Пхова
Пхова (тиб. འཕོ་བ་, Вайли pho ba, санскр. संक्रांति, saṃkrānti IAST; санскр. परकायप्रवेश, parakāyapraveśa IAST, «смена места», «вход в другое тело») — йогическая практика медитации, используемая последователями Ваджраяны. Главная цель практики пхова состоит в подготовке к переносу сознания в момент смерти через родничок на макушке головы, что обеспечивает его слияние с умом мудрости Будды и перерождение в Сукхавати (Девачене), Западной Чистой стране будды Амитабхи[1]. Пхова может выполняться как для себя, так и для других людей (в том числе для небуддистов), а также для животных. Существует множество видов практики пхова, которые подходят разным людям в зависимости от их подготовки, опыта и индивидуальных способностей. Пхова входит в число шести йог Наропы, однако Наропа обучал не всем разновидностям пхова.
Содержание
Общее описание практики пхова
Согласно представлениям тибетского буддизма, путь, через который сознание покидает тело живого существа, определяет место его следующего рождения. Возможны следующие девять путей:
- через анус – новое рождение будет в мире ада;
- через половой орган – новое рождение будет в мире животных;
- через рот – новое рождение будет в мире голодных духов;
- через нос – новое рождение будет в мирах людей и духов;
- через пупок – новое рождение будет в мире богов мира желания;
- через уши – новое рождение будет в мире полубогов;
- через глаза – новое рождение будет в мире богов мира форм;
- через верхнюю часть головы (на четыре ширины пальца выше линии роста волос) – новое рождение будет среди богов мира без форм.
- через самую макушку головы – новое рождение будет в Западной Чистой стране будды Амитабхи, либо в Восточной Чистой стране будды Акшобхьи, либо в небесах Тушита, либо в одном из иных высших миров.
С точки зрения буддизма, овладение практикой пхова даёт возможность переродиться в одном из высших миров и выйти за пределы сансары. С точки зрения медицины[2][3], регулярное выполнение пхова приносит уверенность и бесстрашие при приближении собственной смерти, а также помогает облегчить страдания других умирающих.
Типы пхова
Существуют различные методы и уровни пховы. Самые сложные и эффективные методы должны осуществляться с особой осторожностью и только под непосредственным руководством опытного учителя. В противном случае пхова может закончиться преждевременной смертью практикующего. Упрощёнными практиками пхова может заниматься любой. Чрезвычайно важно сделать эти практики привычными и естественными, поскольку при внезапной смерти времени для обучения им уже не будет. Помимо подготовки к смерти, пхова в некоторых обстоятельствах способствует исцелению от болезней.
Чоки Нима Ринпоче выделяет пять типов пховы.
- Дхармакая-пхова характеризуется отсутствием концепции "себя", как кого-то, кто куда-то переносится, и места, в которое это "я" переносится. Для величайших мастеров Дзогчен и Махамудры слово «пхова» на самом деле уже неприменимо.
- Самбхогакая-пхова практикуется, когда человек становится мастером по визуализации себя как божества. Во время смерти он просто манифестирует себя как божество и достигает самбхогакайи.
- Нирманакая-пхова предполагает сохранение концепции себя как путешественника, направляющегося в Чистую Землю. Главное в нирманакая-пхова – иметь полное доверие к своему учителю и сострадание ко всем существам. Затем человек сосредоточивается на слоге-семени, который выстреливается вверх по центральному каналу. Для успешного выполнения этой практики не обязательно обладать высоким уровнем духовного развития. Необходимы только вера, сострадание и способность визуализировать слог-семя.
- Четвёртый тип пхова аналогичен практике гуру-йоги. В этой пхова, вместо визуализации божества или Будды Амитабхи, Ваджрасаттвы или Гуру Ринпоче, практикующий представляет своего коренного гуру у себя на темени головы.
- Кхачо пхова выполняется, когда человек достиг стабильности в йоге сна, в вызывании видений во сне.
Медицинские исследования пхова
 |
Этот раздел во многом или полностью опирается на неавторитетные источники, что может вызвать сомнения в нейтральности и проверяемости представленной информации. Такие источники также не показывают значимость предмета статьи. Статью можно улучшить, использовав источники, авторитетные в данной тематике.
|
Японский учёный, доктор Хироси Мотояма, изучал психофизиологическое действие пхова. [4] У практикующих пхова были точно зарегистрированы физиологические изменения нервной системы, метаболизма и системы акупунктурных меридианов. Хироси Мотояма обнаружил на электроэнцефалограмме, что волны биотоков мозга при практике пхова коренным образом отличаются от тех, что наблюдаются у йогов, занимающихся другими видами медитации. Исследования показали, что при пхова происходит стимуляция определённой части мозга – гипоталамуса, – а также наблюдается остановка обычной мыслительной деятельности.
Субъективные признаки успешной практики пхова состоят в появлении зуда на макушке, головных болей, появлении прозрачной жидкости, набухании или размягчении тканей вокруг области родничка. Самым надёжным признаком успеха служит появление на макушке головы маленького отверстия, в которое традиционно вставляется кончик травинки куша для проверки того, насколько успешной была практика[5].
Напишите отзыв о статье "Пхова"
Примечания
- ↑ Lingtrul Rinpoche. [www.kathokgonpa.ca/teachings-phowa.php Teachings on Phowa]
- ↑ [www.thefreelibrary.com/At+end+of+life%2c+hospice+care+supports+patients+and+families.-a0236643205 At end of life, hospice care supports patients and families.]
- ↑ [journals.lww.com/jhpn/Abstract/2006/11000/Phowa__End_of_Life_Ritual_Prayers_for_Tibetan.8.aspx Phowa:End-of-Life Ritual Prayers for Tibetan Buddhists // Journal of Hospice & Palliative Nursing:November/December 2006 - Volume 8 - Issue 6 - pp 357-363]
- ↑ [ayangrinpoche.org/an-introduction-to-phowa/ An Introduction to Phowa]
- ↑ [www.gloje.org/en/phowa_dharma_auspicious_signs Website with phowa-skulls]
Ссылки
- [psylib.ukrweb.net/books/sogri01/index.htm Согьял Ринпоче. Книга жизни и практики умирания]
- Чокьи Нима Ринпоче. [www.aquarium.ru/misc/bardo.html Путеводитель по жизни и смерти / Перевод с английского: Б. Гребенщиков] / Редактор Степанова В. Г.. — Санкт-Петербург: «Ясный свет», 1995. — 208 с. — 5000 экз. — ISBN 5-87761-011-2.
| ||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Пхова
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.
Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.
Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
