Пха Лак Пха Лам

Пха Лак Пха Лам или Пхра Лак Пхра Рам (ພຣະລັກພຣະຣາມ; Phra Lak Phra Lam; [pʰaː lɑk pʰaː raːm]; «Лакшмана и Рама») — лаосская версия древнеиндийского эпоса «Рамаяны». Название произошло от имён Рамы и Лакшмана на лаосском языке. Существует несколько версий этой поэмы. Также как и в малайской версии «Рамаяны», «Хикаят Сери Рама», в «Пха Лак Пха Лам» отводится более значимая роль Лакшману. Будда описывается в поэме как воплощение Рамы. В Лаосе «Пха Лак Пха Лам» почитается как священное предание.

«Пха Лак Пха Лам» является одной из двух сохранившихся до наших дней версий лаосской «Рамаяны». Другая версия — это два коротких рассказа в составе местной «Панчатантры», «Пха Лам садок» («Джатака о Раме»). Изначально «Пха Лак Пха Лам» была написана на пальмовых листьях. Полностью поэма была опубликована сравнительно недавно, ранее она существовала лишь во фрагментах. Её стихи имеют изысканный стиль и изобилуют ассонансами и внутренними рифмами. Текст поэмы традиционно использовался в постановках классического лаосского театра, одного из видов балета-пантомимы — рода искусства, которое пользуется большой популярностью в Лаосе и в котором декламация поэмы сопровождается танцами и музыкой. Лаосские барельефы и фрески на сюжеты «Пха Лак Пха Лам» представляют собой своего рода иллюстрации к погибшим рукописям поэмы.

Кроме «Пха Лак Пха Лам», содержание «Рамаяны», важнейшие её эпизоды и мотивы так или иначе вошли в состав многих произведений лаосской средневековой литературы. Их персонажи: благородный принц, его верная жена, демон-чудовище, в борьбе с принцем принимающий различные облики, благочестивый отшельник и покровительствующий принцу Индра — в той или иной мере напоминают героев «Рамаяны». Также перекликается с темой индийского эпоса основная тема любви в разлуке. Вместе с тем эти памятники лаосской литературы пронизаны глубоко национальным духом, в них вдохновенно воспевается родная страна, её природа и жители.

Герои поэмы и их соответствие персонажам «Рамаяны»:

• Рама — Пха Лам
• Сита — Нанг Сида
• Равана — Хапкханасоуане
• Лакшмана — Пха Лак
• Хануман — Хоуламан

Ссылки

• [feb-web.ru/feb/ivl/vl3/vl3-6192.htm Лаосская литература]
• [www.seasite.niu.edu/lao/otherTopics/PhralakPhralam/page01.htm Phra Lak Phra Lam — A Previous Life of the Buddha]
• [www.seasite.niu.edu/lao/otherTopics/PhralakPhralam/characters.htm Characters of the Phra Lak Phra Lam]

Отрывок, характеризующий Пха Лак Пха Лам

– Что ж не играешь? – сказал Долохов. И странно, Николай почувствовал необходимость взять карту, поставить на нее незначительный куш и начать игру.
– Со мной денег нет, – сказал Ростов.
– Поверю!
Ростов поставил 5 рублей на карту и проиграл, поставил еще и опять проиграл. Долохов убил, т. е. выиграл десять карт сряду у Ростова.
– Господа, – сказал он, прометав несколько времени, – прошу класть деньги на карты, а то я могу спутаться в счетах.
Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.