения, посмотрел на нее, потом на Бориса. Борис учтиво поклонился. Князь Василий, не отвечая на поклон, отвернулся к Анне Михайловне и на ее вопрос отвечал движением головы и губ, которое означало самую плохую надежду для больного.
– Неужели? – воскликнула Анна Михайловна. – Ах, это ужасно! Страшно подумать… Это мой сын, – прибавила она, указывая на Бориса. – Он сам хотел благодарить вас.
Борис еще раз учтиво поклонился.
– Верьте, князь, что сердце матери никогда не забудет того, что вы сделали для нас.
– Я рад, что мог сделать вам приятное, любезная моя Анна Михайловна, – сказал князь Василий, оправляя жабо и в жесте и голосе проявляя здесь, в Москве, перед покровительствуемою Анною Михайловной еще гораздо большую важность, чем в Петербурге, на вечере у Annette Шерер.
– Старайтесь служить хорошо и быть достойным, – прибавил он, строго обращаясь к Борису. – Я рад… Вы здесь в отпуску? – продиктовал он своим бесстрастным тоном.
– Жду приказа, ваше сиятельство, чтоб отправиться по новому назначению, – отвечал Борис, не выказывая ни досады за резкий тон князя, ни желания вступить в разговор, но так спокойно и почтительно, что князь пристально поглядел на него.
– Вы живете с матушкой?
– Я живу у графини Ростовой, – сказал Борис, опять прибавив: – ваше сиятельство.
– Это тот Илья Ростов, который женился на Nathalie Шиншиной, – сказала Анна Михайловна.
– Знаю, знаю, – сказал князь Василий своим монотонным голосом. – Je n'ai jamais pu concevoir, comment Nathalieie s'est decidee a epouser cet ours mal – leche l Un personnage completement stupide et ridicule.Et joueur a ce qu'on dit. [Я никогда не мог понять, как Натали решилась выйти замуж за этого грязного медведя. Совершенно глупая и смешная особа. К тому же игрок, говорят.]
– Mais tres brave homme, mon prince, [Но добрый человек, князь,] – заметила Анна Михайловна, трогательно улыбаясь, как будто и она знала, что граф Ростов заслуживал такого мнения, но просила пожалеть бедного старика. – Что говорят доктора? – спросила княгиня, помолчав немного и опять выражая большую печаль на своем исплаканном лице.
– Мало надежды, – сказал князь.
– А мне так хотелось еще раз поблагодарить дядю за все его благодеяния и мне и Боре. C'est son filleuil, [Это его крестник,] – прибавила она таким тоном, как будто это известие должно было крайне обрадовать князя Василия.
Князь Василий задумался и поморщился. Анна Михайловна поняла, что он боялся найти в ней соперницу по завещанию графа Безухого. Она поспешила успокоить его.
– Ежели бы не моя истинная любовь и преданность дяде, – сказала она, с особенною уверенностию и небрежностию выговаривая это слово: – я знаю его характер, благородный, прямой, но ведь одни княжны при нем…Они еще молоды… – Она наклонила голову и прибавила шопотом: – исполнил ли он последний долг, князь? Как драгоценны эти последние минуты! Ведь хуже быть не может; его необходимо приготовить ежели он так плох. Мы, женщины, князь, – она нежно улыбнулась, – всегда знаем, как говорить эти вещи. Необходимо видеть его. Как бы тяжело это ни было для меня, но я привыкла уже страдать.